История
Эдуард ГИНДИН
КОРИЧНЕВАЯ ТРАГЕДИЯ НЮРНБЕРГА*
Продолжение. Начало в № 2 – 4.
Часть II. ОЧАРОВАНИЕ И НАСИЛИЕ
Глава 1. КОГДА НАСТУПАЛ СЕНТЯБРЬ...
1933 г. был для Гитлера и его партии победным годом. Позднее им тоже удавались важные победы. В 1936 г. Гитлер превратил в макулатуру Версальский договор, сделав то, чего требовал ещё в 1920-м. В 1940 г., за 10 дней разгромив Францию, Третий рейх стал полновластным хозяином в Европе – там не осталось вооружённых сил, способных противостоять Вермахту (тогда Гитлер считал, что Красной Армии такое тоже не по силам). Но только в 1933 г. нацисты сами себя называли победителями, проводя свой «съезд победы». Разумеется, съезд проходил в Нюрнберге. Для Гитлера это было особенным удовольствием – триумф над теми, кто три года подряд не пускал его в избранный им город.
Устранив своих противников, прежде всего бургомистра Германа Луппе, Гитлер в августе 1933 г. объявил Нюрнберг «городом партийных съездов», которые должны были, как и задумывалось с самого начала, проходить ежегодно. Самым лучшим временем для них было начало сентября – тёплые солнечные дни нюрнбергского «бабьего лета». Правда, съезд 1933 г. начался чуть раньше – 31 августа. Он продолжался всего четыре дня, следующий, в 1934 г. – шесть, а в дальнейшем съезды продолжались восемь дней. На эти дни Нюрнберг превращался в столицу Германии. Здесь собиралась вся партийная и государственная верхушка во главе с Гитлером. Ход съездов непрерывно освещался в радиорепортажах, о них писали газеты и снимались фильмы, в 1937 г. со съезда даже вело экспериментальные передачи недавно появившееся немецкое телевидение. Всё указывало на то, что в Нюрнберге происходило важнейшее политическое событие в жизни страны.
Однако политика на тех съездах не делалась и даже не обсуждалась. Там не принимались политические решения, если не считать выездного заседания рейхстага, в 1935 г. принявшего «Нюрнбергские законы». Нацисты на своих съездах ни перед кем не отчитывались и никого не выбирали, да в их партии и не было выборных органов. Ей, как и всем государством, управлял один человек – Адольф Гитлер. Политика Третьего рейха, как внешняя, так и внутренняя, замышлялась им. А съезды были, по-современному говоря, презентацией результатов гитлеровской политики.
...Новомодное словечко «презентация», происходящее от французского «презент» (подарок), замечательно передаёт суть дела. В классическом русском языке трудно найти слово, которое так точно раскрывало бы смысл этой процедуры – тебе не просто что-то дарят, но дарят так, чтобы продемонстрировать небывалое счастье, привалившее в виде подарка. Съезды НСДАП решали как раз такую задачу – убеждали немецкий народ в том, что нацисты осчастливят его как минимум на ближайшую тысячу лет. При этом немцы в больших количествах привлекались для убеждения самих себя – в массовых съездовских мероприятиях участвовало до полумиллиона человек, и каждый из тех, кто прошёл такую «школу», должен был, по замыслу организаторов, стать убеждённым национал-социалистом. Очень важным для съезда было название, у каждого своё. Короткое и ёмкое слово, такое, как «победа» в 1933-м, становилось девизом мероприятия, темой всех речей политических лидеров, а также идеологической зарубкой в памяти людей – «съезд победы» запоминался гораздо легче, чем «Пятый съезд НСДАП». Интересно, почему КПСС в своё время до этого не додумалась?..
Названия съездов Гитлер придумывал лично. В 1933 г. название придумалось само собой, а послепобедный, 1934 г., был для Гитлера годом подчинения страны своей воле. В том году ему пришлось обуздывать «ударный кулак» своей партии – «штурмовые отряды» (сокращённо СА), существовавшие с 1921 г. и постоянно ссорившиеся с партийным руководством. Штурмовики считали себя главной движущей силой национал-социализма, «буревестниками революции», как выражался их командир Эрнст Рем, который проповедовал вполне революционную идею замены профессиональной армии «вооружённым народом», т.е. своими штурмовиками в коричневых рубашках (эта форма была введена в 1924 г). Гитлер, делавший ставку на регулярную армию, пытался поставить штурмовиков на место, но, поскольку Рем продолжал своевольничать, то его вместе с ближайшим окружением (всего около 130 человек) 30 июня 1934 г. по гитлеровскому приказу арестовали и расстреляли без суда и следствия. После этой акции, вошедшей в историю как «Ночь длинных ножей», Гитлер фактически стал единоличным властителем Германии. Юридически он им стал 2 августа 1934 г., после смерти 87-летнего президента страны Пауля Гинденбурга. Канцлер Гитлер «по совместительству» занял также должность президента (формально высшую в стране) и германская армия присягнула на верность лично ему.
Гитлер долго думал над съездовским девизом. Только 21 августа 1934 г. он решил, что съезд откроется 5 сентября и будет называться «съезд единства и силы». Название «Триумф воли» он оставил для документального фильма, который должна была снять во время съезда известная немецкая кинематографистка Лени Рифеншталь. Поскольку этот фильм должен был, по замыслу нацистов, затмить все существующие шедевры кинодокументалистики, то Рифеншталь ни в чём не отказывали. Деньги, люди, техника – всё самое лучшее и столько, сколько надо.
Для кинокамер строились специальные площадки и рельсы. Операторы были буквально везде, в том числе и рядом с Гитлером. Высказывались даже опасения, что суета киношников помешает фюреру сосредоточиться. Но опасения оказались беспочвенными – Гитлер вёл себя, как профессиональный актёр на съёмках. Тут надо добавить, что он играл там главную роль, кадры с его участием занимают примерно треть всего фильма...
Фильм «Триумф воли» в Германии до сих пор запрещён к открытому показу. Его можно посмотреть только на специальных семинарах и «с последующим разоблачением», когда руководитель семинара после просмотра объясняет зрителям, что же они видели. Это делается для того, чтобы нейтрализовать действие нацистской пропаганды на незрелые умы. Вот на такой просмотр-семинар, проводившийся в «Документационном центре», я и попал. Посмотрев фильм, пришёл к выводу – это уже не опасно. Магическая сила, заложенная в речах Гитлера? Да полноте, мы от сегодняшних политиков ещё не такое слышим, только мрачноватой патетики у Гитлера больше. Пока его слушаешь, всё вроде правильно и понятно, а после того, как закончит, голову ломаешь – о чём он говорил? Но ведь мальчишки из «Гитлерюгенда», бегущие к нему – не инсценировка. И мускулистые парни с лопатами, которые повторяют с горящими глазами: «Один народ! Одна империя! Один фюрер!»...
Конечно, у тогдашних зрителей захватывало дух от массовых съёмок: бескрайнее море знамён, неисчислимые колонны эсэсовцев, снятые с 38-метровой высоты (для этого построили специальный лифт). Дорога рассекает надвое исполинские чёрные прямоугольники, а по ней движется одинокая фигурка – Гитлер... Но сегодняшнего зрителя этим не проймёшь, в современных блокбастерах, снятых с использованием компьютерной техники, приходилось видеть и более грандиозные зрелища. А в последней трети фильма, где штурмовики маршируют по Рыночной площади, я откровенно заскучал. Марширующие шеренги штурмовиков – рубашки, сапоги сверкают, ремни фуражек затянуты под подбородками. Гитлер стоит в машине с поднятой рукой (часами мог так стоять!), а мимо него – шеренги, шеренги, шеренги... 25 минут непрерывной маршировки – какой режиссёр включил бы это в современный фильм! Но зато в начале, когда снимают проезд Гитлера по улицам Нюрнберга... Операторы показывают самые красивые из них, вовсе не в том порядке, в каком Гитлер ехал. Всё время хотелось попросить: «Уберите камеру от этого, с усиками! Наведите её лучше вон на тот уголок, и вон на тот!...» И ужасно горько было от сознания, что всего этого уже нет...
В съезде 1934 г. впервые принимали участие армейские подразделения и даже авиация. Правда, она была представлена всего лишь несколькими старыми бипланами, и вообще военные там не гремели огнём и не сверкали блеском стали – но их присутствие на съезде было символической заявкой Гитлера на будущее. В марте следующего, 1935 г. он ввёл в Германии всеобщую воинскую повинность. Немецкая армия стала называться Вермахт, призывной возраст установили 20 лет, срок службы – один год (в 1936 г. увеличили до двух). Страны Антанты – Англия, Франция и Италия – отреагировали на это нарушение Версальского договора весьма своеобразно. В апреле 1935 г. их представители собрались в итальянском городке Стреза и постановили... решительно пресекать все будущие нарушения Версальского договора. Гитлер, поняв, что ничего ему не будет, объявил следующий партийный съезд (10 – 16 сентября 1935 г.) «съездом свободы». Имелась в виду, понятно, «свобода от версальского ига», точнее, как выражаются уголовники, «свободка» – это когда вырвавшаяся на волю братва может творить что угодно и никто ей не указ. Зловещий смысл гитлеровской «свободки» стал ясен 15 сентября, когда во время съезда были приняты «Нюрнбергские законы» (о чём было подробно рассказано в первой части книги). В своей заключительной речи Гитлер высказался на эту тему следующим образом: «То, что государство по своей природе не способно осуществить, осуществит национал-социалистическое движение». В переводе на современный русский – место государственных законов займут нацистские «понятия»...
Ободрённый безнаказанностью, Гитлер в марте 1936 г. ввёл войска в демилитаризованную Рейнскую область, которую до 1930 г. оккупировали французские части. 30 тыс. немецких солдат расположились гарнизонами в Аахене, Трире и Саарбрюкене, тем самым окончательно похоронив Версальские соглашения. Тут Гитлер рисковал – эти города были практически на границе с Францией, и удара французской армии немцы не выдержали бы. Но и на этот раз не произошло ничего. Всё ограничилось сердитыми заявлениями глав правительств, от которых Германия не пострадала вообще никак. Даже Олимпиада 1936 г. прошла, как и планировалось, в первой половине августа в Берлине. Тогда, к счастью, ещё не смешивали спорт с политикой – до бойкота Олимпийских игр додумались только в 1980 г., когда в ответ на советское вторжение в Афганистан Запад бойкотировал Московскую олимпиаду. В общем, Гитлеру опять всё сошло с рук, и он сделал вывод: «Уважают!» И на радостях назвал очередной съезд, открывшийся 8 сентября, «съездом почёта». Кстати, на сей раз Нюрнберг принимал гостей, уже официально будучи «городом партийных съездов» – этот статус был закреплён за ним решением рейхстага от 7 июля 1936 г.
Почему съезд 1937 г., проходивший с 8 по 16 сентября, Гитлер решил назвать «съездом труда», до конца не ясно. Возможно, ему просто не пришло в голову ничего более примечательного, т.к. важных внешнеполитических событий в этом году не происходило. Поэтому Гитлер решил обратиться к политике внутренней и напомнить стране, что он выполнил своё главное обещание – дать немцам работу. В 1937 г. безработица в Германии практически сошла на нет, например, в Нюрнберге, в котором к моменту прихода Гитлера к власти было 57 тыс. безработных, их осталось менее 9 тыс. Однако основной темой съезда были не успехи нацистов на рынке труда, а их борьба против «всемирного иудобольшевизма». В Москве, по словам Гитлера, евреям удалось уничтожить прежнее руководство страны и захватить власть (надо заметить, что некоторые российские патриоты вполне разделяют это гитлеровское понимание событий 1937 г. в Советском Союзе).
Чтобы подчеркнуть авангардную роль Германии, Гитлер запретил немцам принимать Нобелевские премии и ввёл взамен «Немецкую национальную премию в области науки и искусства», к которой прилагалось 100 тыс. марок. Во время съезда были награждены первые пять лауреатов, в том числе главный идеолог Третьего рейха Альфред Розенберг, впоследствии повешенный в Нюрнберге по приговору Международного трибунала.
В числе прочих иностранных гостей на съезде присутствовала делегация австрийских национал-социалистов. Но Гитлер не нашёл времени встретиться со своими земляками и послал вместо себя Геббельса. Тот описал в своём дневнике сердечный приём, который ему устроили «братья по разуму». Запись завершалась фразой: «О прекрасный народ! Мы скоро придём!». Не прошло и полгода, как это обещание было выполнено – 13 марта 1938 г. Гитлер «добровольно присоединил» Австрию к Третьему рейху (вообще-то кавычки тут ни к чему, ликование австрийцев по поводу «аншлюса» было совершенно искренним). Германия стала «Великой Германией», и это название Гитлер выбрал для съезда 1938 г. (5 – 12 сентября). Съезд получился во всех отношениях грандиозным. Впервые число участников перевалило за полмиллиона (547 тыс.), поезда свезли в Нюрнберг около 2.5 млн. посетителей, на съезд прибыли делегации из 43 стран. Гостям были продемонстрированы сокровища древней Германской империи, вывезенные в Нюрнберг из Вены. Кроме того, был показан новый «народный автомобиль» – будущий «Фольксваген – Жук», специально доставленный на съезд по приказу Гитлера. Но главное событие съезда произошло в последний день, 12 сентября. В этот день Гитлер произнёс речь, в которой заявил, что Германия более не намерена безучастно взирать, как Чехословакия угнетает 3.5 млн. немцев в Судетской области. Назвав чехословацкое государство «невыносимым порождением Версаля», Гитлер объявил о приведении Вермахта в боевую готовность и громогласно пообещал: «Справедливость восторжествует!»
Западные державы снова спасовали перед гитлеровским блефом. 29 сентября в Мюнхене было подписано соглашение – Англия и Франция давали согласие на включение Судетской области в состав Германии. Сегодняшние историки называют то соглашение «позорным», но тогда английский премьер Чемберлен, прилетев домой, с гордостью заявил прямо на аэродроме: «Я привёз мир на последующие 50 лет!» А в Германии ликование не знало границ. Немцы со всех концов Земли засыпали Гитлера приветственными телеграммами, быть немцем снова стало почётно. Но когда в марте 1939 г. Германия ввела войска в Прагу (мюнхенский «мир на 50 лет» не продержался и полугода!), ликующие голоса поутихли – до немцев стало доходить, что войны, похоже, не избежать. Все помнили, что в Польше тоже есть немецкая община, которую Гитлер готов «защитить», хотя он по поводу и без повода повторял, что больше не имеет территориальных претензий.
Даже съезд 1939 г., открытие которого было запланировано на 2 сентября, должен был называться «съездом мира». Но подготовка к нему проходило под аккомпанемент всё более обострявшегося конфликта с Польшей. И вот 27 августа – приказ Гитлера: съезд откладывается на неопределённый срок. Через два дня в Германии ввели продовольственные карточки. Тут уж все сомнения исчезли – война! И 1 сентября она началась – Германия напала на Польшу. Но даже ведя войну, Гитлер не отказывался от идеи съездов. Известно, что их готовились проводить и в 1940-м, и в 1941-м. Окончательно все работы в Нюрнберге были прекращены только в конце 1942 г. Однако и после этого там продолжало существовать «Управление по проведению съездов», в котором до самого конца чиновники получали зарплату, звонили по телефону (по 500 разговоров в месяц!), писали отчёты. Последний отчёт они сдали 20 января 1945 г., уже в мёртвом городе, разрушенном дотла...
Что же такое происходило на этих съездах, чем занимались массы народа, собиравшиеся на них? Не беспокойтесь, скучать там не приходилось. Порядок (можно даже сказать – ритуал) проведения съезда окончательно сформировался уже к 1936 году, и все восемь съездовских дней были распланированы до мельчайших деталей. Первый день был, как положено, днём приезда. Хотя на съезде он назывался «днём приветствия» – в этот день Нюрнберг приветствовал своего фюрера, прибывавшего в город где-то после обеда. Вообще-то Гитлер охотно ездил в Нюрнберг на машине (у него был 400-сильный «Мерседес 770К», дававший по хорошей дороге до 180 км/ч), но на съезд он всегда прилетал на самолёте, спускаясь с небес к встречающим. Затем – триумфальный проезд по улицам Нюрнберга, запруженным ликующим народом. Проехав по городу, Гитлер приезжал в свою любимую гостиницу «Deutscher Hof» и, стоя у окна в своём номере, несколько минут приветственно махал собравшимся внизу. Затем – приём в городской ратуше с императорскими почестями: во всех нюрнбергских церквях звонили колокола, фанфары возвещали момент, когда Гитлер входил в Исторический зал, где его приветствовал верный Вилли Либель с цепью бургомистра на шее и подарком в руках (обычно гравюра Дюрера, а в 1936 г. – копия меча Карла Великого).
Завершался вечер в оперном театре, где Гитлер смотрел «Майстерзингеров из Нюрнберга», сидя в специально оборудованной для него ложе. Зрителей для спектакля специально отбирали, билеты они получали бесплатно – но каждый раз гитлеровский взор оскорбляли пустые места в зале. Фюрер гневался, даже посылал эсэсовцев, чтобы те приводили прогульщиков «на Вагнера», но ни на одном съезде Гитлеру не удалось послушать любимую оперу в до отказа заполненном театре.
Следующий день был днём открытия съезда. Утро начиналось с парада «Гитлерюгенда». Мальчишки, которые пришли на съезд пешком (!) со всех концов страны – для некоторых этот поход длился больше недели – с развёрнутыми знамёнами маршировали мимо гостиницы «Deutscher Hof», где с балкона их приветствовал Гитлер. Официальное открытие съезда (открывал его гитлеровский заместитель Рудольф Гесс) проходило после обеда в «Старом зале конгрессов». В зал торжественно вносилось знамя, с которым Гитлер и его сторонники шли на полицейское оцепление 9 ноября 1923 г. во время «пивного путча» в Мюнхене.
Это знамя, испачканное кровью убитых тогда гитлеровцев, стало одной из главных святынь национал-социалистов. Они назвали его «Blutfahne» – «кровное знамя», с намёком на древнюю Германскую империю, в которой такое знамя символизировало власть его владельца над жизнью своих подданных. Хранилось «кровное знамя» в Мюнхене, в здании «горкома» НСДАП на Brienner Strasse, 45. Во время войны здание было разбомблено, с 2007 г. на этом месте ведётся строительство городского документационного центра. Само же знамя, по некоторым сведениям, находится в одной из частных коллекций на севере Германии.
Третий день съезда носил название «дня имперской трудовой повинности». В июне 1935 г. было введено правило, по которому мужчины в возрасте от 18 до 24 лет обязаны были перед военной службой отработать 6 месяцев «на благо немецкого народа». Тем самым была создана, по сути дела, трудовая армия Гитлера – с униформой, со специальными званиями, с обязанностью работать там, куда пошлют. В «свой» съездовский день приблизительно 50 тыс. этих «солдат-рабочих» пели песни, поминали своих товарищей, погибших при работе во время различных несчастных случаев, и два раза в день – утром и после обеда – маршировали с лопатами, вскинутыми на плечо. Наиболее мускулистые и хорошо сложенные юноши маршировали голыми по пояс (ходили слухи, что Гитлеру это особенно нравилось). Зато четвёртый день, «день общности», запоминался красочными зрелищами. В этот день десятки тысяч гимнастов и гимнасток демонстрировали различные упражнения, образуя на поле «живые фигуры» (подобные зрелища сегодня можно увидеть на любом большом празднике). Кроме этих упражнений гости съезда могли увидеть народные танцы в исполнении многочисленных фольклорных групп. Завершался этот день грандиозным факельным шествием партийных функционеров НСДАП по ночному Нюрнбергу.
Нацистская партия считала своих функционеров «политическими руководителями», и в их честь назывался пятый день съезда. До 100 тыс. этих «руководителей», одетых в специальную форму (всё те же коричневые рубашки и кители, разукрашенные золотым шитьём, из-за чего партийных бонз прозвали «золотые фазаны»), собирались в этот день на торжественную церемонию «освящения знамён». Церемонию проводил лично Гитлер, прикасаясь к каждому из принесённых знамён полотнищем всё того же «кровного знамени». Поскольку знамён было много (до 30 тыс.), то церемония затягивалась до темноты и завершало её небывалое зрелище – «собор из лучей света», «Lichtdom».
О нём и о том, как это делалось – несколько позже, а сейчас хочется заметить, что «политические руководители» маршировали в темноте не случайно. Один раз – во время съезда 1933 г. – они прошли по Рыночной площади Нюрнберга при свете дня. Поскольку у кабинетных работников с выправкой, как правило, плохо, а с «пивными животиками», наоборот, хорошо, то вместо стройных шеренг зрители видели некие волнообразные кривые, тут же прозванные «линией партии». После этого «политические руководители» днём не маршировали...
Шестой день съезда был посвящён «Гитлерюгенду». 50 тыс. юношей собирались на нюрнбергском стадионе, где Гитлер проводил смотр «будущего нации». Он произносил речь перед собравшимися, после чего самых достойных, достигших 18 лет, принимали кандидатами в партию и приводили к присяге.
Смысл гитлеровской речи был прост – закаляйтесь, как сталь (крупповская), будьте сильными и ловкими, чтобы достойно служить Германии. Где служить – «юноши, обдумывающие житьё» могли увидеть в последующие два дня – седьмой и восьмой. Седьмой день назывался «день СА и СС». Он был традиционной кульминацией съезда, знаменитые кадры кинохроники – чёрные шпалеры эсэсовцев, обрамляющие дорогу, по которой Гитлер идёт к памятнику «Погибшим героям» – снимались в этот день. Как до этого партийцы, эсэсовцы и штурмовики тоже приносили свои знамёна на «освящение» и тоже маршировали через Нюрнберг, благо строевая подготовка позволяла им, не краснея, делать это днём.
А последний, восьмой, день был «днём Вермахта». В этот день армейские части проводили показные учения. Правда, боевые стрельбы не проводились – их заменяли пиротехнические эффекты. Но самолёты, выстроившиеся в небе в виде свастики, над полем пролетали. Затем Гитлер принимал парад всех родов войск – перед ним маршировали подразделения пехотинцев, лётчиков и моряков. Вечером Гитлер произносил прощальную речь в том же зале конгрессов, в котором открывался съезд, а в темноте армия провожала фюрера – перед гитлеровской гостиницей проводилась военная церемония «Большая вечерняя заря». Этот красивый церемониал – военный оркестр, марширующие солдаты с факелами, отблески огня на стальных касках – сохранился до сих пор, бундесвер проводит его для федерального президента и министра обороны ФРГ, когда они прощаются со своей должностью. «Большая вечерняя заря» была одновременно завершением съезда – «выдающейся недели Третьего рейха».
Рассказывая о нацистских съездах, многие авторы употребляют слово «культ». Мы привыкли к словосочетанию «культ личности», и действительно, личность Гитлера была в центре всех съездов, вокруг неё вращалось всё происходящее. Но здесь слово «культ» надо скорее понимать в расширительном смысле – съездовские ритуалы носили характер богослужения, это была новая нацистская религия, где Гитлер играл роль то ли Верховного существа, то ли его наместника на земле. Чтобы воздействовать на души своих адептов, все религии испокон веков создавали храмы – и Гитлер, считавший себя великим архитектором, придавал культовым сооружениям первостепенное значение. О величии его идей, считал он, мир будет судить по величию сооружений, которые будут построены по его замыслам. Вот об этих сооружениях – построенных, начатых, запланированных – и пойдёт речь в следующих главах.
В 1906 г. Нюрнберг получил право провести «выставку достижений народного хозяйства», приуроченную к 100-летнему юбилею – в 1806 г. бывший вольный город был включён в состав недавно возникшего Баварского королевства. Для такой выставки требовалось много места, и большая пустошь в южной части города, скудно поросшая кустарником и небольшими деревьями, подходила как нельзя лучше. Поэтому городские власти активно взялись за благоустройство местности. Их поддерживали крупные нюрнбергские торговцы и промышленники, чьи предприятия должны были быть представлены на выставке. Пустошь превратилась в благоустроенный парк, названный именем Луитпольда – тогдашнего баварского принца-регента, правившего страной с 1886 г. Были проложены дорожки, разбиты клумбы, устроены фонтаны. Участники выставки строили павильоны, украшенные символами своих предприятий. Например, известная карандашная фабрика «Шванн» (существует и сегодня), чтобы обратить внимание на свой павильон, установила рядом с ним гигантский карандаш – 30 м высотой и 4 м в обхвате.
Но самый заметный павильон построила фирма МАН (Машиностроительная фабрика Аугсбург-Нюрнберг). Это был гигантский (180 х 50 м) трёхпролётный ангар, собранный из свободнонесущих стальных ферм, что в те времена было последним словом техники. Сооружение, занявшее всю юго-западную часть парка, было настолько совершенным, что его нарекли «залом Луитпольда» и не стали разбирать после окончания выставки (остальные павильоны разобрали). Сначала его использовали как ресторан, затем как зал для собраний (он вмещал до 16 тыс. человек). Здесь проводили свои мероприятия и социал-демократы, и коммунисты, и нацисты – на съездах НСДАП в 1927 и 1929 гг. в этом зале выступал Гитлер.
«Зал Луитпольда» оставался единственным архитектурным сооружением в парке вплоть до 1924 г., когда по инициативе Союза фронтовиков здесь был установлен памятник погибшим германским пилотам. Скромная пирамида из белого известняка издали кажется аэропланом тех времён, который рушится в своё последнее пике. Бронзовый орёл, распростёрший крылья на вершине пирамиды, выглядит как хвостовое оперение этого аэроплана, а две небольшие боковые стелы – как его крылья. Пирамида украшена стилизованным изображением пилотского знака и лётного шлема в обрамлении дубовых листьев. Надпись на памятнике гласит: «Нашим павшим товарищам». После войны добавилась ещё одна – «Живым в назидание».
В 1928 г. рядом с памятником пилотам началось сооружение более крупного памятника-пантеона в честь 10 тыс. жителей Нюрнберга, погибших на фронте. Этот полуоткрытый павильон с колоннадой был спроектирован по образцу «Пантеона полководцев» в Мюнхене. Небольшая площадь перед ним была выложена гранитными плитами, и её обрамляли два «крыла» – в каждом по шесть невысоких столбиков-пилонов. На их вершинах были укреплены плоские чаши, в которых во время церемоний зажигался огонь. Восстановив композиционное равновесие, несколько нарушенное громадным «залом Луитпольда», новый памятник удачно дополнил архитектурный ансамбль парка, и город Нюрнберг очень достойно почтил память своих погибших.
Ещё до своего прихода к власти нацисты использовали этот пантеон в пропагандистских целях. На своём съезде 1929 г. они устроили церемонию с возложением венков к памятнику, тогда ещё даже официально не открытому. А после 1933 г. изменилось назначение этого мемориального комплекса – он стал памятником не столько жителям Нюрнберга, погибшим на фронте, сколько тем нацистам, которые погибли во время «пивного путча» в Мюнхене. Изменилась и сама церемония, проводившаяся в седьмой день съезда. В парке сровняли с землёй все клумбы и фонтаны, превратив живописную лужайку в огромный плац. Перед «залом Луитпольда» были построены колоссальные трибуны на 50 тыс. мест, развёрнутые к памятнику погибшим. Особенно выделялось центральное возвышение для оратора, украшенное большой свастикой. Во время съезда у него за спиной вывешивались нацистские флаги – три гигантских полотнища размером 24 х 6 м. От этого возвышения к памятнику вела дорожка, выложенная гранитными плитами. Впрочем, «дорожка» – это мягко сказано, её ширина была 18 м, а длина 240 м. Вот по ней-то в уже упоминавшихся кадрах кинохроники и шёл Гитлер между шпалерами эсэсовцев, которых тут собиралось до 150 тыс.
Трибуны были несколько приподняты, так что бывшая лужайка, ставшая плацем, оказалась как бы в котловине и выглядела, как цирковая арена – в том числе из-за своей округлой формы. Именно «ареной» и называли это место нацисты. «Зал Луитпольда», в котором проходило открытие и закрытие съезда, тоже изменился. Во-первых, его переименовали, назвав «Старым залом конгрессов», т.к. в 1935 г. было заложено здание нового, громадного зала, о котором речь впереди. Во-вторых, сам зал облицевали песчаником, закрыв его модернистский фасад помпезным ложноклассическим порталом с непременной свастикой. Вообще, нацистская архитектура была какой-то тяжеловесной, казарменной. Все эти угловатые каменные глыбы, обильно украшенные флагами, везде прямые, плоскости – линии перспективы уходят куда-то в бесконечность, взгляду не за что зацепиться. Это архитектурные формы для толпы, отдельный человек тут теряется, чувствует себя расплющенным всеми этими многотонными камнями – хотя Гитлер считал, что у людей должна возникать гордость за страну, построившую такое...
В жертву нацистскому «величию» была принесена не только лужайка с клумбами, но и знаменитая машиностроительная фабрика, которую нюрнбергский предприниматель Иоганн Вильгельм Шпет основал в 1833 г. Во многом благодаря этой фабрике Нюрнберг стал индустриальным центром. Здесь в 1835 г. была построена первая в Германии железная дорога – а легендарный паровоз «Адлер», привезённый из Англии в разобранном виде, собирали именно на фабрике Шпета. Её продукция – главным образом подъёмно-транспортные приспособления и механизмы – использовались не только на железной дороге. Например, лебёдка этой фирмы установлена на чердаке нюрнбергской церкви св. Лаврентия. Она служит для того, чтобы поднимать и опускать 900-килограммовый медальон «Engelsgruss» («Ангельское благословение») – чудесное произведение знаменитого резчика по дереву 16 в. Вайта Штосса, одно из всемирно знаменитых сокровищ, которыми гордится Нюрнберг. Без фабрики Шпета не был бы осуществлён ещё один знаменитый проект 19 века – канал, связавший две крупнейшие немецкие реки, Рейн и Дунай. О таком канале мечтали все германские императоры, начиная с Карла Великого – а построил его баварский король Людвиг I...
...Теперь туда ходит автобус. 20 минут езды от станции метро – и вот я уже в деревушке Ворцельдорф, стоящей рядом со «Старым каналом». Его так называют, потому что после войны был построен новый, современный судоходный канал. А старый «канал короля Людвига» уже давно не используется и превратился в место отдыха. Здесь очень красиво и спокойно – кругом лес, берега поросли травой, в воде цветут кувшинки и лилии. Приглядевшись, можно увидеть рыб, резвящихся в глубине, а если повезёт – выдру, плывущую с веточкой в зубах. Но сегодня я не останавливаюсь на берегу. По тропинке, проложенной для лошадей, тянувших по каналу гружёные баржи, я иду к ближайшему шлюзу. Они здесь все целые, сохранились и окованные железом ворота, и запирающие механизмы. Невдалеке что-то вроде пристани, тут разгружались баржи. На берегу стоит старый кран – как и прочие механизмы, он был сделан на фабрике Шпета. Типичная техника 19 века – литые чугунные детали, части механизма соединены заклёпками, всё массивное и даже на вид надёжное. В то время машины делались на века...
Фабрика стояла несколько восточнее «Арены», и Гитлер, стоя на трибуне, должен был смотреть прямо на высокую фабричную трубу. Это его ужасно раздражало, поэтому владельцев фабрики сначала обязали укоротить трубу на шесть метров и покрасить в нежно-голубой цвет, чтобы она не выделялась на фоне неба. Но даже укороченная труба всё равно мозолила Гитлеру глаза, да и красить её приходилось перед каждым съездом. Поэтому у фабрики стали потихоньку отбирать заказы, а в 1935 г. весь участок, на котором она стояла, выкупили по бросовой цене. Снести фабрику не успели, но в войну она сильно пострадала от бомбёжек и так по-настоящему и не была восстановлена. Кроме того, в 50-е годы в том районе началось строительство жилых домов, и в 1960 г. фабрика, которой владели три поколения семьи Шпет, прекратила своё существование.
Единственное, что сохранилось с тех времён – это вилла, которую в 1890 г. построил для себя тогдашний владелец фабрики Иоганн Фальк, зять старого Шпета. Элегантное здание с кариатидами, выстроенное по тогдашней архитектурной моде, окружал небольшой парк, в глубине которого скрывался изящный садовый павильон, украшенный кованой решёткой. После ликвидации фабрики всё это несколько десятилетий пустовало и пришло в полную негодность. В 2009 г. часть парка привели в порядок, реставрировали виллу и построили рядом с ней несколько современных зданий, в которых живут студенты-спортсмены из Нюрнбергского университета. Им тут удобно – прямо за оградой парка расположен небольшой стадион, до университетских учебных корпусов рукой подать. Все условия – живи, учись, тренируйся. Завидую ребятам...
После войны в Нюрнберге одно время активно искореняли следы коричневого прошлого, ровняя с землёй нацистские строения. Правда, не все из них пережили войну. Например, не дожил до наших дней «зал Луитпольда» – в 1942 г. в него попала тяжёлая авиабомба, от здания остались только покореженные стальные фермы. Этот зал использовался в качестве продуктового склада, но в нём хранились не те продукты, которые простые немцы получали по карточкам, а деликатесы, которыми питалось нацистское начальство (и их война не пощадила!). После войны место, на котором стоял зал, расчистили и устроили здесь огромную автомобильную парковку. В 1959 г. частично взорвали трибуны. Сегодня их остатки заросли травой и кустарником и выглядят как гигантский земляной вал, в котором ещё кое-где можно увидеть каменные ступеньки от тех трибун. А бывший плац просто засыпали землёй, и выросшая трава надёжно скрыла под собой гранитные плиты. В результате эта местность перестала быть ареной, но и парком не стала – получилась очень большая лужайка, которая используется в самых что ни на есть мирных целях. Начиная с 2000 г. здесь в конце июля – начале августа проводятся «Open Air» – концерты классической музыки под открытым небом, в которых участвует нюрнбергский симфонический оркестр и городская филармония.
...Концерт начинается в 8 вечера, но самые большие любители музыки приходят уже к обеду, чтобы занять места поближе к большой сцене, которая устанавливается перед памятником-павильоном, полностью его закрывая. А где-то за час до начала лужайка уже заполнена до отказа, так же, как и трибунные холмы. Обычно собирается до 50 тыс. человек, и тем, кто в задних рядах, до сцены четверть километра – но по всему полю расставлены громкоговорители и музыку прекрасно слышно.
На эти концерты люди приходят, как на пикник – приносят с собой подстилки, раскладные стулья и столики, корзинки с едой. Разумеется, есть и выпивка – но никакой пьяной агрессии, атмосфера удивительно благостная. Наверное, по-другому и не может быть, когда звучит классическая музыка.
Надо отдать должное организаторам – программа всегда составлена очень гармонично, для концерта выбирают произведения, известные и понятные даже дилетантам. У всех в руках программки, у многих на груди значок – талисман проекта, забавная птица. Покупая этот талисман, зрители поддерживают фонд концерта, хотя вход для всех бесплатный, расходы берут на себя спонсоры. Вместе с программками раздаются бенгальские огни, и когда в сумерках звучит специально выбранное произведение, над полем вспыхивает море огоньков – фантастическое зрелище. А в конце – грандиозный фейерверк под лихую музыку. Обычно это штраусовская полька «Гром и молния», «Цыганский танец» Брамса, и гвоздь программы – канкан. Тут уж, как говорится – танцуют все!
...А потом все расходятся, не забывая забрать с собой мусор. Людское море – кто пешком, кто на велосипедах – течёт мимо тяжеловесных монументов рухнувшего Третьего рейха. Вспоминаю, как в школе на уроке истории нам рассказывали о взятии Бастилии. Французы, разобрав крепость по кирпичику, поставили там, где она стояла, табличку с надписью «Здесь танцуют». Ту же участь история определила и коричневым. Там, где они когда-то маршировали, люди сегодня танцуют – и слушают музыку...
(продолжение следует)