Возвращение в прошлое
«Вкус» доноса
Моя империя опаслива:
при всей своей державной поступи
она привлечь была бы счастлива
к доносной службе наши простыни.
Игорь Губерман
Трудно себе даже вообразить, сколь скучна и бесцветна была бы жизнь сегодняшней российской провинции, если бы в ней не оставалось места неожиданным сюрпризам или, скажем так, небольшим общественным провокациям. Не сказать, что они сыплются на голову обывателя, как из рога изобилия, но то, что они способны основательно «встряхнуть» ему мозги, факт, более чем очевидный.
Школьный эксперимент, или проверка на «вшивость» ?
«Возмутителем спокойствия» не так давно оказался челябинский историк Александр Фокин, вызвавший нечто вроде скандала в социальных сетях, о чем широко поведала российская пресса. Правда, почти не вдаваясь в историю самого вопроса.
Решив выяснить у школьников, изменился ли российский народ со времен СССР, и могут ли повториться новые репрессии, он получил результат, который его, мягко говоря, обескуражил. На одном из занятий педагог дал задание учащимся написать донос, чтобы они лучше могли понять атмосферу 30-х годов в СССР и имевшие место события. Каков оказался результат, уже известно всей стране, об этом сам А.Фокин сообщил в своем Твиттере.
По словам учителя, из 16 его подопечных только один отказался выполнять работу, остальные – согласились (возникла ситуация, один к одному повторяющая ту, которая имела место семь лет назад в одной из киевских школ – тогда тоже один из учеников, еврей по национальности, категорически отказался участвовать в ролевой игре, моделирующей нацистскую пропаганду (см. «Рубеж» №7, 2008). При этом историк пояснил, что для изучающих его спецкурс учащихся 10-11-х классов задание не носило обязательного характера. Что более всего поразило педагога, так это абсолютная готовность большинства выполнить столь одиозное задание, носящее не только провокационный, но и, по сути, безнравственный характер.
Позднее в беседе с журналистами сайта Znak.com Фокин сообщил, что один из учеников написал на него шуточный донос, указав, что тот рассказывает на занятиях анекдоты: «Донос на меня был лучше всего сформулирован. Очень грамотно использован язык советской эпохи. Мол, я рассказываю антисоветские анекдоты, другими способами порочу советскую действительность».
Другой ученик, по словам педагога, написал донос на своего товарища: «У моего знакомого книги на немецком языке, и, наверное, он шпион». Остальные дети, указал историк, списали тексты доносов с имеющегося в интернете «генератора доносов».
Заданию предшествовал определенный подготовительный этап, о чем позднее поведал экспериментатор: «Я распечатал им часть доносов той эпохи, мы анализировали их, пытались понять язык. Смотрели, какими аргументами пользовались доносчики, как они формулировали свои претензии. И там можно было сделать вывод, что люди действительно охотно включались в процесс доносительства» (из интервью сайту Medusa).
Запись, сделанная историком в Твиттере, не на шутку взбудоражила социальные сети, вызвав бурную реакцию как со стороны «либералов», возмутившихся тем, что школьников «учат писать доносы», так и со стороны «патриотов», обвинявших педагога в попытках, якобы, «осквернения советского прошлого».
Комментируя опубликованные отзывы, А. Фокин сделал абсолютно однозначный вывод: «Сталин еще живее всех живых в наших сердцах, в наших умах и пульсации вен». Давая интервью, историк признался журналистам, что, будь у него второй шанс, он поступил бы несколько иначе, а именно: «На самом деле я много сейчас думаю о том, правильно поступил или нет. Надо было все же переформулировать и попросить их написать донос на самих себя. Чтобы они почувствовали обратную силу этого явления, почувствовали, каково это – не наносить, а принимать удар».
«Вы советский человек?»
В многовековой российской истории донос – явление не только распространенное, но и массовое. Собственно, доносчики существовали всегда: и при Малюте Скуратове, главном опричнике Ивана Грозного, и при Ежове с Берией, и, разумеется, при Андропове. Разнообразной была и психологическая мотивация доносов. В большинстве своем люди доносили не столько из любви к порядку и стремлению к общему благу, сколько из корысти: за деньги или продвижение по службе, из зависти и подлости, из малодушия и страха. Было, правда, одно исключение: в сталинском СССР донос был возведен в основную государственную добродетель. Неслучайно главные доносчики удостаивались государственных наград, как, к примеру, небезызвестная Лидия Тимашук в «деле врачей» в 50-е годы. Все это как-то не вязалось с тем, что «доносчику первый кнут».
Весьма часто к доносам поощрялись и дети. История с Павликом Морозовым, увы, далеко не единственный случай. К примеру, в книге писателя Бенедикта Сарнова «Империя зла» рассказывается о том, как в пионерлагерь привозят целый отряд детей, отмеченных государством за доносительство на родителей.
Доносительский психоз, как известно, в 30-е годы принял столь массовый характер, что обыденным делом стали и случаи самодоноса: многие массово каялись в том, чего никогда не совершали. Нередко имели место и случаи родственного доноса, когда муж доносил на жену, брат на брата, сын на отца.
Российский историк Александр Горбовский, ныне проживающий в Великобритании, в своей работе «Донос и доносчики в России» пишет о том, что одной из причин массового доносительства в период существования советской власти всегда был (как, впрочем, и в другие времена) фактор социальной зависти. Однако лишь коммунисты возвели ее в ранг добродетели, назвав классовой ненавистью.
И все же, что толкало человека к доносу? Как он к нему приходил? Вопрос весьма непрост, если не сказать больше. Существует, на мой взгляд, два основных предположения: либо человек шел на это сознательно, либо его заставляли. Не забуду, как незадолго до отъезда из страны, один из моих студентов (на тот момент, уже бывший) в порыве откровения признался мне, что его заставляли давать информацию почти о каждом преподавателе, работавшем на курсе. По его словам, вербовка началась с самого безобидного вопроса: «Вы советский человек?» Понятно, какой ответ давал человек. После ответа «да» тут же следовало уже довольно жесткое утверждение: «Тогда вы должны нам помочь». И здесь отвертеться было уже практически невозможно – перед вербовкой у потенциального сексота нащупывалась самая главная «болевая точка», давя на которую сотрудник органов достигал желаемого результата.
Сколько было осведомителей при Сталине и сколько осталось после него до сих пор остается тайной за семью печатями. Ссылаясь на аналогию, в соцстранах в штатных доносчиках состоял 1% населения. «Следовательно, – указывает автор, – в доносчиках КГБ как минимум должно было состоять около двух миллионов. Бывший одно время министром МГБ Игнатьев называл другую цифру – около десяти миллионов осведомителей, как платных, так и тех, кто „стучал по зову сердца“». Некоторые и вовсе называют непомерную цифру – один доносчик на пять взрослых». Правды в полном объеме не узнать, разумеется, никогда.
Известно лишь, что массовое доносительство активно поддерживалось буквально с первых шагов существования советской власти. Ставший после смерти Ф. Дзержинского руководителем чекистского ведомства Вячеслав Менжинский еще задолго до начала массовых репрессий требовал всемерно увеличивать армию доносчиков. Вот образец телеграммы, подписанный и направленный им на места: «Принять меры насаждения, осведомления на фабриках, заводах, центрах губерний, совхозах, кооперативах, лесхозах, карательных отрядах, деревне».
То есть, доносу новая власть полностью давала зеленый свет, при этом не требовалось никаких уточняющих доказательств. Об этом писалось совершенно открыто. Историк А. Горбовский приводит пример с журналом «Советская юстиция» за 1925 год, в одном из номеров которого содержался прямой призыв: «Развивайте способность доноса и не пугайтесь за ложное донесение».
Бывший крупный чин НКВД Александр Орлов, позднее ставший перебежчиком и написавший книгу «Тайная история сталинских преступлений», сравнил организацию, в которой он служил, с громадным почтовым ящиком, через который любой советский человек мог отправить донос. Через этот «ящик» в 30-е годы «прокачивались» миллионы доносов. Не отсюда ли родился известный афоризм, что «в СССР скорость стука превышает скорость звука»!?
Донос был и долгое время оставался традиционным и единственным инструментом воздействия на политическую реальность. Иными словами, в российских условиях он был почти всегда формой участия в политической жизни и чуть ли не единственным каналом, позволявшим правителям увидеть неприкрашенную реальность такой, какой она в действительности была.
Существует один весьма курьезный факт, всерьез свидетельствующий о том, что донос, несомненно, выступал одним из факторов принятия тех или иных политических решений. Как-то в кабинет Генерального секретаря партии Константина Черненко был приглашен один из руководителей Советской социологической ассоциации. Посетитель принялся убеждать руководителя партии, насколько полезными могут оказаться он и его коллеги-ученые для руководства ЦК КПСС. В ответ он услышал из уст первого лица страны, что никакие социологические исследования и опросы ЦК не нужны. И вот почему. Черненко сказал: «Партия располагает армией добровольных информаторов. У нас есть полное представление обо всех, о каждом».
Генсек, на самом деле, был недалек от истины, ибо КГБ действительно располагал соответствующим досье почти на всех и каждого. Как известно к настоящему времени, особенно массово доносчики внедрялись в среду творческой интеллигенции, при этом информация собиралась практически на каждого писателя и деятеля культуры. Когда позднее в руки исследователей попала часть рассекреченных материалов, можно было лишь поразиться размаху подобного рода доносительства. От агента «Кларина» поступала информация об идейно незрелых моментах в творчестве Михаила Жванецкого; от агента «Светлова» - донос на актера Андрея Миронова; от агента «Синягина» получено два сообщения, характеризующих обстановку в семье Шостаковичей», от агента «Саша…»; и так далее.
Новый лик стукачества
Почти четверть века прошло после распада СССР, однако донос, похоже, не только не ушел из российской политической жизни, но и переживает свое второе рождение. Если кто и надеялся поначалу, что у власти окажется новое человеческое лицо, то Бакатин, ставший после победы Ельцина во главе КГБ, этим надеждам сразу же положил конец. Вот его прямые слова: «Передача архивов на агентуру только через мой труп». Позднее это же публично и принародно подтвердил и ставший главой ФСБ Сергей Степашин: «Агентура была, есть и будет» .
Здесь так и напрашиваются сравнения с немцами, которые после воссоединения страны сразу же опубликовали списки своих доносчиков, агентов Штази! Иначе, посчитали они, от прошлого не отмыться и не уйти. В России же, судя по самым последним событиям, от прошлого никто уходить и не собирается. Более того, временами возникает ощущение, что страна, наоборот, на всех парах стремится к нему возвратиться вновь.
И дело даже не в том, что в начале июля в России появился закон, согласно которому за доносы будут теперь платить пенсию, а время тайного сотрудничества с органами будет включаться в трудовой стаж! Дело совсем в другом – доносительство, как и прежде, сегодня возведено в ранг «патриотического» долга!
Вопрос, кого в этом следует винить, власть или народ, уже давно сам себя изжил. Иначе, почему 16-17-летние подростки, уже имеющие весьма четкое представление о морали, не усмотрели ничего безнравственного в том задании, которое им предложил учитель? Пусть даже в рамках ролевой игры! В этом, несомненно, сыграла свою роль и нынешняя нравственно-психологическая атмосфера в стране, пропаганда ненависти и нетерпимости, раздуваемая российскими СМИ, ничем не прикрытая агрессия против любого инакомыслия.
На кого только сегодня не пишутся в стране доносы! На создателей фильмов и режиссеров, актеров и журналистов, на неправительственные общественные организации и депутатов Госдумы, на оппозиционные издания и, разумеется, на соседей, как в «старые добрые времена». А также просто на честных людей, привыкших задавать власти неудобные вопросы!
Здесь уместно вспомнить Сергея Довлатова, зревшего, что называется, в корень: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же, я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?». ( С. Довлатов «Зона») .
Вот один из последних резонансных скандалов: так называемые самарские «патриоты» написали открытый донос власти с требованием уволить главного режиссера театра драмы Валерия Гришко, сыгравшего в фильме Андрея Звягинцева «Левиафан». Одним из «подписантов» стал депутат Самарской губернской думы Дмитрий Сивиркин, известный в регионе своим воинственным православием и нелепыми законопроектами. А актриса Лия Ахеджакова в интервью «Новой газете» прямо заявила: «Невозможно дышать в этой душной атмосфере общей агрессии и неврастении. Какая-то жуткая истерика идет. И со всех сторон, между прочим… Потом появилась… знаете, этого не было, не было, не было, а сейчас прямо расцвела эпидемия доносов. И вот хуже этого ничего нет. Опять у нас армия стукачей. Донести на этот фонд или тот: отследите, пожалуйста, они точно агенты ЦРУ. Они получают деньги прямо из Америки… А этот Саакашвили, мерзавец, он точно агент ЦРУ… Как вообще могла вернуться в нашу жизнь, в сам язык эта жуть „враг народа?!“» – возмущается актриса.
Три года назад, в 2012 году, на круглом столе в Мосгордуме был зачитан анонимный донос группы студентов и выпускников киновузов, обратившихся к Никите Михалкову за защитой от, якобы, чернухи, захлестнувшей российский кинематограф. При этом авторы утверждали: «Это не донос, это наши мысли по поводу той проблемы, которая существует в российском студенческом кино…». Если, как говорится, это был «крик души», то где же подписи тех, чьи души действительно искренне по этому поводу страдают?!
Несмотря на аннексию Крыма, здравые голоса сохранились пока и на этой территории, теперь уже принадлежащей России. Так, в газете «Крымские известия», вышедшей 14.02.2015 (№26) с колонкой гл. редактора Ирины Иванченко под заголовком «Реанимация сексота», прямо констатируется, что «в редакционной почте резко возросло количество писем, авторы которых требуют разоблачений, суда, табуирования и даже расстрела…Причина возбуждения – ну как же, мы теперь живем в Великой России, давайте с чистого листа набело, как по только что выпавшему снегу, чтобы ни одной паршивой овцы рядом».
Вот как, к примеру, автор описывает акт доносительства на приеме у официального лица: «Присутствую на приеме граждан, который ведет высокопоставленный чиновник. Записавшаяся на него дама интимно клонит корпус… сипло шепчет: „мой сосед имеет два гражданства – германское и российское, получает две пенсии, катается туда-сюда между двумя странами, жирует. Нельзя ли доложить об этом в соответствующие органы? Я, например, только одну пенсию получаю“».
Если в 30-е годы доносы преимущественно доверяли бумаге, или делали устно на публике, то ныне к услугам доносчиков интернет, электронная почта, cкайп, наконец, многочисленные «телефоны доверия» спецслужб, выплачиваемые инкогнито денежные вознаграждения. Да и сам народ, как это уже однажды было, вошел, что называется, «в раж»! Как пояснила главный исследователь Института социологии Академии наук Ирина Халы: «Ситуация возвращается к 1937 году, когда были распространены анонимки и доносы. Люди, которые прибегают к этому, пока еще не составляют большинство. Но они ищут выгоды для себя, карьерного роста. Поэтому они очень активны».
Неправы те, кто утверждает, что нынешние доносы в стране утратили всякую идеологическую оболочку, преследуют исключительно корыстные мотивы, либо пишущие их попросту злобные и завистливые обыватели. В обществе появилась совершенно новая популяция «охранителей», усматривающая почти во всем покушение на «традиционные ценности русского народа», включая любовь к литературе и искусству.
Любопытный образчик подобного рода доноса приводит в связи с этим газета «Московский Комсомолец» от 3.06.2015. В ее распоряжении оказался удивительный документ, точнее, анонимная справка, посвященная организаторам Всероссийской олимпиады школьников по литературе, которая внимательно изучалась в кремлевских кабинетах. Авторы анонимки без обиняков утверждают, что предлагаемые участникам олимпиады материалы по литературе «вызывают вопросы». «В текстах…обильно приведены сцены жестокости, образ России освещен односторонне, откровенно предвзято. Эмоциональный тон текстов исполнен пессимизма, отчаяния. Предпочтение отдается либо писателям, иммигрировавшим из России в разные годы по разным причинам (В.Набоков, И.Бродский, Быхыт Кенжеев), либо трагически завершившим свой путь (Борис Рыжий)». Газета утверждает, что «в доносе – а именно им, по сути, и является справка, – еще много доводов об „антигосударственной позиции“ организаторов олимпиад».
Народная мудрость гласит: выпустить джинна из бутылки не так уж сложно, загнать же его туда бывает порой просто невозможно. Сегодня, как и прежде, доносчики – главная социальная опора российской власти. Вопрос в том, как долго сможет она сдерживать разгулявшуюся стихию доносительства, и не ударит ли эта волна со временем по самой власти?
Александр МАЛКИН