Лера ушла.
Невозможно представить ее «Валерией Ильинишной». Для меня, для моих молодых
сотрудников младше ее раза в три, она была просто Лерой.
Они возмущались ею, критиковали ее, смеялись над ней – и восхищались.
Восхищались ее целеустремленностью, жизнерадостностью, бесстрашием и
образованностью.
Лера исподволь учила их быть самим собой, не бояться ни черта, ни дьявола, ни
главного редактора.
А еще она обожала поговорить, посоветоваться, повыспрашивать, почувствовать
тонкости. Но всегда настаивала на своем, если была в этом уверена.
Мы спорили, ругались, мирились и снова спорили. Мы жили.
Как же ты ушла, Лера? И кто это будет делать вместо тебя? Нехорошо это,
неправильно.
И она бы ответила – «Сам, Веник. Теперь сам».
Алексей Венедиктов,
блог на «Эхе Москвы», 12 июля
Памяти Валерии Новодворской
Умерла Валерия Новодворская.
Она была человеком-эпохой.
К ней относились, мягко говоря, по-разному. Мне приходилось общаться с людьми, относящимися к ней как к пророку. Мне приходилось видеть и слышать тех, кто считал ее чуть ли не личным своим врагом. Кто-то считал ее юродивой. Кому-то казалась она смешной. Но вот скучной и монотонной ее не считал никто.
Многим казалось, что она состояла из одних лишь углов, за которые постоянно зацеплялись и об которые болезненно стукались те, кто проходил мимо.
Она казалась очень неудобным человеком, каковыми бывают или очень масштабные люди, или дети. А в ней и правда была совсем детская душа с ее верой в конечную справедливость, в то, что добро в результате непременно побеждает зло.
Ярость и миролюбие, не всегда уютная прямота и дружественность – все это вместе, и все это она.
Уход таких людей чреват появлением в общественной атмосфере огромной озоновой дыры. Трудно и долго эту дыру придется заштопывать. Но придется, деваться некуда.
А ее беспокойная, непоседливая, страстная душа пусть теперь успокоится.
Светлая память.
Лев Рубинштейн,
Грани.ру, 12 июля
Лера...
Вот вы не знаете, какая она была красавица
в молодости, Лера Новодворская! А я видел ее выпускную студенческую фотографию –
в день, когда провожал в эмиграцию Евгения Арье (они учились вместе на
медицинском).
Те, кто пытками в казанской психушке превратили ее в полуинвалида, и те, кто
промолчал в тряпочку весь репрессивный «совок», стали потом новой российской
элитой – и совместным образом, до конца ее жизни,
иронически проусмехались в ее адрес. В этой общей иронической усмешке принимали
участие и многие новейшие демократы из школы real politik:
Лера, ну что c нее взять. Экстремистка!
А она, среди всей этой двусмысленной гнили, многие годы оставалась невероятным
эталоном чести. И поразительной, герценовской силы публицистом. А ее неприятие
зла было поистине шекспировской силы...
Мы еще просто не в состоянии понять, кто жил среди нас и кого мы потеряли
сегодня.
Виктор Шендерович,
«Ежедневный журнал», 12 июля
* * *
Скончалась Валерия Ильинична Новодворская. Я ее хорошо знал, симпатия, кажется, была взаимной. Она была бескомпромиссным честным человеком. В девятнадцать лет разбрасывала листовки в Кремлевском дворце съездов со своими антисоветскими стихами. Ее арестовали и поместили сначала в тюрьму, потом в психушку. Там ей кололи сильнодействующие препараты. Когда спустя три года девушка оттуда вышла, она была совершенно седая. В семидесятые и восьмидесятые годы ее неоднократно задерживали на разных диссидентских мероприятиях и регулярно помещали на принудительное лечение в психиатрические клиники. Там ей необратимо испортили здоровье и жизнь. Мы неоднократно с ней спорили по разным вопросам. Но, когда она работала в «Столице», я печатал ее колонки, не редактируя ни слова. Валерия Новодворская была блестящим публицистом. Она была крайним радикалом и часто умышленно эпатировала публику, вызывая огонь на себя. За внешней резкостью скрывалась нежная душа. Ее будет не хватать.
Андрей Мальгин,