Поэт и Гражданин
К 200-летию Лермонтова
Двухсотлетний юбилей Михаила Юрьевича Лермонтова прошел на редкость сдержанно, чтобы не сказать скромно. Концерт в Большом, мероприятия в Пятигорске и Тарханах (последнее – с Высочайшим участием), ряд телепрограмм на центральных каналах. В целом освоено на означенные нужды, по сообщению Минкульта, 300 млн. рублей.
Ну, скажем так: без помпы. С 200-летием Пушкина в 1999 году не сравнить. Тогда реально был большой национальный праздник, по размаху уступавший разве что грандиозному радостному ликованию по поводу столетия смерти поэта в 1937 году.
Лермонтов всегда был вторым, планида у него такая. Он всегда был на полшага позади Пушкина, всегда хоть немного, но в его тени – при том, конечно, что у солнца нет тени.
Лермонтов – не просто младший современник Пушкина. 15 лет разницы в возрасте между ними составили эпоху.
Пушкин рос при Александре. В друзьях – герои Отечественной войны. «Все они красавцы, все они – таланты, все они – поэты», и скинуты ментики, и разговоры о судьбах Родины до утра, и пьянит романтика причастности к великой и гордой истории, и пенится в голубой крови шампанское свободы.
Лермонтов. Автопортрет
То ли дело – Николай. «Скука, холод и гранит». Пушкин умер. И Лермонтов сразу, с низкого старта выдает литой, чеканный стих-вызов.
«На смерть поэта».
В советских учебниках литературы, надо отдать им должное, было точное, исчерпывающее выражение – «вольнолюбивая лирика». Лермонтову 22 года. За оставшиеся четыре года жизни он напишет все остальное – полное Академическое собрание своих сочинений. В стихах и прозе. Создаст целый мир, в котором можно жить. И можно сойти с ума. Врубель будет до полного безумия переписывать и переписывать своего, т. е. лермонтовского Демона.
По мировоззрению, как и всякий русский дворянин и офицер, Лермонтов, разумеется, до мозга костей патриот. И трудно сказать, какой из его прославленных стихов более патриотичен – «Бородино» с его гордостью или «Прощай, немытая Россия» с его горечью.
По масштабу дарования, по колоссальной мощи таланта он сопоставим с Пушкиным – т. е. всемирного класса гений.
Его стих – столь же отточенный, совершенный и столь же глубокий, как эталонный пушкинский. Возможно, он чуть уступает в летящей, божественной легкости, но в нем больше терпкости, страстности и какой-то материальной объемности.
Лермонтов творит в формате 3Д.
«В полдневный жар в долине Дагестана».
«Белеет парус одинокий в тумане море голубом».
«По небу полуночи ангел летел, и тихую песню он пел».
Это – Лермонтов. Только Он. Больше никто так не писал и никогда не напишет.
Пушкин – светлый ангел русской словесности. Лермонтов – ее вечно юный демон.
Один – прозрачен, как воздух. Другой – неотразимо загадочен.
Но у нас страна вертикальная. Река – Волга. Поэт – Пушкин. Больше нам не надо. Больше нам не запомнить, уж не говоря, что не прочитать. И Пушкин не особо нужен, только на физиономию-то его поглядеть, но уж привыкли, притерпелись как-то. А еще одного гения мы не потянем.
Ни одна эпоха в нашей многовековой истории так не напоминает нынешнюю, как николаевская. Сейчас, правда, вместо гранита пластиковый фальшак. И не найти такую пару, чтобы один так умер, а другой так написал на его смерть.
Николай Сванидзе,
«Ежедневный журнал», 17 октября
* * *
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее – иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомнения,
В бездействии состарится оно.
…
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию – презренные рабы.
* * *
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски …
… О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
* * *
Люблю отчизну я, но странною любовью!
* * *
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
* * *
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – все молчи!
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Мы привели эти известные строки Лермонтова не потому, что допускаем, что читатели их могут не знать. И даже не затем, чтоб обратить ваше внимание на то, как актуально звучат они сегодня.
А вспомнили мы эти строки единственно затем, чтобы задаться простым вопросом, которым не может не задаться каждый российский патриот путинского призыва:
ЗА ЧТО ЛЕРМОНТОВ ТАК НЕ ЛЮБИЛ РОССИЮ?
Думается, живи Лермонтов в нынешнюю эпоху – он так же не был бы героем нашего времени. Как, впрочем, и многие другие поэты – от Пушкина до Высоцкого…
По сути, об этом же – о патриотизме подлинном и мнимом, о любви к России и российской власти – и статья Антона Ореха.