Дружба народов
Израиль ЗАЙДМАН
Россия, которая «не утесняла» украинцев
Русский народ терпел много неправды и утеснений от татар и поляков,
шведов и меченосцев, но сам никого не утеснял.
Николай Данилевский, российский историк второй половины ХIХ века
Русские и украинцы – это один народ, один этнос.
И что бы ни происходило, в конечном итоге Россия и Украина
так или иначе обречены на совместное будущее.
Владимир Путин, российский президент первой половины ХХI века
О том, что Россия никогда и ни на кого не нападала и ни один каким-то чудом оказавшийся в ее составе народ не утесняла, мы давно знаем. А уж родственные русским украинцы и белорусы должны были сиять от счастья, оказавшись в России. Но, поскольку сияли они не очень, российские правители разными способами напоминали им о том, что они обречены на это счастье.
Особое внимание уделяли украинцам как более крупному народу. До Петра I Россией правили цари. И не случайно Петр провозгласил Россию империей, а себя императором после того, как при его папеньке Алексее Тишайшем к России была присоединена Украина. Как Индию называли жемчужиной Британской империи, так и Украину можно было называть жемчужиной империи Российской.
Российские правители всеми способами старались стереть любые зазубринки, которые отличали украинцев от русских. Международный обозреватель «Радио Свобода» Ефим Фиштейн в опубликованной 11 октября 2014 г. статье «Кобзари» сообщал: «Русские цари Петр и Екатерина последовательно русифицировали Украину». И приводит примеры: «Петровский указ „церковныя старыя книги, для совершенного согласия с великороссийскими, с такими же церковными книгами справливать прежде печати дабы никакой разны и особаго наречия в оных не было“». И «Тайная инструкция Екатерины, тоже Великой, Генерал-прокурору Сената князю Вяземскому о том, что Малую Россию и прочих „надлежит легчайшими способами привести к тому, чтобы они обрусели и перестали бы глядеть как волки в лесу“».
Понятно, что такую же политику в отношении Украины проводили и менее великие русские цари-императоры. Достаточно вспомнить судьбу Тараса Шевченко, жившего уже в сравнительно цивилизованное время. Вот что в 40-е годы ХIХ века говорилось о нем в докладе начальника Третьего отделения А.Ф. Орлова:
«Шевченко … сочинял стихи на малороссийском языке самого возмутительного содержания. В них он то выражал плач о мнимом порабощении и бедствиях Украины, то возглашал о славе гетманского правления и прежней вольнице казачества… Шевченко приобрел между друзьями своими славу значительного малороссийского писателя, а потому стихи его вдвойне вредны и опасны. С любимыми стихами в Малороссии могли посеяться и впоследствии укорениться мысли о мнимом блаженстве времен гетманщины, о счастии возвратить эти времена и о возможности Украйне существовать в виде отдельного государства».
Но что там Жаботинский. Был в России крупнейший интернационалист, который примерно в то же время писал [ПСС, Т.30, стр.44]: «Центр тяжести интернационального воспитания рабочих в угнетающих странах неминуемо должен состоять в проповеди и отстаивании ими свободы отделения угнетенных стран. Без этого нет интернационализма. Мы вправе и обязаны третировать всякого социал-демократа угнетающей нации, который не ведет такой пропаганды, как империалиста и как негодяя».
Вы, вероятно, уже догадались, кто был этот «крупнейший интернационалист». А 2 ноября 1917 года, сразу после захвата власти, большевики приняли «Декларацию прав народов России», где провозглашалось право этих народов на самоопределение вплоть до отделения.
Но что для большевиков какая-то декларация! Уже в конце декабря того же года Ленин послал в Украину войска. Был использован прием, который позднее будет применен в Финляндии, Венгрии, Чехословакии, Афганистане: в Харькове было создано марионеточное правительство, которое немедленно запросило у России «братской помощи». Возмущенная Центральная Рада напомнила Ленину его же слова об Украине, о праве наций на самоопределение. Но, к этому времени взгляды Владимира Ильича несколько изменились: право наций на самоопределение он по-прежнему признавал (не негодяй же он, в самом деле!), но относил его к категории «нецелесообразных прав».
Развивая ленинскую мысль, в 1920 г. нарком по делам национальностей Сталин сделал категорическое заявление, что «отделение окраин России совершенно неприемлемо». Ну, это же понятно: угнетенные народы всеми силами должны отделяться от стран, которыми правят капиталисты-империалисты. А от государства трудящихся, где будет царить братство трудящихся всех национальностей и цветов кожи – зачем же отделяться?
Большевиков дважды вышибали из Украины, но Ленин вновь и вновь посылал туда войска. То же самое произошло в Закавказье. А народы Северного Кавказа, в частности, чеченцы, поверили большевикам и в Гражданской войне выступили на стороне красных. От красных сумели отбиться поляки и прибалты, но, как мы знаем, ненадолго.
Надо признать, что примерно лет 10, до конца 20-х гг., большевики, не позволяя окраинам отделяться, в остальном все же держали фасон. Еще в феврале 1929 года специально приехавшая в Москву делегация украинских писателей смела спорить с самим Сталиным, требуя снять с постановки во МХАТе «Дней Турбиных» и не допустить постановки «Бега» Булгакова. Украинцы прямо говорили, что Булгаков в своих пьесах охаивает Украину и выступает за «единую великую и неделимую Россию». Сталин защищал Булгакова, ибо сам задумал уже поворот к «единой неделимой». Но тогда Сталину пришлось еще кое в чем уступить – было еще рано. Об этой истории рассказано в комментариях ко 2-му тому собрания сочинений Булгакова. Автор комментария пишет: «Сталин надолго запомнил эту встречу с украинскими писателями, дорого она им стоила!»
Наступивший вскоре «великий перелом» означал коренной поворот не только к коллективизации и индустриализации, но и к откровенно имперской, великодержавной политике. Поворот начался вскоре после описанной встречи, может быть, она его даже ускорила. Старший научный сотрудник Института истории России РАН Игорь Торбаков в статье «Выдуманная нация» («Независимая газета», 19.12.1996) писал: «Относительно либеральная национальная политика была грубо прервана в конце 1920-х – начале 1930-х годов, а начавшиеся жестокие репрессии против интеллигенции практически полностью уничтожили украинский элитный слой – носителей национального сознания и высокой культуры. Мало кому из деятелей украинской культуры удалось избежать обвинений в „буржуазном национализме“. Одни были расстреляны, другие пошли в тюрьмы, лагеря, ссылки. С тех пор украинцы неизменно составляли большинство заключенных ГУЛАГа и ссыльных. Наступление на все украинское не прекращалось уже никогда, вплоть до краха „советского проекта“».
Однажды (когда уже стало можно) в киевском Бабьем яру проходила церемония памяти погибших. Кто-то из присутствующих возмутился: что вы все о евреях да евреях, здесь погибли и люди других национальностей. Виктор Некрасов, автор «Бабьего Яра», ответил: «но только евреев убивали за то, что они евреи». Точно так же российских немцев, калмыков, чеченцев, турок-месхетинцев преследовали только за их национальную принадлежность. Русских писателей могли репрессировать за многие прегрешения, украинских, казахских и всех прочих – за все те же, но еще и за «буржуазный национализм». Довесок был весьма серьезным.
Но обратимся опять конкретно к Украине. Сталин в 30-е гг. уничтожил или загнал в ГУЛАГ подавляющую часть украинской статусной интеллигенции: писателей, историков и представителей прочих гуманитарных отраслей. Но этого было мало.
Уже известный нам Ефим Фиштейн в той же статье «Кобзарь» сообщает: «Товарищ Сталин смотрел далеко и копал глубоко. Над искоренением злокачественной украинской проблемы он уже тогда работал систематически. Его люди отдавали себе отчет в том, что недостаточно отключить от языкового творчества интеллигенцию. Но есть стихия, которая обращается к народной душе не опосредованно, а напрямую. Это устная традиция, фольклор. На Украине существовал своеобычный институт кобзарей.
Когда давно исчезли подобные им сказочные русские гусляры, украинские кобзари оставались носителями народной культуры и исторической памяти. Сегодня, в эпоху избыточных информационных потоков, трудно представить себе, какую роль сыграли эти люди в деле становления и сохранения коллективной идентичности преимущественно сельских районов нынешней Украины. Их роль без преувеличения можно назвать ключевой и решающей».
Мне представляется, что автор все же преувеличивает роль кобзарей «в деле становления и сохранения коллективной идентичности» украинского народа. Роль эта принадлежала всему сельскому населению Украины – крестьянам вместе с прослойкой народных музыкантов – кобзарей и близких к ним бандуристов и лирников. Городское население быстрее поддавалось русификации, а преобладавшее в то время сельское население Украины оставалось хранителем языка и народной памяти.
Но, конечно, роль народных музыкантов в этом была значительной. И советская власть этого стерпеть не могла. На этот счет имеется множество источников.
В №44 от 31 октября 1997 г. киевского «Зеркала недели» была опубликована статья Николая Литвина «Расстрелянный съезд кобзарей». Начинает автор не со съезда: «Известно, что у Сталина и его разноплеменных приспешников была прямо-таки зоологическая ненависть ко всему украинскому. Но если украинский язык и украинскую песню на первых порах своего господства они еще как-то терпели, то носители украинского героического эпоса – кобзари были для них костью в горле. Уже с первых дней утверждения в Украине власти „рабочих и крестьян“ большевики устраивают за слепыми и беспомощными народными певцами настоящую охоту и расстреливают их на месте, как дикое зверье, без суда и следствия».
Автор перечисляет поименно ряд кобзарей, которые были убиты большевиками уже в 1919 – 1920 гг. и далее продолжает: «И все же кобзарскую проблему большевики таким способом не смогли решить – слишком много было тогда в Украине кобзарей и слишком любили их и уважали наши люди. Предупреждали, прятали, передавали из рук в руки…
И ЦК ВКП(б) в своей беспощадной борьбе с „кобзарским национализмом“ решает изменить тактику, „спускает“ на места аж четыре постановления: „О запрещении попрошайничества“, „Об обязательной регистрации музыкальных инструментов в отделах милиции и НКВД“, „Об утверждении репертуара в учреждениях НКО“ (народного комиссариата образования), „Положение об индивидуальной музыкально-исполнительской деятельности“. Теперь кобзарей не расстреливали на месте, как это делали раньше, их бросали на долгое время в холодную без питья и пищи, а инструменты уничтожали.
Но и это мало помогало. Тогда кобзарей, как „неисправимый националистический элемент“, начали очень активно шельмовать в прессе. Газеты того времени запестрели такими вот „броскими“ заглавиями: „Против кобзарей – Радио Днепрельстана!“, „Будем внимательней контролировать кобзарей!“, „Кобза – музыкальная соха!“, „Кудесница-гармошка становится и в определенной степени уже стала настоящим средством воспитания масс“.
Народу, который испокон веков питал любовь к кобзарскому искусству, насильно навязывают не только „кудесницу-гармошку“, но и „кудесника-баяна“, „кудесницу-домру“ и „кудесницу-балалайку“, обязуя фабрики музыкальных инструментов Украины изготавливать их и распространять не сотнями и даже не тысячами, а миллионами штук!
К травле кобзарей подключают и некоторых украинских писателей. Юрий Смолич тогда писал: „Кобза таит в себе очень большую опасность потому, что она слишком крепко связана с националистическими элементами украинской культуры, с казацкой романтикой и Сечью Запорожской. Это прошлое кобзари старались непременно воскресить. На кобзу давит средневековый хлам жупана и шароваров“. Микола Хвылевой призывал положить конец „закобзариванию Украины», „выбить колом закобзаренную психику народа“».
Не все писатели соглашались на эту роль. Максим Рыльский за защиту кобзарей подвергся преследованиям – сообщает автор и затем продолжает: «Органы делают невыносимой жизнь художников и фольклористов, исследователей кобзарского искусства Николая Домонтовича, Порфирия Мартыновича, Климента Квитки, Опанаса Сластиона, писателя и кобзаря Гната Хоткевича. Снимают с должности директора Днепропетровского исторического музея, „кобзарского батьку“, Дмитрия Яворницкого“.
И все же „выбить колом закобзаренную психику“ украинского народа большевикам никак не удавалось. Тогда они обратились к чисто иезуитским методам укрощения свободолюбивого украинского кобзарства. Часть кобзарей начали загонять в „колхозы“ – капеллы, ансамбли, квартеты, трио, в которых, как говорит кобзарь и священник из США Сергей Киндзерявый-Пастухив, „народный бард превратился в исполнительного пособника-лгуна коммунистической партии, а капеллы, куда насильно загоняли певцов, стали базой их перевоспитания“. Других кобзарей, не способных к коллективному музицированию, комиссариаты образования и органы НКВД заставляли сочинять „песни“ и „думы“, восхваляющие кровавую советскую действительность. Эти „песни“ и „думы“ ничего общего с украинским народным творчеством не имели».
Но ничего не помогало, большинство кобзарей перевоспитанию не поддавалось. «И тогда – сообщает Николай Литвин – кому-то из „ленинско-сталинских соколов“ пришла в голову „гениальная“ идея: собрать кобзарей и лирников как будто на съезд и всех расстрелять, а их кобзы и лиры уничтожить».
Далее он со слов разных людей передает версии расправы с народными музыкантами. Множество версий появилось и в разных украинских изданиях. Все они сходятся в двух пунктах: что «съезд» или «конгресс» музыкантов состоялся в Харькове, который тогда был столицей Украины, и в том, что все они были убиты. Произошло это, по большинству версий, в первой половине 30-х годов.
В остальном версии расходятся. По одним их ласково встретили, дали части из них выступить в одном из лучших залов города, а затем вывезли за город и расстреляли у заранее выкопанной траншеи. По другой их, не мешкая, расстреляли в самом городе. По третьей в зимнюю стужу погрузили в товарные вагоны, из которых, опять же, где-то за городом вывалили замерзшие тела.
В самой Украине документов на этот счет не найдено. Не исключают, что они могут храниться в московской ФСБ. Но если даже единовременного массового уничтожения украинских народных музыкантов не было, не вызывающая сомнений приведенная выше история их преследований достаточно красноречива.
Красноречив и памятный знак репрессированным кобзарям, который был открыт в саду им. Т.Г. Шевченко возле Театра оперы и балета в Харькове 14 октября 1997 года. Авторы памятника – скульпторы Валерий Бондар, Василий Семенюк, Олекса Шаулис и архитектор Олекса Морус.
Памятный знак сделан в виде гранитного монолита, на котором высечена изуродованная кобза и слова: «Пам’яті репресованих кобзарів» (памяти репрессированных кобзарей).
Памятник сооружен на пожертвования граждан по инициативе Союза молодежи Харьковщины. Открытие памятника репрессированным кобзарям было приурочено к проведению в Харькове І Всеукраинского обзора аутентичного исполнительства на традиционных кобзарских инструментах, посвящённого 95-й годовщине исторического выступления собранных Г. Хоткевичем кобзарей, лирников и народных музыкантов на XII Археологическом съезде в Харькове и 120-летию со дня рождения Игната Хоткевича – основателя харьковской школы бандуры.
* * *
Я бы только сделал к свидетельствам о преследованиях народных музыкантов одно замечание. Большинство авторов этих свидетельств объясняют их тем, что деятельность кобзарей, бандуристов и лирников мешала проведению советскими властями их текущей политики на Украине, в частности, коллективизации. Но дело было не только в этом.
Вы, конечно, помните рассказанное выше о стараниях русских царей сделать украинцев неотличимыми от русских. Вы также осведомлены о потугах нынешнего русского царя сделать русских и украинцев «одним народом». Естественно, не за счет украинизации русских, а путем обрусения украинцев.
Вот и советская власть, по кончине которой так страдает ее наследник, стремилась стереть все, что отличало украинцев от русских. Нет у русских кобз и бандур, зачем они украинцам? Пусть, как русские, играют на гармошках и балалайках. А кобзари не могут или не хотят переучиваться? Тем хуже для них…
Но разгромом кобзарства дело не ограничилось. Украинцы, особенно в селах, продолжали держаться за свою мову.
Тут большевикам подсобил голодомор. Российские исследователи А. Вишневский и С.Захаров в изданной в 1990 г. книге «Неперспективная Россия» писали, что «из 7 млн. жертв голодомора 1932 – 33 гг. 5 млн. пришлось на Украину».
Ефим Фиштейн по этому поводу пишет: «Один из первых геноцидов прошедшего века – сталинский голодомор – имел именно такую сверхзадачу: искоренить значительную часть местного населения. Не случайно области, предназначенные к вымиранию населения, были обнесены колючей проволокой и пулеметными гнездами расстрельных батальонов. Гигантские территории, потерявшие миллионы коренных жителей, заселялись потом приезжими, безразличными к рассказам стариков… Тогда и возникло в этих необитаемых местах русскоязычное меньшинство путем распределительного заселения».
Вряд ли все же голодомор имел целью подрыв самосознания украинского народа. Его задачей было, очевидно, подавление сопротивления коллективизации со стороны украинского крестьянства и частичное вытеснение его в города, где разворачивалась индустриализация. И кстати, в городах они скорее избавятся от своей мовы.
Впрочем, для вытеснения из употребления в республиках национальных языков вскоре было найдено универсальное средство. Официальная, деловая переписка, да и вся производственная жизнь велись исключительно на русском языке. Естественно было перевести на русский и большинство высших учебных заведений. Но, раз так, родители сами стали отдавать детей в русские школы, чтобы им потом не пришлось испытывать трудностей в институте и на работе.
В 20-е годы прошлого века в Украине было 15 тысяч украинских школ (82% от их общего числа). А незадолго до распада СССР, на «круглом столе» в «Правде» 3.04.89 г. писатель Владимир Яворивский сказал: «В городах, в столице Украины буквально несколько украинских школ».
И так было во всех республиках. «Комсомольская правда» 3.06.88 г. привела слова известного казахского писателя Олжаса Сулейменова: «Когда я пошел в первый класс, в Алма-Ате не было ни одной школы с казахским языком обучения». А это слова другого казахского писателя, Смагула Елубаева: «Около 40 процентов казахов либо не владеют родным языком, либо владеют им весьма поверхностно». Дикость…
Зато теперь из-за якобы притеснения русского языка в Украине Путин развязал войну против «братского» народа.
А в Союзе преследовались малейшие поползновения в сторону «национализма». Первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест уже в 70-е годы лишился своего поста за невинный «шароварный» национализм. В вышедшей в 1996 году в Москве книге «…Да не судимы будете» он рассказывает: «Вот я и член Политбюро, член Президиума Верховного Совета СССР, но за мной следят, постоянно за мной идут „хвосты“».
А вот он описывает, как на заседании Политбюро ЦК КПСС 30 марта 1972 года обсуждалась его книга «Украiно наша радянська» («Украина наша советская»). Поражает уровень выступлений членов Политбюро. Соломенцев: «На Украине много вывесок и объявлений на украинском языке. А чем он отличается от русского? Только искажением последнего. Так зачем это делать?» Косыгин: «Непонятно, почему на Украине в школах должны изучать украинский язык… Произведения Шевченко кое-где используются в националистических целях. Севастополь испокон веков русский город. Почему и зачем там имеются вывески и витрины на украинском языке?»
Многие русские склонны считать, что это из всех народов СССР их народ в войне и на других этапах истории нес на себе самые большие тяготы и приносил наибольшие жертвы. Взгляды эти берут свое начало, по-видимому, в известной речи Сталина на торжестве по случаю Победы, где он провозгласил тост за Великий русский народ, который… ну, дальше понятно. Он знал, чем можно откупиться от русских, которые действительно понесли колоссальные потери, во многом по его же, Сталина, вине.
Довольно известный в годы перестройки российский демократ Сергей Станкевич 6.11.1992 г. в «Независимой газете» писал: «Из всех республик прежнего Союза Россия понесла наибольшие человеческие и материальные потери за годы „социалистического строительства“». Но вот что говорят А. Вишневский и С. Захаров, авторы цитированного выше исследования: «Кровавый каток истории прошелся по всем народам СССР, тяжелые потери понесли народы России и, конечно, русский народ… Это дает основания некоторым авторам настойчиво подчеркивать, что потери России, русского народа, русского крестьянства были не просто большими, а самыми большими среди всех… Но нельзя судить только по абсолютной величине потерь. Если соотносить их с численностью народов, то некоторые пострадали гораздо больше… Число русских между 1926 и 1939 гг. все-таки довольно заметно выросло, число же украинцев сократилось более чем на 3 миллиона человек, или на 10%.» Далее, сопоставляя данные переписей 1939 и 1959 гг., они говорят: «Численность русских увеличилась на 13,7%, украинцев – всего на 4,4%…»
Михаил Юрьев, в то время вице-спикер Госдумы России от партии «Яблоко», то есть демократ из демократов, в той же «Независимой газете» 30.03.1996 г. заявил : «Украина и Белоруссия вообще не являются отдельными нациями. Это славяне, русские в широком смысле слова… Вопрос должен стоять не об интеграции, объединении, а о возвращении этих земель в состав Российской Федерации на правах аналогичных, скажем, Татарии».
Если таковы в России демократы, то чего ждать от откровенных российских шовинистов? Константин Затулин, из тех, кого в то время в самой России величали «круглосуточными патриотами», в 1997 г., когда начала обсуждаться тема некоего нового Союза (по типу ныне лелеемого Евразийского), заявил: «Я считаю, что без определенного принуждения в отношении Украины это сделать невозможно». И несколько дней спустя: «Нам не миновать рано или поздно пройти через испытание в отношениях с Украиной... Я молю Бога, чтобы это было мирное испытание, но оно неизбежно».
Этот тип был объявлен в Украине персоной нон грата. Он и сейчас проповедует те же взгляды. А Путин в отношении Украины выполняет его программу.
Но я не хотел бы, чтобы у читателя сложилось впечатление, что все российские демократы исповедуют имперские взгляды. Юрий Орлов, физик и диссидент, выступая в мае 1991 года на вечере памяти А.Д. Сахарова, сказал: «Не в Москве должны определять, что есть Союз, а что есть империя. Если какие-то республики чувствуют себя колониями в империи, это их чувство танками не изменить, значит, они и есть колонии».
Интересно проследить, как могут за короткое время измениться взгляды человека на этот вопрос, причем человека не простого. В «Архипелаге ГУЛАГ», вышедшем в 1973 году, Александр Солженицын пишет о том, что большевики долго «внушали братьям, что они совершенно независимы и могут от нас отделиться, когда угодно. Но как только они захотели это сделать в конце войны, их объявили „бандеровцами“, стали ловить, пытать, казнить и отправлять в лагеря. А „бандеровцы“, как и „петлюровцы“, это все те же украинцы, которые не хотят чужой власти… Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяется у меня в крови, и в сердце, и в мыслях. Но большой опыт дружественного общения с украинцами в лагерях открыл мне, как у них наболело… мы обязаны отдать решение им самим – федералистам или сепаратистам, кто у них кого убедит. Не уступать – безумие и жестокость».
Но 17 лет спустя, в 1990 г., Александр Исаевич в своем труде «Как нам обустроить Россию» пишет уже нечто иное. Оказывается, это в Галиции «при австрийской подтравке были выращены искаженный украинский ненародный язык… и соблазн полного всеукраинского сепаратизма». Видно, раньше он этого не знал, но не совсем понятно, почему это его новое знание отменяет право украинского народа на самоопределение. Он, правда, и в 1990 г. говорит: «если б украинский народ действительно пожелал отделиться – никто не посмеет удерживать его силой». Спасибо, конечно, но: «Откуда этот замах: по живому отрубить Украину (и ту, где сроду старой Украины не было, как „Дикое поле“ кочевников – Новороссия, или Крым, Донбасс и чуть ли не до Каспийского моря)».
Ну, как будто самого Путина читаешь…
Когда Солженицын сидел в лагере вместе с украинцами, он понимал, «как у них наболело», но прошло время, и верх взяла великорусская натура. Не помню уже, кто сказал: российская демократия кончается там, где начинается украинский вопрос. Как видим, там же кончается и простое человеческое сочувствие великороссов (не всех, не всех, конечно). Хорошо сказал американский исследователь украинского происхождения Солчанык: «Украина и украинцы появились на свет божий с одной единственной целью – „воссоединения“ с Россией и русскими…»
В заключение вернемся к словам Юрия Орлова: «Если какие-то республики чувствуют себя колониями в империи, это их чувство танками не изменить, значит, они и есть колонии». Российские окраины и были колониями. Но зададимся вопросом: почему и в начале ХХI века, когда в мире не осталось колоний, Россия и большая часть ее народа по-прежнему воспринимают эти территории, ставшие независимыми государствами, как свои колонии. Это показали события лета 2008 г. в Грузии и нынешняя агрессия России в Украине.
На мой взгляд, к этому имеются две причины. Первая, географическая. Практически все колонии западноевропейских стран находились за морями-океанами. А зависимые от России земли составляли с ней территориально целое. Какие же это колонии? Это все наша земля.
Вторая причина, ментальная и главная. Народы западноевропейских стран, имевших колонии, в ХХ веке жили уже в условиях демократии и свободы. И когда народы их колоний поднялись на борьбу за свою свободу, тем стало неловко отказать им в этом. Поэтому давление народов метрополий на свои правительства сыграло важную роль в процессе деколонизации.
Это подтверждается тем фактом, что последними в Западной Европе дали свободу колониям Испания и Португалия, народы которых позднее других сами получили свободу.
А самыми последними независимость получили народы, зависимые от коммунистической Сербии, некоторые с помощью натовских бомбардировок.
А что же Россия? Народ русский сам постоянно жил в рабстве, ему и странновато, что другие восстают против него. Когда на стыке 80-х – 90-х гг. прошлого века рабство россиян ослабло, они не стали особенно сопротивляться освобождению зависимых народов. А когда в начале нового века им самим затянули узду, они спохватились: надо и других загонять обратно в стойло.
Возражения или вопросы имеются?
* * *
Выше говорилось, что открытие в октябре 1997 г. в Харькове памятника репрессированным советской властью кобзарям было приурочено к 95-й годовщине исторического выступления собранных Г. Хоткевичем кобзарей. Нетрудно вычислить, что выступление состоялось в 1902 г.
Мы располагаем подробным отчетом об этом выступлении, опубликованным 13 ноября 2015 г. на сайте maidan.org.ua. Среди наших читателей довольно много бывших харьковчан. Пусть этот отчет (по необходимости со значительными сокращениями) станет нашим новогодним подарком им.
Но сначала – небольшой наш комментарий к публикуемой статье. Из приведенного текста, с одной стороны, следует, что украинские народные музыканты преследовались еще царскими властями. Очевидно в силу того же стремления: стереть все, что отличало украинцев от русских.
Но, с другой стороны, следует отметить, что тогда в царской России были целые корпорации интеллектуалов, которые, вопреки политике властей, могли выступить в защиту нерусских народов империи. В 1902 г. в защиту украинских кобзарей выступило Императорское археологическое общество. А в 1905 г., как писал Владимир Жаботинский (см.выше), в защиту украинского языка выступила Петербургская академия наук.
В советской России подобное было немыслимо. Немыслимо подобное и в путинской России. В защиту Грузии или Украины могут высказаться отдельные лица, но корпорации – нет.
P.S. Подробнее, и значительно подробнее, о национальной политике Советского Союза можно прочесть в моем двухтомнике «Евреи и „Советский проект“». Приобрести двухтомник можно в редакции газеты. Тел.: 0911 – 431 27 05.