Вослед

Русофобы

Писатели-деревенщики, о которых всем напомнила смерть Распутина, на самом деле русофобы, по сравнению с которыми любой Бжезинский – это светоч русского патриотизма. Они фантастически ненавидят русский народ. Упиваются его нищетой, безответностью, неприспособленностью к современной жизни. Мир «русского человека» в деревенской прозе полон зла. Выхода для русского человека два – тюрьма или смерть (а быстрее всего комбинация того и другого, как в «Калине красной»). Русский человек у них живет страшной жизнью, преодолевая чудовищные препятствия. Любое его намерение будет неверно понято, извращено, и чем лучше и светлее это намерение, тем болезненнее он будет за него наказан («Уроки французского»). Его мир переживает страшные катаклизмы, локальный апокалипсис – это норма, а не уникальный случай («Прощание с Матерой»). Их «легенда» – любовь и преклонение перед русским народом – не выдерживает никакой критики. Если бы они любили русского человека, то логично должны были бы ненавидеть то, что погружает его – несчастного, безответного, вечную жертву – в ад. А именно государство, которое разрушает деревни, сажает в тюрьмы, увольняет с работы, отправляет на войны. Но этого не происходит. Они – вспомним Распутина – наоборот, молятся усатому, как воплощенному символу государственного насилия и погружения народа в хтонические глубины бесконечного страдания. А врагом и источником всякого зла для них является условный «еврей» и все, что он символизирует – склонность к развитию, смене мест жительства, инновациям, комфорту. Это все, по их мнению «нерусское». Удивительно. До какой же степени надо ненавидеть свой народ, чтобы желать ему вечной жизни без света, тепла и канализации в заснеженной тайге! Еще в школе меня это поражало, когда читал их. Если ты любишь людей, то логично им желать счастья, достойной жизни, успехов, свободы, всего в общем того, что эти ребята считают «нерусским».

Глеб Кузнецов,

facebook.com, 22 марта