«Семья»
Присутствие Владимира Путина и Дмитрия Медведева на открытии Ельцин-центра может вызвать дискомфорт у тех, кто до сих пор верит, что Путин создал новое государство, значительно отличающееся от оставленного ему предшественником. Именно поэтому в ход идут самые странные, находящиеся за гранью политической логики объяснения – от личной верности Владимира Владимировича былой дружбе до его желания прервать традицию охаивания предшественников.
Помилуйте, если бы Путин действительно хотел бы прервать эту традицию, он был бы куда благосклоннее к живому Горбачеву, чем к мертвому Ельцину. Но Горбачев вообще не интересует ни Путина, ни других представителей российского руководства – хотя на словах они бредят Советским Союзом и не могут простить его разрушения – причем почему-то не тому, кто его действительно разрушил, провозгласив независимость России, а тому, кто пытался удержать разбегающиеся республики. Тоже алогично? Да ничуть. Потому что Путин – это Ельцин и есть. Только поздний Ельцин.
Наша услужливая память заботливо подбрасывает нам картинки Ельцина на броневике, Ельцина, запрещающего КПСС, Ельцина рядом с Сахаровым и Старовойтовой... На фоне этих ярких исторических кадров теряется поздний Ельцин, окруженный родственниками и проходимцами, или – если уж начистоту – родственниками-проходимцами. Ельцин, развязавший безумную войну в Чечне. Ельцин, обещавший, что «мы с Китаем» покажем Соединенным Штатам где раки зимуют. Ельцин, державшийся за власть даже тогда, когда исчезла физическая способность руководить государством. Ельцин, своим авторитетом оформивший создание криминально-коррупционного государства и дирижировавший его экономическим крахом. Ельцин, чей «ближний круг» погряз в коррупции и спасался от Карлы дель Понте с помощью девочек, брошенных в постель Юрия Скуратова. От такого Ельцина до Путина одно касание; собственно, Путин – порождение такого Ельцина.
И совершенно не случайно второй президент России так органично смотрится на фоне родственников и соратников первого. Не случайно и то, что эти родственники и соратники позднего Ельцина сохранили всю полноту власти и влияния в период раннего Путина и подвинулись – да и неясно, подвинулись ли, – только потом. Но и в этой смене окружения есть своя логика. Путин, как и Ельцин, доверяет только «своим». Просто Ельцин был живым человеком, способным ощущать некую теплоту к жене, дочери и зятю, а Путин – функция преемничества, и его «семья» – кооператив «Озеро». Но это такая же семья, как и настоящая, ельцинская, – и оттого суть власти в современной России за последние два десятилетия совершенно не изменилась.
Ельцинская Россия – это феодальная плутократия, прикидывающаяся демократическим государством. Путинская Россия – феодальная плутократия, прикидывающаяся авторитарной империей. Но от смены масок сумма остается все той же – отрицательной. И не случайно, что когда люди этих двух – а вернее, этой одной России – собираются все вместе у памятника своему создателю, ты просто физически ощущаешь пустоту, оказавшуюся на месте доведенной до холопства российской политической и предпринимательской элиты.
Что имел в виду Ельцин, когда наказывал Путину сберечь Россию, – если отбросить ненужный пафос? Для него Россия равнялась власти и контролю – и для Путина она равнялась власти и контролю. Но Путин мельче, консервативнее, проще. У него нет главного ельцинского таланта – способности к исторической мимикрии. Поэтому есть шанс, что он эту страшную, лживую, циничную ельцинскую Россию все-таки погубит. Что он не тот, кто может сберечь этот режим.
И тогда на месте этой сгинувшей ельцинско-путинской клептократии можно будет построить что-то другое, новое. Человеческое.
Виталий Портников,
Грани.ру, 26 ноября