35 лет без Высоцкого

Владимир

Он Свободен

Придумать более часто повторяемое в российских СМИ имя сложно. Как минимум последние десятилетия подхалимы всех мастей из всех сил стараются, вытаскивают на свет любые ассоциации с этим именем в российской истории. Ныне собираются воздвигнуть то ли на Воробьёвых горах в Москве, то ли в другом значимом месте столицы верноподданнический памятник Владимиру. При этом нужно понимать, что ставят памятник одному – Святому, а подфартить, осчастливить хотят другого – ныне властвующего. Что же, задача не из очень сложных. История страны Владимиров оставила много. Как говорится, наследили. Хотя и бывшим и будущим едва ли удастся побить печальный рекорд кровопийцы, истуканами которого до сих пор утыкана и топонимически изгажена вся страна, от Калининграда до Владивостока. Были времена, когда и другие территории им загаживали. Слава Богу, человечество постепенно осознаёт истинную цену того наследия и сносит «протянуторуких». По исчезновению их можно отмечать вылеченные земли. В последнее время всё больше обеззараженных парков и площадей стало в Украине. Нам периода деактивации видимо ещё придётся подождать. Сколько? Будет зависеть от нас. Но 25 июля хочется вспоминать и говорить не о том, и даже не об «Этом», хотя попытки привязать и тут слышатся в наших СМИ. Но он – Тот, о ком в этот день уже 35 лет вспоминается с болью и с грустью, словно всё и это предвидел и специально для нас написал:

А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал, как рвутся сердца…

Да, пролетело уже 35 лет, как этот не лучший из миров покинул Владимир Высоцкий. Возможно, самый значимый Владимир в новой российской истории. Нет, разумеется, не по делам, хотя роли это ведь тоже дела, но по смыслам и словам, оставленным нам в наследие. Смыслам, которые не только не стареют, а, наоборот, всё обретают и обретают новые стороны.

Стареют, уходят те, кто видел и слышал его вживую. Многие, не выдержав всех прелестей той жизни в стране, где возносят и ценят часто только мертвецов, уехали, но голос, образ Владимира Высоцкого у них всегда рядом. Да, даже там, среди разноязыкой толпы то там, то тут, можно увидеть его портрет, услышать его голос, который не спутать ни с чьим. Своей хрипотцой он оказался громче многих поставленных. Его голос проникал не в уши, а в души. Он рвал свои нервы за нас и пробуждал то человеческое, что пыталась уничтожить эпоха «проклятого тёзки». Почувствовать, понять, как тяжко ему было, дано не каждому, нужно слушать и слышать.

Мне есть что спеть, представ перед Всевышним

Этот обещанный им концерт состоялся слишком быстро…, но в том и наша вина. Возможно, мы слишком много брали. Он отдавал, но слишком мало получал взамен…

В стране, где даже на его похоронах собственный отец вспоминал Кобзона, что-то точно не так. Даже, если Кобзон тогда ещё не был депутатом, он уверенно шёл к этому. Кобзон пел для власти, путая её с народом, а Высоцкий пел для народа, да так, что слушала власть. Хоронил народ, а власть боялась и возмущалась, что даже своей смертью он испортит ей и так уже самолично властью изгаженный вторжением в Афганистан спортивный праздник. Однако, милиционеры, болотного ОМОНА тогда ещё не было, тоже хоть и стояли в оцеплении, но многие плакали. Живой голос прорывается даже сквозь каску и бронежилет.

Он не был первым. Он не был единственным. Галич, Окуджава, Визбор, были и до, и ныне есть новые. Смыслы были, и правда и страдание были и есть, и у других, но вот такой отчаянной, именно отчаянной, возможно даже бесшабашной, развязанной страсти, у других не было, и это естественно: ведь он был ещё и актёр. И не просто актёр, а актёр тетра Юрия Любимова – Театра на Таганке. Тот, кто тогда там не был – это не узнает, и возможно это не поймёт. (Власть сделала всё, чтобы спектаклей даже на плёнке не осталось). А ведь многие спектакли и сегодня били бы не в бровь, а в глаз.

Время, как плёнка на старом кассетном магнитофоне, неумолимо наматывается на бобину истории. Цветами усыпаны памятники на могиле и на Петровке. Мемориальные доски красуются на Малой Грузинской и на Большом Каретном, но театра нет. Фильмы, пластинки, кассеты и диски, книги, написанные знавшими и не знавшими, любившими и не любившими, теми, кто имеет право, и теми, кто имеет только жажду наживы и желанье погреться в лучах чужого тепла – всё это есть. Но как бы и кто бы ни пытались приладить его Имя, его Фамилию к той или иной стенке, это не получится. Он Свободен. Был и таким навсегда остался. Он вырвался из-под ледяного всё вымораживающего плена цензуры и зависти, из-под ига непонимания и невнимания – он поэт, он артист, он певец, любивший страну, язык, Родину, которая, как и он, очень нуждалась и нуждается в свободе. Он сделал что смог. Он Владимир – ушедший В….МИР.

Григорий Амнуэль