В эти кровавые дни защитники Майдана проявляют поразительный героизм, в самых страшных ситуациях приходят на помощь друг другу. В социальных сетях появляются рассказы очевидцев и участников трагических событий на улицах Киева. Они помогают понять, что такое настоящее гражданское общество.
Екатерина Большакова:
Это граната «Беркута». Попала мне в спину, когда началось наступление. Я шла практически последняя – выводила с Институтской бабушку лет 75.
На спине был качественный брезентовый рюкзак со всеми защитами и прокладками под спину. От него остались правая лямка и обгоревшее донышко.
Если бы его не было, то не было бы меня.
Потом, закрывая собой и поддерживая эту бабушку, которая ростом мне по нос, просто стояла возле стены, потом под елочкой на тротуаре, а мимо бежали беркуты и... КАК они избивали всех, кого могли достать! Мужчин, женщин, Красный Крест, прессу. Несколько раз на нас поднимали дубинки и орали в лицо «убью, сука», а я просто спокойно смотрела им в глаза, и почему-то они опускали дубинки...
Потом один из «Беркута» с человеческими глазами под защитой своего щита отвел нас с бабушкой в ближайшую подворотню. Там уже было человек 30: около 13 женщин, 6-7 мужчин – дедушка, мальчик лет 17, журналист и четверо среднего возраста мужчин. Дедушка лежал на земле, и два беркута добивали его дубинами. Еще двое мужчин были все залиты кровью из ран на голове. У женщин ранения различной тяжести: у девочки из Красного Креста отбита нога (бедро), у девочки «Пресса» разбита голова и выбито колено. И т.д. Ну и я красавица. Правда, я еще не знала, что у меня сзади.
Через пару минут Беркут полетел «охотиться» дальше. У нас осталось: один проломленный череп и три сотрясения. Море крови, не преувеличиваю. Плюс травмы ног, перебитые пальцы (закрывали головы). Благо у второй девушки из Красного Креста сохранился чемодан с лекарствами. Перевязали истекающих кровью, пару уколов – и спрятались в подъезде. Всего 16 человек.
Я звонила знакомым, рассказывала, где мы. говорила, что срочно нужна помощь, ребята «Пресса» звонили своим. Таки на ВК бросили инфу, и к нам приехал Красный Крест с Майдана. И Сергей каким-то чудом смог пробраться с машиной прямо на Шелковичную. Минута в минуту.
Вытащили всех. Серега «провел» скорую с тяжелыми пострадавшими дворами-огородами к Майдану к Дому профспилок, а меня уже домой.
...Кстати, двоих «пойманных» ранее утром беркутовцев моя Сашка лично отвезла в больницу, а третьего просто выпустили за баррикадой. ИХ НИКТО НЕ БИЛ!!!
...После событий 22 января, когда у меня был эмоциональный шок, и далее, когда я усомнилась в силе Любви и в ответ мне дали почувствовать на мгновение, что такое «Любовь Христа», для меня прошла целая жизнь. Умерла и родилась. В любви. Сегодня, глядя на все, я ни на секунду не испытала страха, агрессии, ненависти, отчаяния, осуждения.
Георгий Тука:
Живой... До сих пор в это верю с трудом... Отделался относительно легко: разбито левое колено и правое ухо.
Несколько «мыслей вслух»:
– старики и женщины! Спасибо вам
большое за помощь! Но... в конце концов именно ваше присутствие стоило здоровья
(а, может, и жизни) двум-трем десяткам людей. К сожалению, именно вы начали
падать, спотыкаться и задыхаться, сотворив месиво при входе на баррикаду на
Институтской. Я искренне восхищался немолодой женщиной в белом полушубке,
которая вместе с нами в цепи передавала камни для отбития атак мусоров. Но
именно Вы, милая моя, оказались в самом низу свалки. Я не знаю,
что стало с Вами, – я был сметен и оказался над Вами. Я очень надеюсь,
что Вы живы и Вас спасли врачи!!!
Итак: не место в такие моменты на передовой ни женщинам, ни
старикам!
– самый страшный враг «толпы» – паника. Это ужасно, когда тысячи людей превращаются в неуправляемую бегущую толпу. И еще страшнее, когда сзади несется ВВ и Беркут, а впереди - баррикада с проходом в 1,5 метра!
– видел своими глазами, как четыре мента (хотя, по-моему, один из них был в джинсах и с противогазом) сначала стреляли с крыши дома на Институтской, а потом - кидали с крыши камни и г-на Молотова.
– водомет: не так страшен напор его струи, как та вонючая розовая жидкость, которой он поливает. Спасают маски и респираторы.
– гранаты: не видел сам, чтобы от них летели гайки-болты. Они уже не пугают ни грохотом, ни вспышками. Но... газ и дым!
– примерно в 12:00 я понял, что без средств защиты можно легко попасть под раздачу (титушки из-за спин ментов кидали камни). Поехал купил "лепесток" и монтажные очки.
– лепесток срабатывает вполне сносно! главное - его плотно "прилепить" к физиономии. - очки: минус – запотевают. Но именно они трижды спасли мне глаза от каменной крошки!
Главный совет – защищайте голову!!! Три (!!!) раза камни, брошенные ментами, летели мне в голову. Только то, что я плотно прикрыл ее руками, уберегло меня от более серьезных травм, ограничившись разбитым правым ухом.
Еще раз убедительно советую всем: прежде чем идти ТУДА, поймите – дискотека закончилась!!!
Ну и самое главное: даже если они сегодня разгонят наш Майдан, неужели они думают, что на этом все закончится?! Нет! Конечно же – НЕТ!
Народ не поставить на колени!!!!!!
Отар Довженко:
Что я видел за последние семь часов (во Львове в ночь на 19 февраля. – Ред.). Докладываю.
Видел, как десять тысяч человек сожгли военную часть, которую до того месяц блокировали, зашли внутрь, разоружили 300 ВВшников и повезли их амуницию на Майдан. Не надо было рыпаться куда-то выезжать.
Видел огонь в два этажа высотой около областной прокуратуры и проспект Шевченко, усеянный листами выброшенных из окон уголовных дел. <p<> Видел, как у окруженной баррикадами здания ГУ УМВД во Львовской области горят документы, а в коридоре среди повстанцев спокойно стоит главный областной мент Рудяк (уважаю). </p<>
Видел перевернутые и разбитые милицейские машины у грозного райотделе на Мартовича, совсем-совсем разгромленного. Ребята оттянулись за все обиды.
Видел захвачено людьми СБУ. Видел, как горит машина прослушки, о которой мне не без сожаления сказали, что она стоит полмиллиона долларов. И много всего внутри СБУ видел.
Видел с балкона последнего этажа Франковского райотдела людей внизу, которые кричали «Слава Украине!» и жгли документы. Мне, честно говоря, не очень нравится, что все сожгли. Хотя это возможность начать историю – по крайней мере этого региона – с чистого листа.
Видел налоговую, которую руководство сдало без боя, попросив ничего не крушить, но активисты увидели, что там скучно, и ушли.
Видел изнутри часть на Стрыйской, уже догорала, и ВВшников, спокойно ходят рядом с активистами, стреляют у них сигареты и разговаривают о том, как оно дальше будет.
Видел невозмутимых дядей на КПП на Трускавецкой и Княгини Ольги, где все спят, несмотря на то, что соседняя воинская часть горит.
Не представляю, что принесет утро и как мы будем дальше жить, но точно знаю, что власти режима Януковича во Львове больше нет, и это меня радует.
Илья Сагайдак:
На глазах разорвало парня, вывернуло внутренности, оторвало
конечность... это не шумовые пушки, а настоящие боевые! Люди захватили
беркутовца, который бросил, но мы в отличие от этих уродов не убиваем, это
разница...
Боже помоги!
...В трех беркутовцев, которых захватила
площадь, свои же менты начали бросать гранаты! Мы были в шоке! В плен
живых не отдавать?! Вы оголтелые псы!
Одному от взрыва гранаты оторвало руку от плеча, второму сломало
позвоночник, третий ранен обломками. Я не уверен, что беркутовец с
оторванной рукой выживет. Мы оказали первую помощь и отнесли к скорой.
Люди хотели бы их «порешать» на месте, но рука не поднимается на
обезоруженного в обоссанных брюках. Хоть они и нелюди, но мы люди... У
нас есть сердце, и поэтому нам трудно. Мы могли бы их давно перебить, но мы ведь
не маньяки, мы не жестокие... нам еще в глаза детям смотреть! Может, мы не все
доживем, но стыдно нам не будет, с нами Господь!
Аркадий Бабченко:
За ночь было, думаю, около десяти атак. Да нет, больше, пожалуй. А долбили – постоянно. Не было 15 минут, чтобы что-то не рвалось. Одного убитого я видел точно. Раненных – десятки.
Все атаки отбиты. Отбиты вот на каком-то уже совсем последнем пределе, когда казалось, что уже все, край, люди побежали, – и люди и вправду побежали – но оставалась какая-то ниточка, какие-то десять-двадцать-тридцать человек, которые не побежали, начинали драться с «Беркутом», – и побежавшие, дрогнувшие, возвращались, и дрались, и «Беркут» отступал.
Как эти люди способны выносить все это, я не понимаю. Я больше пятнадцати-двадцати близких разрывов светошумовых гранат за раз вынести не в состоянии. Мне надо отойти, подождать, пока пройдет тошнота, головная боль и вернется нормальный слух. А эти стоят. Милиция уже выверила дистанцию и стала бить уже непосредственно по щитам, которые они держат, то есть прямо по людям, – а они не отходят. Это выше моего понимания. Сейчас, часов с восьми утра, затишье. Не знаю, как надолго, но пока тихо. Майдан – стоит. Ополовиненный, но – стоит.
Анна Гулевская:
После обеда повезла из офиса бинты и перекись на Майдан. На баррикаде на Грушевского попросили купить батарейки для раций. Сходила в «Глобус», вернулась. И тут через несколько минут началось... На верх Трехсвятительсокй мы вбежали за несколько секунд. А дальше начался очередной сюр... С гор Мариинского повалила беркутня, все снося на своем пути.
Я никогда не задумывалась, как носить раненых по горам. Сегодня я это увидела. Чтобы с задних окон Украинского дома вынести тяжелораненого с артериальным кровотечением из головы на носилках с капельницей по склону Владимирской горки, нужно 6-8 человек. Если б его оставили внизу, то беркутня добила б на месте. Инвалида-колясочника тащили по склону на спине... И это Европейская площадь – центр Киева.
Спасибо костелу на Трехсвятительской, он открыл свои двери. И мы там разместили всех раненных. И хорошо, что завалялась в рюкзаке бутылка с перекисью: она оказалась спасением до прибытия врачей и приезда скорой..
И сегодня я, коренная киевлянка, прожившая всю жизнь в центре, впервые услышала звон костельных колоколов... И я не смогла сдержать слезы...
И я возвращаюсь на Майдан...
Евгений Будерацкий:
У Европейской площади стоит мужчина средних лет, одетый в дорогое пальто, костюм, недешевые туфли... активно разговаривает по телефону... за три минуты подъезжает джип Lexus... оттуда выбегает водитель, долго извиняется, открывает багажник, вынимает пару покрышек... Первый залезает в машину, через минуту выходит уже в фуфайке, каске и с битой... быстро бежит в сторону Майдана, по ходу приговаривая: «Дал же Бог президента идиота! Шоб он удавился тем баблом!»... Занавес...
Юлия Савостина
Сейчас я выпью свой последний на ближайшие пару дней латте (мы же понимаем, что если Киев закрыт, завтра начнутся перебои с молоком и другими продуктами), позвоню другу, который был против Майдана, и отниму у него теплые мужские свитера, и неуместно пошучу в этой ситуации, что мы все получали по два высших образования, мотались по своим МВА, учили по два-три иностранных языка, чтобы научиться разбирать брусчатку, знать номер противогаза друзей и строить баррикады. НО! Я убеждена, что все делаю правильно.
Евгения Пономаренко:
По центру города установлены контрольно-пропускные пункты, которые на подступах к Майдану не пропускают машины. Но люди паркуются рядом, выгружаются и идут с пакетами, несут все необходимое. Я хочу попасть в Михайловский собор, где развернут госпиталь. Мы купили всякие зажимы, халаты, иголкодержатели... Большая проблема сейчас с хирургическими нитями. В Киеве их просто нет ни в одной аптеке, просили, чтобы из регионов передавали. Еду с братом – только это большой секрет от родителей. С нами еще двое ребят, с которыми списались в фейсбуке.
Мой муж ночью был на Майдане, а потом ездил по больницам – лекарства, раненые...
Раз они не открывают метро сегодня целый день, то, наверно, примут меры, чтобы максимально отсечь Майдан от города.
Отступать некуда и не хочется. Отступление – это надо, чтобы люди разошлись, а они не разойдутся. Потому что всех передавят, или передавят на главной площади страны, или передавят поодиночке. Соседи начнут стучать, еще что-то. Это не очень распространено в Киеве, но в центральных городах Украины это сплошь и рядом. В Запорожье когда разгоняли Майдан, неделю или две назад, там таксисты сдавали людей, от которых пахло дымом. Киев очень неоднороден, был бы однородный, все бы ночью вышли на площадь. Я вчера вечером везла людей на площадь и видела нереальный поток машин из центра, все валили по домам – побыстрее в теплую норку. И еще меньше людей, которые готовы стоять на передовой.
Я уверена, что все люди давно уже сделали свой выбор, и сколько бы ни было погибших, это уже статистика и люди свое отношение не изменят.
После всего увиденного и пережитого этой ночью
сил нет даже на эмоции...
Сегодня ночью на моих руках умер человек... Его звали
Игорь. Игорь успел рассказать врачам, что из рук беркутовцев его, уже избитого
до полусмерти, вырвал пожилой милиционер. Он отвел Игоря подальше от заграждения
и сказал, чтобы шел домой... Он не знал, что через несколько метров Игоря добьют
титушки.... Но сначала они забрали у Игоря документы и деньги... Потом начали
бить... Они не били по голове. Они били в пах, в живот и по почкам. Били ногами
и железными прутами... Когда надоело, стали бить по голове... В больницу Игоря
привезли случайные люди, когда уже светало (они его увидели лежащим на обочине)…
Игорь умер под капельницей... Умер тихо... Я даже не сразу поняла, что он умер,
и продолжала говорить ему какие-то успокаивающие слова...
Слезы душат и писать нет сил... Да и о чем... Тот, кто
действительно хочет знать, уже знает достаточно о том, что произошло в Киеве
вчера днем и сегодня ночью...
Но есть важное, о чем еще нужно написать... В
больницах (особенно в 17-й) очень много раненных... Врачи (честь им и хвала)
работают без отдыха... Очень нужна кровь (!)... Можно сдать в клинике имени
Амосова, в Охматдете, на станции переливания крови и еще в нескольких больницах.
И еще. Когда я уходила домой, в больницу привезли
милиционера, который пытался защитить от титушек двух митингующих. Титушки его
ударили с затылка... Пока ему делали перевязку он рассказал, что десятки
уголовников, которых в Киев свезли власти, явно находятся «под кайфом». Он все
время повторял: «Зачем же так? Зачем же так? Зачем же так?»...
Ничего кроме боли сейчас не чувствую... Нет. Еще я
чувствую ненависть... Но об этом потом...
Сейчас, наверное, лучше пойти в Охматдет (эта больница
находится ближе всего к моему дому) и сдать-таки кровь... Хотя я очень боюсь
самого процесса забора крови... Правда, просят, в основном, 2 (-), а у меня 1
(0)... Но, может быть, пригодится... Правда не знаю, можно ли сдавать кровь
после приема успокоительного.
И последнее... Я никогда не умела указывать людям на
дверь, но сейчас не считаю возможным оставаться даже виртуальным другом тем, кто
позволяет себе ерничать по поводу происходящего в Украине, кто позволяет себе
оскорблять людей, восставших против окончательно зажравшейся власти.
Если решите сами исключить меня
из числа друзей – обиды не будет. Считаю, что нет смысла продолжать общаться с
людьми, которые совершенно иначе воспринимают мир.
Валерия Иваненко,
facebook.com, 19 февраля
В городе Киеве идет война. Я видел войны, но не мог себе представить, что в XXI веке увижу настоящую средневековую войну. Вчера, когда майдановские дружины выходили в боевых порядках с территории лагеря, меня поразило это зрелище. Но лишь сегодня, посмотрев, как люди готовятся к ночи, увидел: жители средневекового города готовятся отразить набег смертельно опасного врага. Эпичное и брутальное зрелище – нечто среднее между кадрами «Властелина колец» и Германа. Но это происходит сегодня в Киеве.
Сотни людей весь день идут пешком (метро не работает) с разных концов города, таща огромные пакеты с едой, молоком, водой, медикаментами, покрышками, дверцами от буфетов и книжными полками. Последние нужны для поддержания кольца огня вокруг площади – огненной баррикады, потому что остальные разрушены. Интеллигентные горожане несут в сумках пустые бутылки для коктейлей Молотова. Вечером на Крещатике женщины выковыривают брусчатку (половина центра мощена именно ей), мужчины дробят камни молотами, каждый проходящий мимо берет на плечо мешок этих "боеприпасов" и несет к передовой. А она совсем рядом, по краю площади. Фактически тысячи людей стоят лицом к лицу с наступающей армией, огороженные кольцом огня и градом летящих из первых рядов камней и горящих бутылок. Тысячи людей муравьями копошатся в дрожащем свете пожара, каждый занят чем-то полезным, внося свою лепту в оборону. Живые цепочки непрестанно передают камни из рук в руки. Иногда происходят рукопашные схватки. Две армии в доспехах, шлемах и при щитах крушат друг друга мечами, пиками, булавами и кистенями. И вновь отхлынув на несколько десятков метров, забрасывают друг друга камнями и сосудами с "греческим огнем". Единственным построенным горожанами орудием была катапульта, но ее разбили враги. Оружие определяет жестокость этой войны - наносимые им раны ужасны, сердца каменеют и наполняются жаждой мести.
Я не понимаю, как к этому относиться, потому что это невозможно. Но это есть. Я ненавижу насилие, но эта война уже идет, и по ходу ее законы изменить нельзя.
Вторник пока остается самым кровопролитным днем этой войны. Утром огромная колонна демонстрантов впервые покинула территорию укрепленного лагеря и направилась к Раде, которая должна была обсуждать возврат к прежней Конституции (отменить изменения, внесенные за последние годы Януковичем). Рядом с безоружными горожанами и партийными колоннами с депутатами во главе шествовали "сотни" в полном боевом облачении. Не спеша прошли сквозь узкие ворота баррикады на Институтской. "Беркут", прикрывшись тяжелыми грузовиками, перекрывал переулки, ведущие в правительственный квартал. Дошли до поворота на Раду. Он тоже заполнен грузовиками и «Беркутом». Соседствующий Мариинский парк также был прорезан цепью милиционеров со щитами. За ними на возвышении стояла толпа «титушек», а за спиной у тех раскинулся их палаточный лагерь. Выглядели они почти так же, как многие ополченцы Майдана: армейские шлемы, биты, арматура.
Колонна встала, поскандировала. Затем вперед вылезли бойцы и как-то сразу прыгнули на грузовики, легко скинули с них беркутовцев, завели машины и отогнали в сторону. Но ломиться дальше к Раде не стали, а стали ждать вестей оттуда. Демонстранты скандировали, махали титушкам купюрами, те отвечали какими-то кричалками, стороны разделял черный безмолвный «Беркут». Мы с товарищем пытались подзарядить в соседнем кафе батарейки и выйти в интернет, когда с улицы раздались взрывы шумовых гранат. Оказалось майданцы пытаются прорваться к Раде сразу по нескольким переулкам. Грузовики полыхали, затягивая дымом все вокруг, в дым летел град камней, оттуда вылетали беркутовские светошумовые и газовые гранаты. С крыши резиновыми пулями били беркутовские стрелки. Их из пары мелкашек отогнали майданские снайперы.
По соседству группа демонстрантов осадила штаб-квартиру Партии регионов. Из окна их поливали водой. Сопротивление нескольких милиционеров сломили быстро, ворвались внутрь, выкинули груды листовок и флагов, запалили под восторженные крики. Пятерых охранников вывели с поднятыми руками и увели под охраной, не позволив их бить. Как потом оказалось, их спокойно передали «Беркуту». А вот двоим обнаруженным в здании чиновникам повезло меньше. Большинство бойцов сотен уже убежало воевать, пленных окружила разгоряченная толпа. Крикливый мужичок и пара гопотного вида пацанов, истерично крича, доставали их через головы кулаками, люди заводились, назревал самосуд. Ошалевший от ужаса типичный лысоватый чинуша потерял дар речи и только тряс головой. Мы с другом пытались помочь паре разумных мужиков остановить линчевание. С большим трудом удалось убедить людей отправить побитых пленных под конвоем в штаб.
Затем я бегал от одной точки столкновения к другой и пропустил самое страшное: «Беркут» оттеснил бойцов от парка, и на рассеянных повсюду демонстрантов бросились титушки с дубинами. Результат оказался ужасен. Вскоре выяснилось, что для наступления у майданцев просто не хватило сил. Одну из сотен отрезали в переулке, «Беркут» перешел в наступление. Рассыпанные по всей Институтской безоружные демонстранты – женщины, пожилые люди, до того просто глазевшие на боевые действия дружин, – в панике бросились назад к укрепленному Майдану. И застряли в узком проходе баррикады. Запрудив его и улицу, толпа не позволила подойти подкреплению, бросать в своих бутылки изнутри баррикад тоже было нельзя. Так на плечах бегущей толпы «Беркут» беспрепятственно ворвался на территорию Майдана, заняв окружающие высоты.
Вскоре ВВ прорвали и посты на Грушевского, отрезав Украинский дом. Оттуда через задние окна выносили раненых, таща их на руках в гору, к Михайловскому собору. Священники приняли спасающихся под свою защиту, теперь в трапезной госпиталь. Так милиция вышла на незащищенную площадь с трех сторон.
Говорят, именно милиция подожгла главный штаб в Доме профсоюзов. Раненых оттуда удалось вынести еще до этого, но оставшихся на верхних этажах людей еще долго спасали, расстилая брезент под окнами и забираясь наверх по конструкциям огромного экрана на стене здания. Несколько человек, как выяснилось, все же погибли в огне, сегодня обгорелые тела выносили медики. После этого началась бесконечная ночь сражения за площадь. За удивительной трансляцией этой ночи я уже следил из дома друзей неподалеку. Зашел подзарядить камеру, а вскоре вокруг дома началась стрельба. Оказалось все соседние переулки заполонили титушки, нападавшие на всех подряд. На углу остановили машину и расстреляли пассажиров, в том числе журналиста Веремия.
Казалось, Майдан продержится не дольше часа. Но он простоял до утра. А весь следующий день люди шли и шли – не все, чтобы биться, но каждый, чтобы чем-то помочь. Организовали автовладельцев развозить раненых и подвозить запасы. В стихийном госпитале при Михайловском еды на несколько дней, а лекарств - на целую клинику. Девушки, считающие для себя презренным занятием резать и разносить бутерброды, таскают камни с мужиками. Подходили свежие силы для сотен из провинции, хотя сегодня перекрыли движение поездов из западных областей. По городу можно встретить людей в бронежилетах, спокойно закусывающих в кафе. На Крещатике снова заработали точки мелкой торговли, спешно снявшиеся накануне.
Возможно, не весь Киев поддерживает Майдан. Но я вижу фантастическую поддержку. Можно упрекать майданцев, что во вторник они все же начали первыми. Да, слова про мирную «демонстрацию» звучат курьезно. Просто революция попыталась победить, но чуть не проиграла. За окном снова гремят взрывы и трещат летящие петарды. Все это слишком велико, чтобы говорить об это мусорным современным язычком кофе-шопов и политтехнологов.
Дмитрий Борко,
Грани.ру, 19 февраля
Вечером 20 февраля Европа пообещала наконец-то ввести санкции против украинской власти, а парламент принял постановление об отзыве войск из Киева. Это пока не победа, хотя этого все очень ждали – но ложка дорога к обеду. Спасение украинцев оказалось делом рук самих украинцев. Три месяца политики, активисты и пользователи соцсетей пытались донести до Европы ту нехитрую мысль, что у власти в Украине уголовник и диктатор. Что нельзя разгонять резиновыми дубинками мирных демонстрантов ради установки новогодней елки. Что градус насилия со стороны властей постоянно нарастает и, если не принять меры сейчас, дальше будет хуже. Но еврокомиссары с их постоянным «мы очень обеспокоены» дотянули до того момента, когда уже половина страны объявлена террористами и спецназ стреляет в протестующих боевыми патронами. К счастью, удалось спасти жизнь волонтеру-медику Олесе Жуковской, которой выстрелили в шею. Многих других активистов спасти не удалось.
Одного моего знакомого сегодня хоронят. Второй получил контузию, но в порядке. Третий длинным списком перечисляет повреждения: на левой руке, на правой руке, на одной ноге, на другой ноге… Четвертого спасли из оцепления «Беркута» люди, представившиеся российскими журналистами, и только они сами знают, правда ли это или же удачный блеф, спасший человеку жизнь.
Моя подруга-атеистка молится – говорит, никаких иллюзий не испытывает, но бояться в форме молитвы все же легче. Я тоже атеистка, но тоже испытала желание помолиться.
Самые главные нужды сейчас, соответственно, медицинские. Одна из очень дорогих платных клиник начала бесплатно принимать пострадавших в режиме скорой помощи. Организованы пункты скорой помощи в церквях, и даже владельцы одного бара в центре объявили, что готовы предоставить свое помещение под медпункт. В киевскую больницу скорой помощи, очень плохо финансируемую из бюджета, волонтеры купили холодильник для хранения крови. Вне больниц врачи оперируют раненых на обычных столах, но техникой и лекарствами все медпункты обеспечены полноценно.
Активисты блокируют выезды из военных частей, в спальных районах Киева спонтанно формируются отряды самообороны. После штурма Майдана в ночь на 19 февраля киевляне полностью обеспечили его едой уже к обеду – и это при полностью неработающем метро. Вчера чиновники массово пытались покинуть Киев, но удалось это сделать не всем – местные жители блокировали оба аэропорта. И все эти дни, конечно же, строились новые баррикады – старые достояли бы до апреля, если бы по-апрельски теплая погода не наступила уже сейчас.
И если для митингующих на Майдане евроинтеграционные требования стали неактуальны еще 30 ноября, то сейчас уже и всей Украине Европа больше не нужна. Европе самой есть чему у нас поучиться. Украинская прямая демократия оказалась функциональна, европейская бюрократия – контрпродуктивна. Спустя почти сто лет после Нестора Махно оказалось, что его политические позиции и практические подходы вполне актуальны – власть здесь мы, эта земля наша, бери в руки оружие, тебе ее защищать. И сейчас, конечно, уже очевидно, что рано или поздно защитим. Только очень погибших жалко.
Анна Гриценко,
Грани.ру, 21 февраля