Вряд ли можно было более наглядно показать
человечеству разграничительную линию между миром людей и так называемым русским
миром – миром торжествующего русского фашизма.
Когда озверевшие боевики сербского нациста Ратко Младича, захватившие Сребреницу,
убивают всех мусульман мужского пола, которых им удалось там найти, мир людей
считает, что:
1) это преступление геноцида, всю полноту ответственности за которое несут те
конкретные лица, которые его совершали, и их начальники, приказывавшие убивать
либо убийствам не помешавшие;
2) оценка бойни в Сребренице как преступления ни в коей мере не зависит от того,
кто и какие преступления совершал в отношении сербов в ходе югославской войны,
кто и в какой степени был в ней прав, а кто виноват;
3) бойня в Сребренице не может быть ничем оправдана ни юридически, ни морально;
4) если бойня в Сребренице является самым масштабным и чудовищным военным
преступлением из всех военных преступлений, совершенных кем бы то ни было в ходе
югославской войны, она и должна быть таковой названа, независимо от того,
насколько это заденет чувства преступников и им сочувствующих и помешает
примирению с ними;
5) примирение с преступниками возможно лишь при осознании ими своей вины и
раскаянии в содеянном.
Русский, а вернее, рашистско-фашистский путинский мир
считает иначе. Он допускает, что в
некоторых случаях называть преступление преступлением, зверство зверством
«неконструктивно». Что значит «неконструктивно»? Это значит политически
нецелесообразно. Политическая целесообразность ставится выше права и морали.
Мир людей исходит из того, что существует объективная истина. Массовое убийство
ни в чем не повинных мирных жителей по принципу их принадлежности к определенной
этнической или конфессиональной группе является не имеющим оправдания абсолютным
злом. Это объективная истина. И она не требует доказательств. В мире людей не
нужно объяснять, почему это так.
Для мира рашизма эта истина выглядит «несбалансированной» и «политически
мотивированной». Впрочем, для рашиста все «политически мотивировано».
Объективной истины как таковой не существует. Есть выгодное и невыгодное. А
осуждение или неосуждение тех или иных преступлений против человечности – это не
более чем часть «большой геополитической игры» по отстаиванию собственных
интересов. Результат сделок и компромиссов между главными игроками, а вовсе не
реализация некоей абстрактной справедливости, которой вообще нет. Рашиста не
проведешь. Он точно знает, что правосудие – миф для дурачков.
Впрочем, в постыдном срыве принятия резолюции Совбеза ООН, поставившем РФ в положение страны-изгоя, никакого конкретного практического интереса не просматривается. Защита сербов как стратегического союзника в глобальном противостоянии с проклятым Западом? Но сербы таковым союзником давно не являются. Большинство их выбрало мир людей, осудило бойню в Сребренице и вряд ли нуждается в такой защите со стороны Кремля. И вряд ли Кремлю удастся подобными неуклюжими демаршами перетащить их назад в свой мир дикости и племенной морали.
Так что российское вето, столь демонстративно противопоставившее РФ всему цивилизованному человечеству, – это действительно крик души кремлевской клики. Выражение ее сокровенных чувств, симпатий и антипатий. Кремль в очередной раз встал на защиту выродков и убийц, встал на защиту людоедов. Почти бескорыстно встал. Просто потому, что он их любит. И никакие сумбурные, путаные объяснения МИДа не в состоянии прикрыть этот вопиющий факт.
Из-под всех мидовских рассуждений все равно выпирает неизбывное стремление оградить интересы палачей. Почему МИД считает, что если назвать палачей палачами, это затруднит процесс примирения с ними? Потому что процесс примирения – это когда жертва примиряется с тем, что палач продолжает считать себя правым. Вот так понимают примирение в «русском мире» Владимира Путина.
Крышевание самых отвратительных людоедов на международной арене Кремль давно превратил в свою профессию. Он последовательно оспаривает право международного сообщества судить таких деятелей и принимать против них практические меры. На словах он их не одобряет и не оправдывает. На самом деле те, кто никак себя не ограничивает в насилии и жестокости, вызывают в Кремле откровенное сочувствие. Там тоже хотели бы так. По не зависящим от них причинам пока не могут.
Если мы отказываемся однозначно осудить насилие и жестокость, это значит, что мы как минимум оставляем лазейку для их оправдания. Это значит, что мы в принципе допускаем возможность их оправдания. Если рассуждениям о сложности сталинской эпохи и объективных исторических причинах ее жестокости не предшествует однозначная оценка сталинских зверств как не имеющих оправдания преступлений, то все эти рассуждения не более чем маскировка оправдания сталинских преступлений. И все так называемые «сбалансированные оценки» сводятся именно к этому.
Сегодня в России вновь стало модно оправдывать любые преступления государства, любые преступления во имя государства. И не стоит верить кремлевским причитаниям о недопустимости оправдания гитлеровских преступлений. Это не более чем защита собственного привилегированного международного статуса профессиональной жертвы, а заодно и спасителя мира. Никакого внутреннего запрета на оправдание зверства за этим не стоит. Если им понадобится, сами оправдают преступления Гитлера. Союз с ним ради насильственного подчинения народов Европы вон уже оправдали.
Готовность оправдать любое насилие и любую жестокость интересами нации, интересами государства, интересами «своих» целенаправленно пестовалась в российском обществе последние полтора десятилетия. Это и есть фундаментальное отличие реконструируемого Кремлем «русского мира» от мира людей. И эти два мира мирно сосуществовать не смогут. Путинский паханат будет последовательно разрушать выстроенную в современном мире людей систему сдержек, ограничивающих насилие и жестокость. Это не его прихоть, это его кровный интерес.
А миру людей пора осознать, что нынешняя конфронтация – это не случайность или недоразумение. Не результат непонимания по какому-то частному вопросу. Пора отказаться от попыток вернуть путинский паханат в международное сообщество. Ему там не место.
Александр Скобов,
Грани.ру, 10 июля