3 февраля, когда этот номер сдавался в печать, пришло сообщение, что Светлане Давыдовой была изменена мера пресечения на подписку о невыезде. В этот же день она была освобождена из СИЗО.
Эпоха Свинолупов
Виктор Шендерович: «Она, судя по всему,
патриот России, человек с совестью»
В. Шендерович. Происходит углубление маразма. Мы вошли в штопор, в военный штопор. Если мы находимся в мирное время в правовом государстве, то надо немедленно снимать всех, увольнять с позором всех, кто арестовал эту женщину и придумал эти формулировки. Если по законам военного времени – ее надо просто расстрелять, вот и все. Давайте мы теперь попытаемся логически мозгами соображать. Итак, если она сообщила Украине, если эти военные направляются на Украину, то это значит, что она предупредила о готовящемся преступлении, – поскольку мы знаем, наших войск на Украине нет. Значит, тогда ей надо выдать премию за то, что она предотвратила какое-то государственное преступление. Потому что Путин – президент, а президент врать не может, мы же знаем, сколько раз он не врал. Нет наших войск на Украине…
Тем не менее, либо она предотвратила, рассказала о готовящемся преступлении, – либо она не выдала никакой тайны, собственно! Если это тайна, то это означает, что она сообщила о преступлении. Только в этом случае этом может быть тайной. Просто логически соображая, никакого третьего варианта нет.
И. Воробьева. Нет, извините, есть. Подождите, но ведь эта женщина, если она хотела предотвратить что-либо, почему она не обратилась в российские органы власти?
В. Шендерович. Ира, потому что она не марсианка. Потому что она гражданин России, и она не марсианка. И она понимает прекрасно, что совершается преступление – государством. Наши отношения с государством у приличных людей разорваны. Мы прекрасно понимаем – я, эта женщина из-под Вязьмы и миллионы других людей, – что государство преступное. Если мы хотим бороться с преступностью, то мы отделяем себя от государства.
И. Воробьева. Вы сейчас очень страшные слова говорите, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович. Я говорю довольно страшные слова, да. Да, я себя давно отделил от государства. Я от государства не вижу ничего кроме уголовщины для себя. Я персонально для себя, для своей семьи не вижу от государства ничего, кроме уголовщины. Пока я живу на родине – все хорошо. Как только мои пути соприкасаются с государством, начинается уголовщина, многократная. Этой женщины под Вязьмой, может быть, досталась немножко меньшая доза, чем мне, но, видимо, хватило, чтобы понять, – что интересы России, достоинство России – и интересы этой преступной и малолегитимной администрации идут под углом 180 градусов, это разные интересы! Судьба этой женщины в ближайшее время незавидна. Она окажется в статусе предательницы Родины.
И. Воробьева. Многодетная мама.
В. Шендерович. Да, многодетная мать. Это не помешает нашему государству оттоптаться… И кто-то получит звездочки за бдительность, за то, что прослушивали разговоры…
И.Воробьева. Телефон посольства, очевидно.
В. Шендерович. Телефон посольства. Это – не преступление. На ней оттопчутся по-настоящему. Она, судя по всему, патриот России, она, судя по всему человек с совестью, с ощущением собственной вины, каковое ощущение вины за то, что она гражданин России, она пыталась каким-то образом замолить этим звонком в посольство, чтобы предупредить о готовящемся новом преступлении против соседней любимой страны. Вот и все. Я говорю довольно страшные слова, но мы живем в довольно страшное время.
«Особое мнение», 29 января