Личность
Не часто в жизни так бывает, что за романы убивают
«Теперь вам понятно, почему книги вызывают такую ненависть, почему их так боятся?
Они показывают нам поры на лице жизни»
Р. Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»
Писатели, как и обычные смертные, уходят из жизни по-разному. Кто-то доживает до глубоких седин и, погревшись в лучах славы, покидает этот мир по естественным причинам. Кого-то смерть настигает внезапно, в расцвете лет, когда потенциал творчества исчерпал себя лишь наполовину. И только единицы, к кому судьба совсем немилосердна, умирают при обстоятельствах исключительных, чрезвычайных. Если, разумеется, к таковым можно причислить замаскированное политическое убийство.
Будучи явлением достаточно редким (когда жертвами становятся не политики, а писатели, люди искусства), в послеоктябрьской истории России оно, тем не менее, проявилось достаточно отчетливо. Классический пример – зверское убийство выдающегося еврейского актера Соломона Михоэлса, замаскированное под автомобильную аварию. Или расстрел большевиками в 1921 году поэта Николая Гумилева по сфабрикованному политическому обвинению. Уколом зонтика с вмонтированной в него ампулой с ядом, который, как утверждает бывший генерал КГБ Олег Калугин, советские спецслужбы любезно предоставили своим болгарским коллегам, в сентябре 1978 года в Лондоне был убит болгарский писатель и журналист Георгий Марков, работавший на радиостанции Би-би-cи. В 1975 году КГБ предпринял попытку отравить писателя Владимира Войновича, к счастью, неудавшуюся (В. Войнович «Персональное дело»).
Но даже на фоне этих жутковатых деяний чекистского ведомства, замаскированный под хулиганское нападение случай с Юрием Домбровским выглядит наиболее омерзительно: писатель был наказан показательно и демонстративно за свой роман «Факультет ненужных вещей», впервые изданный в Париже на русском языке в 1978 году. Сделано это было самым гнусным способом: громилы, специально подосланные КГБ, жестоко избили писателя прямо в фойе ресторана ЦДЛ, куда он направлялся, чтобы поделиться с друзьями радостью по поводу выхода в свет своей книги. Юрий Домбровский скончался от последствий побоев (сильного внутреннего кровотечения) в больнице 29 мая 1978 года, полтора месяца спустя после нападения. Фактически, он умер оттого, что люди, которых наняли чекисты, отбили ему все, что можно было отбить.
Отсроченный приговор застал писателя на самой вершине творчества, когда к нему пришла международная известность. Ни одна советская газета не сообщила о его смерти. Это стало одновременно и посмертным наказанием автору выдающегося романа, который Лубянка не могла ему простить никак. Такова была в стране в те, не столь давние времена, цена правдивого слова.
Еще за два года до смерти Ю. Домбровского взяли «в разработку»: однажды ударили в автобусе, раздробили руку железным прутом; выбросили из автобуса; избили неподалеку от дома; один за другим следовали звонки с угрозами и нецензурной бранью. Сходный сюжет выведен писателем в рассказе «Ручка, ножка, огуречик», в котором он, по сути, предсказал свой трагический уход из жизни.
Биография Юрия Осиповича Домбровского (12.05.1909 – 29.05.1978) – это история жизни подлинно свободного человека в несвободной стране. Он родился в Москве в еврейско-русской интеллигентной семье, его отец был адвокатом, мать – биологом. Как «арбатский» мальчишка учился в той же самой школе, о которой Анатолий Рыбаков писал в «Детях Арбата», как многие его однокашники попал в Гулаг. Четырежды арестовывался, что даже по меркам сталинских времен выглядело как узаконенная месть. Отсидел 17 лет – сначала в ссылке в Казахстане, в Алма-Ате, потом на Колыме. Все свои лучшие произведения написал уже после освобождения, в том числе и свой последний роман «Факультет ненужных вещей».
Литературным творчеством Ю. Домбровский стал заниматься одновременно с окончанием высших литературных курсов в 1932 году, в том же году был арестован и выслан в Алма-Ату. Работал археологом, искусствоведом, журналистом. В 1936 году был арестован повторно, однако спустя несколько месяцев освобожден. В 1938 году опубликовал свой первый исторический роман «Державин», через год был арестован вновь и отправлен на Колыму, откуда в 1943 году досрочно, по инвалидности, освобожден и вернулся в Алма-Ату. Работал в театре, читал курс лекций по Шекспиру, написал книгу «Обезьяна приходит за своим черепом» и цикл новелл о Шекспире «Смуглая леди». Последний арест писателя пришелся на 1949 год, после чего он провел еще шесть лет в Тайшете и лагерях Крайнего Севера. Лишь в 1956 году Ю.О. Домбровский был реабилитирован и получил разрешение вернуться в Москву.
Всего пережитого писателем нынешнему поколению не пережить никогда. К счастью, не пережить. Ибо в Гулаге писатель испытал на себе все формы поругания человека, изобретенные сталинскими палачами. Испытал – и выстоял, оставшись, тем не менее, оптимистом! Поэтому книги Ю. Домбровского, наряду с книгами других писателей «лагерной школы», для нынешнего поколения – ценнейший источник подлинной и одновременно страшной правды той эпохи.
Ставшему вершиной творчества писателя роману «Факультет ненужных вещей» и более ранней книге автора «Хранитель древностей» (1964), составивших дилогию, послужил алма-атинский период ссылки писателя с его непростыми жизненными поворотами. Свобода духа в век деспотии стала главной темой этих романов. В «Хранителе древностей» деспотизму эпохи противопоставлена прежде всего историчность сознания главного героя – Хранителя, изучающего древности в музее.
Роман «Факультет ненужных вещей», явившийся продолжением «Хранителя…», уже через год после публикации был переведен на французский язык и в 1979 году отмечен премией «как лучшая иностранная книга, изданная во Франции». На родине автора его первая публикация состоялась лишь в перестроечное время («Новый мир» 1988 г., № 8 – 11). Еще в разгар работы над произведением Ю. Домбровский кратко сформулировал его основной замысел: «Я пишу роман о праве» («Записки мелкого хулигана», Знамя, №4, 1990, с.33).
А в послесловии к роману, незадолго до его публикации, писатель прямо заметил, что не написать «Факультет..» он не мог, потому что понимал, что «стал одним из сейчас уже не больно частых свидетелей величайшей трагедии нашей христианской эры». Быть может, поэтому главная мысль романа обнажена автором до предела: самым страшным в истории человечества будет, если после лжи, фальши, предательства интересов гуманизма человечество продолжит свое процветание, не произведя переоценку ценностей, позволив себе не извлечь из истории соответствующих уроков. Мысль эта, согласитесь, и сегодня звучит более чем злободневно.
В своем последнем романе, по сути, автобиографическом, Ю. Домбровский выступает не просто как повествователь собственной судьбы и судеб людей, его окружавших, а как подлинный исследователь сталинизма, как своего рода археолог, кропотливо и последовательно вскрывая его породу, изучая его напластования. В книге он описал то, что знал лучше всех, – свою судьбу, судьбу человека, прошедшего все круги сталинского ада. В ней писатель даже сохранил подлинные имена своих следователей Мячина и Хрипушина.
На первый взгляд сюжет книги прост. Археолог Георгий Зыбин, сотрудник краеведческого музея в Алма-Ате, обвиняется в преступной халатности, точнее, в исчезновении музейной находки – горстки золотых бляшек, являющихся ценной частью найденного клада. Их приносят в музей незнакомые рабочие, однако, убедившись, что ими найдено археологическое золото, бесследно исчезают. О потерянном для музея кладе сообщают в НКВД. Зыбина арестовывают, предъявив ему обвинения в хищении ценностей, антисоветской пропаганде и попытке бежать за границу. Из него пытаются выбить показания всеми возможными способами, однако он держится стойко, хотя и не догадывается, что его арест лишь часть большого и коварного плана, задуманного следователем Нейманом, который во что бы то ни стало вознамерился добыть материал для грандиозного – по примеру московских – показательного процесса над вредителями в области культуры. Тем не менее, угрозам, побоям, страху Зыбин противопоставил мысль, – и, выиграв в этой смертельной схватке со следователями, осознал, что победить может лишь человек, свободный духом. Его дело в конечном итоге просто «рассыпалось». Он не стал предателем, к чему его неумолимо подталкивала логика обвинения, он нашел способ, как разрушить все заготовленные следователями версии, в том числе и обольстительной следовательницы Тамары Долидзе.
А вот живущий на положении ссыльного Корнилов легко идет на сделку со следствием, а, по сути, с собственной совестью, дав согласие составлять письменные отчеты о разговорах с людьми, интересующими органы. Делая это вначале неосознанно, он в конечном итоге попадает в ловушку, подстроенную следователями, и становится их осведомителем.
Если основательно вдуматься в каждый из сюжетных поворотов произведения, то за внешней повествовательной канвой у Ю. Домбровского скрывается глубокий психолого-философский подтекст. Человек поставлен здесь в ситуацию прямого столкновения с тоталитарной системой, которой он противостоит. Писатель раскрывает механизм «революционного» правосудия: абсурдность следственной системы заключается в том, что личность признается виновной уже только потому, что попадает в здание НКВД, и задачей следователей становится не поиск истины, а стремление принудить человека обвинить самого себя. Для этого используются абсолютно безнравственные методы: ложные показания сексотов, состряпанные протоколы допросов, сфабрикованные улики. Становится очевидной всепроникающая сила такой машины, основанная на принципе вседозволенности.
По мере углубления в роман начинаешь вдруг понимать, чем объясняется столь необычный заголовок произведения: на одном из допросов следовательница заявляет Зыбину, что юридический факультет, который он закончил, – это в эпоху торжества социалистической целесообразности лишь «факультет ненужных вещей», которыми объявлялись закон и человечность. Не случайно, сам главный герой Зыбин это еще раз отчетливо уточняет: «Право – это факультет ненужных вещей. В мире существует только социалистическая целесообразность. Это мне следовательница внушала».
Размышляя над авторским текстом, читатель не может не задаться вопросом: «Какое будущее у народа, который позволил однажды сотворить с собой такое?». Страшная советская действительность 1937 года показана в книге писателя без прикрас. Общество, в котором попрана человеческая личность, не нуждается в совести, жалости, любви, сострадании и, прежде всего, в порядочности – все это на самом деле становится «факультетом ненужных вещей». И лишь немногие, такие как главный герой Зыбин, его сокамерник Каландаришвили пытаются сохранить эти ценности в душе, становясь «хранителями древностей», оставаясь частью той культуры, той цивилизации, которой грозит полное уничтожение.
Блестящий по своей антитоталитарной направленности в 70-е годы, роман и сегодня удивительным образом перекликается с современностью.
На своем последнем допросе Зыбин предвещает конец чекистской России, системе, которая в ней создана.
Прогноз, который до сегодняшнего дня, увы, не совсем оправдался исторически, но, несомненно, не может не оправдаться в принципе.
Пока же эпоха управляемой российской «демократии» продолжает демонстрировать всем поразительную живучесть «факультета ненужных вещей», к сожалению, до сих пор не канувшего в Лету. Обучение на этом «факультете», как и прежде, проходят те, кто и сегодня продолжает цинично манипулировать правовыми рычагами, используя правосудие для укрепления личной власти и подавления оппозиции. Ведь в России так и не создана независимая судебная система, способная реально противостоять коррумпированной исполнительной власти и вынужденная штамповать судебные решения, заранее вынесенные на самом верху. И это, как показали нашумевшие процессы над М. Ходорковским и участницами группы Pussy Riot, уже далеко не история.
Глава российского Следственного Комитета может, к примеру, насильно вывезти в лес неугодного журналиста, посмевшего покритиковать его ведомство, и открытым текстом пригрозить ему за это расправой.
Разоблачившего коррупционную схему увода денег из национального бюджета менеджера арестовывают и убивают в «Матросской тишине», и над ним же, посмертно, по беспрецедентной логике, пытаются учинить судебный процесс.
В ответ на возмущение мирового сообщества и принятие в США «Закона Магнитского», ограничивающего въезд в страну лиц, причастных к гонениям на менеджера, российская Дума принимает закон, усугубляющий положение сирот в стране, где по статистике ежедневно убивают до 4-х детей.
Средь бела дня на территории сопредельного государства российские спецслужбы могут похитить человека, как это имело место в случае с оппозиционером Л. Развозжаевым, и применить по отношению к нему пытки.
Наконец, в России появились свои «иностранные агенты», главным образом, правозащитники, смахивающие в глазах рядового обывателя на натуральных шпионов. И вот уже на здании общества «Мемориал» в лучших традициях 37-го года малюется надпись: «Иностранный агент»!
«Если дочь иркутской чиновницы задавит на тротуаре двух девочек, то ей дадут трехлетний срок с отсрочкой исполнения приговора на 14 лет, – пишет в «Ежедневном журнале» журналист А.Подрабинек. – ...Если примерно то же самое сделает иеромонах РПЦ, то из дела чудесным образом исчезнут все записи видеокамер с правительственной трассы. Зато, если на заборе незаконно построенной дачи кубанского губернатора написать „Саня – вор“, то за это дадут три года условно – т.е. столько же, сколько и дочери чиновницы, одного человека убившей, а другого на всю жизнь покалечившей. Так в российской жизни реализуется принцип каудильо Франко «Друзьям – все, врагам – закон».
Как человек, подвергнувшийся чудовищному произволу, выстрадавший всей жизнью главную для себя нравственную тему, Юрий Домбровский ясно отдавал себе отчет, для чего он писал свой роман: в первую очередь, чтобы открыто и мощно заявить, что при всех тоталитарных (и авторитарных в том числе!) режимах разрушается общечеловеческая мораль, все человеческие ценности. А правосудие столь же безнравственно и преступно, как и сама власть.
Для его героя Зыбина отказ от сопротивления означал бы согласие с ненужностью этой культуры, с тем, что вся она и он сам есть «факультет ненужных вещей». Ему, воспитанному на гуманистической культуре, с которой европейский мир вошел в XX столетие, непросто поверить в тотальное одичание людей. В ту легкость, с которой безжалостная и безнравственная сталинская система завоевывает души людей. Вопреки всему он борется, оставаясь Хранителем этой культуры, хранителем человеческой памяти.
В ночных полубредовых снах Зыбин беседует со Сталиным: «А вдруг вы правы, мир уцелеет и процветет. Тогда, значит, разум, совесть, гуманность – все, что выковывалось тысячелетиями и считалось целью существования человечества, ровно ничего не стоит. И тогда демократия просто-напросто глупая побасенка о гадком утенке…Чтобы спасти мир, нужно железо и огнеметы, каменные подвалы и люди в них с браунингами… А я, и подобные мне, должны будем припасть к вашим сапогам, как к иконе…»
Читая роман Ю. Домбровского, эту великую книгу человеческого испытания, просто невозможно не почувствовать нравственную силу «ненужных вещей»: совести, чести, достоинства, которую демонстрирует главный герой.
Но время, увы, по своему расставляет акценты.
Знал бы писатель и герой его романа, что и через 60 лет после смерти тирана, уничтожившего миллионы собственных сограждан, к его могиле продолжают нести цветы. И хотя он давно умер, но, увы, до сих пор так и не похоронен. В память об «эффективном менеджере», искорежившим сознание нескольким поколениям своих подданных, запускают по российским городам, в частности, в Екатеринбурге, «сталинобусы» с изображением усатого полководца и надписью типа «Вернем имя Победе!» А еще не забывшая сталинский «порядок» часть российской охлократии до сих пор мечтает всеми способами вернуть имя Сталина Волгограду. Хотя бы на время. Для власти это, бесспорно, способ внушить населению мысль о том, что российское государство должно оставаться авторитарным, а личность обязана подчинять себя его интересам. Используя подобные умонастроения, режим пытается, таким образом, создать психологический климат, который поможет ему сохранить власть.
5 марта 1975 года, в годовщину смерти И. Сталина, Юрий Домбровский написал заметки «К историку», ставшие своего рода послесловием, своеобразным комментарием к его роману «Факультет ненужных вещей». Ими он одновременно подводил итог и своей многотрудной жизни. Вот как сформулировал писатель свою главную мысль: «Во всей нашей печальной истории нет ничего более страшного, чем лишить человека его естественного убежища – закона и права. Падут они, и унесут нас с собой. Мы сами себя слопаем. Нет в мире более чреватого будущими катастрофами преступления, чем распространить на право теорию морально-политической и социальной относительности. Оно – вещь изначальная. Оно входит во все составы нашей личной и государственной жизни. Пало право – и настал 37-й год. Не мог не настать. Сталинский конвейер – это сфинкс без загадки. Если уничтожать не за что-то, а во имя чего-то – то остановиться нельзя».
Тридцать шесть лет прошло со дня смерти Юрия Домбровского. Он родился за несколько лет до революции, а вся жизнь его прошла в те времена и в том месте земного шара, где человеческая жизнь ничего не стоила.
Уже нет той страны, в которой жил писатель. Другой стала и Россия. Писателей в ней уже не убивают, чего, правда, не скажешь о журналистах. Вот только право в стране остается все той же территорией, на которой, как и прежде, безраздельно командует чиновничья власть, а закон состоит на службе только у «наших».
Александр МАЛКИН