Если завтра война...
Глава фонда свердловских ветеранов спецназа:
«Я помогаю добровольцам отправиться воевать на Украину»
Свердловчане едут воевать на Украину и гибнут во время боевых действий – это уже факт. В августе на юго-востоке Украины погиб контрактник из Новоуральска Алексей Засов, которого российский президент недавно наградил орденом мужества посмертно.
15 октября сразу два уральца – Василий Жуков из свердловского посёлка Белокаменный и 37-летний уроженец поселка Новоуткинска Геннадий Королев погибли после попадания фугасного снаряда украинского танка. Ещё один участник того боя – свадебный фотограф Михаил Лаптев из Камышлова – лишился ноги.
30 октября у донецкого аэропорта застрелили бывшего екатеринбургского полицейского Павла Буланова, и почти полтора месяца родственники не могли забрать его тело с украинской территории.
14 декабря в Екатеринбурге торжественно награждали уральских добровольцев, которые отличились в боях на Украине и вернулись домой живыми и здоровыми.
Мы нашли человека, который организовал это награждение. Он же, как сам утверждает (а также со слов некоторых родственников погибших там ребят), помогает в отправке на гражданскую войну свердловских мужчин.
Кто он? Зачем этим занимается? И правда ли, что добровольцы получают на войне большие деньги? Ответы – в эксклюзивном интервью главы свердловского фонда ветеранов спецназа Владимира Ефимова.
– Почему возглавляете фонд ветеранов спецназа? Какими вопросами занимаетесь?
– В 1993 году я командовал сводным отрядом Свердловской области при штурме Белого дома в Москве. По указанию Бориса Ельцина участвовал в пресечении «красно-коричневого» путча. В 1994 году казаки избрали меня атаманом исетского линейного казачьего войска. В 1998 году я стал руководителем областного фонда ветеранов спецназа. С 2000 года – на пенсии.
– Когда начали оказывать помощь в отправке уральцев на войну?
– После Майдана, ещё до присоединения Крыма. Когда добрались до Керчи, я всё организовал – передал парней ответственным ребятам, которые привязали их к базе, и в итоге они стали «вежливыми людьми». Получили огромное удовлетворение. Кто-то за адреналином ездил, кто-то – просто, чтобы не скучать. С того момента я серьёзно стал заниматься отправкой добровольцев на Украину, в том числе в Луганск и Донецк. Именно добровольца, а не ополченца. Это официальная бумага с печатью фонда, чтобы нам не привязали потом наёмничество.
– Кто едет на Украину?
– Самые разные люди. Ребята от 35 до 55 лет – самый матёрый возраст. Младше тоже есть. С июня я отправил шесть групп по 15 – 30 человек в Донецк и две группы по 30 человек в Луганск. Бывали даже такие: «Возьмите меня – я наркоман, там хоть с иглы спрыгну в стрессовом состоянии». Отправляю не только я – ещё этим занимаются организации афганцев, чеченцев.
– А действующим военным, МЧСникам, полицейским во время отпуска можно уехать?
– Российское законодательство это не запрещает. Голод в профессионалах там большой. Но вы сами понимаете, что у государства всё продумано – если кто-то «залетит» там, он задолго до этого будет уже уволен и возможно им даже заранее написан рапорт. Я так думаю (смеется).
– Сколько стоит собрать одного добровольца?
– В среднем боец с экипировкой и зарплатой, которую я всё-таки предполагаю в будущем, обходится в тысяч 350 в месяц. Это цена спецназовца – один бронежилет стоит 70 тысяч рублей, бинокль ночного видения – 1 500 долларов. А там ещё зимняя одежда, обувь, провиант, лекарства.
– Сколько могла бы составить зарплата из этой суммы?
– Сейчас даже есть неофициальные нормативы по зарплате. Как мне рассказывали пятигорские казаки, где-то платят: 60-90 тысяч рублей в месяц получает рядовой состав, 120-150 тысяч старший состав. Сейчас говорят, до 240 тысяч зарплата выросла.
– А зачем зарплата? Ведь они все добровольцы, как вы говорите.
– Я считаю, что надо людям платить. Всё-таки они рискуют жизнью. С помощью зарплаты можно привлекать на войну профессионалов. Они приезжают – глаза светятся. Они дело выполнили и не обижены (хлопает по карману).
– Кто всё это оплачивает?
– Помощь, во всём, кроме зарплаты, нам оказывают волонтёры и общественники. Они находят средства и формируют КамАЗы с гуманитарной помощью, находят желающих помочь в экипировке бойцов.
– Оружие так же покупаете?
– Нет, оружие мы им не покупаем. А как его здесь купить? Это всё дело принимающей стороны. Приехал, расписался, получил. Обратно поехал – сдал. Там с этим строго.
– А как добровольцы добираются до места службы?
– В первый раз они ехали под видом Красного креста. Получали от местного отделения бумаги, что мы сопровождение. Когда доехали, люди там остались. Им дали оружие и поставили боевые задачи. Сейчас так же грузим ребят в машину с гуманитарной помощью и отправляем. Едут в среднем на месяц. Некоторые в отпуск, некоторые, вероятно, заработать.
– После этого вы уже не несёте ответственность за их судьбу?
– У нас нет денег, чтобы вернуть обратно тело в Россию или помочь родственникам. Я сразу всех уезжающих об этом предупреждаю. Иллюзий они не питают. Но по возможности оказываем помощь.
– Не считаете нужным проводить расследование убийства каждого добровольца? Выяснять причину смерти?
– Обязательно нужно разбираться. Командир нормального подразделения ведёт журнал боевых действий, в который заносит развединформацию, все бои, планы, сведения о невосполнимых потерях. Но надо понимать, что в условиях войны установить точные причины смерти не всегда возможно.
– Так зачем всё-таки добровольцы туда едут?
– Наша пресса и телевидение подают вопиющие факты. Русские люди не могут терпеть тот террор, который там устроили фашисты. Убитые женщины, дети, старики. Большинство тех, кто едет, сочувствует, сопереживает, хочет помочь. Особенно это относится к людям 40-60 лет, которые воспитаны ещё в советских традициях. У меня вот кровь закипает, когда показали разорванную снарядом женщину с ребёнком. Что ж они, сволочи, делают?! Некоторые же едут за адреналином. Особенно те, кто уже повоевал хоть раз и его тянет обратно.
– Вы помогаете людям попасть на войну. Не жалко их?
– Думаете, мне не жалко? Жалко, конечно. Не думайте, что моя цель – как можно больше туда направить. Нет, моя цель – как можно меньше туда направить. А если уж и направлять, то тех, кто пригоден для ведения боевых действий, и тех, кого остановить не получится в любом случае. Они если не через меня, то через других уедут или даже сами рванут. Вижу, парень спецназовец, с опытом. Да, пил, но семьи нет, детей нет. Воевать хочет. Неопытных стараюсь переубедить. Говорю – ты не профессионал, ты первый же в бою ляжешь. Вот недавно ко мне приходил совсем молодой пацан, не служил, заявил, что хочет поехать воевать за Единую Украину. С трезубцем на руке. Ну и получил он у меня…
– Не боитесь, что будет как в Казахстане, где теперь судят добровольцев, также воевавших в Донбассе? Что под статью вдруг отправитесь и вы? Например, за наёмничество?
– За себя и за тех добровольцев, которые уехали воевать по моей путёвке, я спокоен. Люди туда едут добровольно.
Илья Казаков,
e1.ru, 25.12.14
Наш комментарий. Таким образом, из интервью с очевидностью следует: если даже экипировка «добровольцев» оплачивается какими-то спонсорами, зарплата им идет из государственного кармана. Мы уже не говорим об оружии, технике (танки, системы залпового огня и пр.) – больше им взяться неоткуда. А это – львиная доля расходов на войну.
И не забудем, может быть, самое главное: натравливает «добровольцев» на братьев-украинцев, что подтверждается тем же интервью, государственное российское телевидение. Чтобы потом, когда «генералы» информационных войск Путина, наравне с войсковыми генералами попадут на скамью подсудимых (а это неминуемо случится), не было воплей, что судят за слово. Да, за слово, натравившее россиян на братский народ.