Просим читателей, считающих нашу газету антироссийской, не утруждаться, не подхватываться от радости, думая заклеймить нас за очередную русофобию. Дело в том, что выражение «Рашка-говняшка» ввел в оборот великого и могучего не кто иной как министр культуры России Владимир Мединский.
Дело, если кто не в курсе, было так.
В декабре, в рамках Санкт-Петербургского культурного форума, прошла встреча Мединского со своими читателями (оказывается, есть и такие; а Владимир Ростиславович, если кто, опять же, не в курсе, из ведущих писателей современности). На этой встрече, в числе прочего, он поделился с собравшимися то ли своей мечтой, то ли конкретными планами: перекрыть финансирование фильмов, очерняющих, понимаете ли, светлую российскую действительность. Цитата: «Единственное, в чем я не вижу смысла – это снимать фильмы на деньги Министерства культуры, которые оплевывают выбранную власть, даже не критикуют. Это про тех, кто снимает кино по принципу „Рашка-говняшка“. Зачем? Какой-то государственный мазохизм. Этого мы делать не будем, в остальном поддерживаем широкий спектр фильмов».
Признаемся: если бы Мединский на своем посту министра культуры вообще ничего не делал (что, кстати, было бы вовсе не плохо), ничего другого не сказал, он бы запомнился вот этой бессмертной фразой. Ну что же, не одному Путину обогащать русский фольклор крылатыми выражениями.
В общем, какова Россия, таков ее культурный министр. Если же быть совсем точным, то выражение «министр культуры Мединский» – это оксюморон. Такой же, как сухая вода. Или горячий снег.
Фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева, как никакой другой может претендовать на такую аттестацию, как в заголовке, с точки зрения министра культуры. «Оплевывает выбранную власть»? – Еще как! Таких мэров, как в фильме Звягинцева, во всей России не сыщете – форменная клевета на Россию! Так что счастье, что финансирование фильму было выделено еще при предшественнике Мединского.
«Левиафан», как никакой другой российский фильм, наделал много шума, вызвал ожесточенные споры еще до своего выхода на экраны. Такое, конечно, могло стать возможным только в эпоху Интернета, когда многие посмотрели в сети пиратскую копию.
С первого взгляда вообще не очень понятно, почему вокруг фильма так ломаются копья, почему именно этот фильм вызвал столько ярости профессиональных патриотов. В конце-концов, сейчас практически в любом российском детективе или боевике, которым несть числа, вы увидите и таких мэров и губернаторов, и ментов-оборотней, и развращенных безнаказанностью судей, готовых вынести любой приговор, нужный власти, или за хорошую мзду. Во многих боевиках беспредел намного круче: у Звягинцева мэр в сравнении с героями других фильмов так просто интеллигентнейший человек: сначала он терпеливо поговорил с адвокатом противной стороны, потом попугал – но не убил же, только попугал! А во скольких фильмах без всяких разговоров устраняют противников: нет человека – нет проблемы. И сколько таких жестких детективов прошло по ТВ – тихо, никаких криков про очернение действительности.
В общем, по всем формальным признакам, «Левиафан» – это не более чем современный детектив. Ну, так и «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского – тоже с формальной точки зрения – чистый детектив.
Фильм попал в нерв российской действительности. В которой случаются истории пострашнее «Левиафана» (случай со Светланой Давыдовой тому яркое подтверждение – см. стр. 4). Звягинцев, если разобраться, ничего такого не сделал – он просто поставил перед зрителями зеркало. И они узнали, увидели в нем самих себя, свою непутевую жизнь, российскую безнадегу… На контрасте, после «Крымнаша», после всех эйфорий минувшего года, это произвело эффект холодного душа. Какой там «Крым наш»… – «Нам крыш»…
Российские чиновники, депутаты, менты, судьи, священнослужители тоже узнали себя, узнав, вскрикнули – так похоже! – и выдали себя и вскриком, и руганью, которой они покрыли и фильм, и режиссера.
Зоя Светова в публикуемой ниже заметке пишет о том, что для нее этот фильм важен потому, что «впервые в российском кино так сильно и безжалостно сказано о российской судебной системе». На самом деле в тех же детективах это уже было. А вот что Звягинцев показал действительно впервые – это государственническое православие, лицемерное и продажное. В священнике, благословляющем щедро делящегося с ним, то есть, простите, с Богом, мэра, сразу узнается патриарх всея Руси. «Ваша власть от Бога», – наставляет киношный архиерей мэра, подчеркивая этим, что любые его действия Богу будут угодны. Патриарх Кирилл так же благословлял все путинские начинания, включая военные кампании.
Думается, именно это безжалостное разоблачение режиссером лицемерного официозного православия вызвало наибольшую ярость «патриотов». А у главного режиссера Самарского драмтеатра Валерия Гришко, сыгравшего в фильме архиерея, начались неприятности. Местная патриотическая общественность обратилась с открытым письмом (доносом) к министру культуры Самарской области, в котором говорится, что образ, созданный Гришко, является «циничной и грязной пародией на русский православный епископат, оскорбляет всех верующих людей и, по сути, есть не что иное, как фиглярское издевательство над российской властью и основной конфессией нашей страны – святым Православием». «Как можно жить за счет бюджетных средств, получать от власти все преференции и в то же самое время участвовать в изощренном поношении Российской власти и Православной Церкви?» – задаются вопросом авторы письма и просят культурное руководство области разрешить «эту странную и нездоровую ситуацию, которая вводит в недоумение абсолютное большинство наших земляков-самарцев, искренне любящих свою Родину и почитающих ее многовековые исторические традиции». В целом «Левиафан» назван в письме «низкопробным клеветническим опусом, подающим исключительно в черном свете наше государство и Православную Церковь».
Наверное, заклевали бы картину, и даже, не исключено, запретили (или свели к минимуму) прокат этого русофобского фильма. Но вот незадача: фильм начал, как пылесос, собирать чуть не все мыслимые международные призы и премии, в том числе очень престижную американскую премию «Золотой глобус». Теперь вот вообще – выдвинут на Оскара. И что же делать в этом случае? Вроде с одной стороны – гордиться надо, российский фильм берет одну премию за другой, когда такое было? – а с другой стороны – фильм-то очерняющий!
Эта коллизия сразу же обнаружилась на федеральных каналах, умудрившихся в сюжетах а лауреатах премии «Золотой глобус» или ничего не сказать или сказать скороговоркой о Звягинцеве и «Левиафане». Игорь Яковенко комментирует этот факт в «Ежедневном журнале»: «Можно себе представить объем присутствия Михалкова в эфире, если бы такую премию получил его фильм. Триумф российского режиссера Андрея Звягинцева сопровождался оглушительным молчанием федеральных каналов и змеиным шипением в интернете и печатных СМИ».
О двусмысленном положении, в котором оказались российские деятели во главе с культурным министром 15 января хорошо сказал Виктор Шендерович в «Особом мнении»:
«…Они теперь не знают бедные: оскорбляться им или гордиться? И вот они сидят, чешут голову и думают: и чего теперь? Оскорбиться, гордиться? Сначала оскорбиться, потом погордиться. Что? Дать ему орден, выгнать из страны? … Мединский… он же как из Мурманской области сейчас! Он сидит и думает: с одной стороны победа русской культуры, а он министр культуры; с другой стороны, он успел наложить дерьма на это произведение. И по политике… как-то явно оно не сильно такое провластное …. Что Мединский, что Мурманская область – не знают, что им теперь с этим подарком судьбы (потому что ожидается в Мурманской области рост числа туристов. – Ред.) делать. Сначала, разумеется, оскорбились и тот и другая, теперь понимают, что еще не дай бог выиграет – так ведь это же ты в дураках, в дураках-то не Звягинцев, в любом случае уже не Звягинцев…»
Да уж, не дай бог, получит еще «Левиафан» Оскара – а к тому явно идет, тьфу-тьфу – и что же бедному Мединскому делать? Но не беспокойтесь, не уволится – толщина кожи та еще…
Сложность положения, в которое он, по существу, сам себя загнал, видна была по ответам Мединского на вопросы корреспондента «Известий». Откровенно ругать призера многих премий Владимир Ростиславович не мог, видно, что он старается держать себя в рамках политкорректности, но неприязнь к фильму и режиссеру то и дело сквозила в его ответах. И, разумеется, на свой счет картину он не отнес – он не узнал в зеркале ни себя, ни своих коллег:
«Себя, своих коллег, знакомых и даже знакомых знакомых в персонажах „Левиафана“ я не увидел. Странно, но среди героев фильма вообще нет ни одного положительного героя. То есть что и кого ненавидит Звягинцев, более-менее ясно. А кого он любит? Славу, красные дорожки и статуэтки – это понятно. А любит ли кого-то из своих героев? В этом большие сомнения.
Наверное, можно было бы снять нечто подобное и в штате Колорадо (где, к слову, произошла реальная история, легшая в основу сценария), и в арабском пригороде Парижа, и в депрессивных районах Юга Италии. Правда, в этом случае авторы вряд ли получили бы столько престижных западных премий. Признаемся, что в погоне за международным успехом этот фильм запредельно конъюнктурен».
«А вот тема Русской православной церкви, как она преподнесена в фильме, – это совсем уж перебор. За гранью. Это меня сильно и крайне неприятно резануло». Ну вот, а говорит, никого не узнал… Не может же быть, чтоб он не был знаком с патриархом. А вообще – это лишнее подтверждение того, чтó более всего взбесило в фильме «патриотическую общественность».
«А вообще я рад фестивальному успеху нашего кино …
Надеюсь, что в будущем Андрей Звягинцев, человек очень одаренный, при поддержке Министерства культуры снимет кино, в котором не будет этой экзистенциальной безнадеги. Кино, после которого захочется встать, выйти на улицу и сделать что-то хорошее, правильное, не откладывая – прямо здесь и прямо сейчас.
После „Левиафана“, увы, такого чувства не возникает».
Да уж, после «Левиафана» возникает желание последовать примеру жены главного героя.
А вообще, Звягинцев, снимающий жизнеутверждающий фильм при поддержке Минкульта – это будет грандиозный проект тов. Мединского-Огурцова!
Уж сколько раз твердили миру: подлинный патриот – это не тот, кто бьет себя в грудь и ежеминутно клянется в любви к родине… И мы сколько об этом писали, вспоминали Лермонтова («Страна рабов, страна господ…»), далее по списку: Чаадаева, Салтыкова-Щедрина, Чехова…
Беру опять в помощники Шендеровича, то же «Особое мнение»:
«Он снял кино, которое в любом случае вызывает болевую реакцию … Я читал то, что выплеснулось на просторы Фейсбука и не только Фейсбука. Опять – „русофобия“! Братцы! Я просто обращаюсь к тем, кто неосторожно употребляет в адрес какого-то произведения, написанного про нашу Родину, вот это вот „русофобия“. Почитайте ж вы наконец Чехова, почитайте вы наконец Горького – сказки Горького! Не «Мать», а сказки. «В овраге» почитайте, «Степь» почитайте, Лескова почитайте всего. О Лермонтове я уже не говорю, я уж не говорю про Чаадаева. Вся наша хрестоматия – это все русофобия, это все, так или иначе, вызывало ненависть. „История одного города“, – я тут цитировал рецензию на „Историю одного города“: „русофобия, русофобия, презрение к народу, незнание истории…“ Русофобия – все! Только слова такого не было. Все то же самое. Все лучшее, что было создано, все шло под этой маркой. Уже заберите… зашейте себе рот с этим словом! Вы не понимаете, что вы этой плашкой, этим лейблом, пытаясь оскорбить, вы человека ставите в какой ряд? Вот вы его ставите в этот ряд, и дай ему бог соответствовать этому ряду: Лескова, Чехова, Толстого, Горького, Достоевского. Такая русофобия, такие портреты... «Господа Головлевы»… Но почитайте же вы, наконец, русскую классику, загляните в хрестоматию – и пробуйте представить сейчас, что все это проходит сейчас через Мединского. „В овраге“! Вот, приходит Антон Павлович Чехов к этому перцу и говорит: „Вот я тут написал – почитайте. Инсценировать хотим. Кино сделать. Дадите денег?“ „В овраге“. Ну так, на секундочку...
„Патриотизм“ – от многолетнего пошлого употребления уже невозможно снять кавычки с этого слова. Если возвращать это к корню – всего лишь „любовь к Родине“. Всего лишь любовь к Родине. Ну да: откуда у Чехова, у Гоголя, у Толстого – любовь к Родине? Это все Победоносцев знает. Победоносцев, граф Уваров знает, как правильно любить Родину. У них там инструкции написаны. А эти все неправильно любят. Люблю, говорит, Россию я, но странною любовью… Чего странной-то? Вот рядом Кукольник – вот люби как он».
Вот так.
Ну, а про художественные достоинства «Левиафана», которые отличают его от заурядного детектива, пусть нам расскажут кинокритики. Это их хлеб.
Вадим Зайдман