Цивилизационный кризис

 

Еще раз о пагубной роли постмодернизма

 

В январском номере «Рубежа» была опубликована статья под заголовком «На очередном переломе?» и подзаголовком «Кризис западной цивилизации», в которой большую долю вины за этот кризис мы возлагали на идеологию постмодернизма, главный постулат которого гласит: «Все религии, все системы взглядов имеют равное право на существование.

 

В реальной жизни люди очень различаются: мужчины и женщины, сильные и слабые, умные и не очень, талантливые и заурядные, деятельные и лодыри и т.д. – до бесконечности. Нельзя сказать, что в этой реальной жизни каждый из нас получал по своим заслугам, скажем, трудолюбивый –больше лодыря или гений – больше дурака. Но стремление к этому было.

 

Одновременно, правда, всегда было и стремление к уравниловке: дескать, дурак не виноват в том, что он не гений – таким уродился.

 

Но постмодернизм, ставший идеологией западного истеблишмента, сделал стремление к уравниванию всех и всего генеральной линией развития общества. Дело нередко доходит до абсурда или, по крайней мере, до нежелательных последствий. Примеры этому будут приведены ниже.

 

Но некоторые читатели посчитали, что в нашей статье мы преувеличили роль постмодернизма в том, что западное общество оказалось ныне в тупике. Ниже мы приводим статью российского политолога Лилии Шевцовой, которая, как мы считаем, является ярким подтверждением пагубной роли посмодернизма в развитии современного общества.

 

Трамп-парадокс и раковая опухоль

политического постмодерна

 

Историческая пауза

 

Мы не можем размышлять о конкретных вопросах политики внутри России и вне ее без систематизации взгляда на общий фон, без анализа глобального вектора и определяющих мировых тенденций. Это тем более важно, что мир сегодня функционирует через взаимозависимость, которая проявляет себя самым удивительным образом. «Отсеки» политики и общества, которые автономно, больше не существуют. Внутренняя политика осуществляется через внешнеполитические механизмы. Персоналистские режимы выживают за счет использования западных демократий. Неожиданная агрессивность и экспансионизм государств, которых можно назвать Анти-Либеральным Интернационалом – России, Китая и Ирана – во многом объясняется слабостью западной цивилизации. Следовательно, нужно смотреть на мировой организм как на целое, а не вырывать из него куски мяса и пытаться понять, что с ними происходит.

 

Сегодня мир оказался в исторической паузе – не первый раз в истории. На протяжении 20 века человечество прошло, по крайней мере, через три системных кризиса. Первый – с 1905 по 1917 годы – был кризисом тогдашней европейской системы и временем упадка Российской империи. Второй – с конца 20-х по начало 30-х годов – был кризисом капитализма и мировой системы безопасности. Третий кризис охватил середину 70-х годов и стал кризисом индустриального общества, уже исчерпавшего себя.

 

В 2017 году мы будем отмечать столетие со времени первого кризиса прошлого века, который со своим революционным крещендо в 1917 году в России привел к возникновению системной альтернативы европейскому пути развития. Как заметил очень тонкий наблюдатель Игорь Клямкин, сегодня, обращаясь к 1917 году, мы продолжаем задавать все те же вопросы, которые поднимались нашими предшественниками в ходе предшествующих ста лет, а это означает лишь одно: мы не вышли из того времени и тогдашнего аналитического измерения. Прошлое «не завершено»: мы в нем еще остаемся – по крайней мере, в России. Если так, то незавершенное интеллектуально прошлое ограничивает наше понимание настоящего.

 

А что сегодня? Сто лет спустя мир вновь оказался в кризисе, причем трехмерном. Речь идет, во-первых, о кризисе либерального мирового порядка, который возник после падения СССР вокруг гегемонии Америки, которая стала хребтом нынешней мировой системы международных отношений. Во-вторых, мы имеем кризис нынешней модели либеральной демократии как таковой. В-третьих, очевиден кризис персоналистской системы, которая не может ответить на вызовы нового времени. Наиболее откровенно этот факт нашел отражение в попытках российского самодержавия выжить за счет возвращения в это незавершенное прошлое, которое мы так и не сумели закрыть. Попытки России, Китая и Ирана искать решение внутренних проблем через усиление внешнеполитической агрессивности говорят о том, что и их системы начинают исчерпывать свой заряд. Словом, налицо кризис чуждых друг другу систем, однако при этом антилиберальные системы лучше используют слабость своего либерального оппонента в целях своего выживания.

 

И еще. Сегодня – в отличие от 1917 года – Западу нет системной альтернативы. Но сам этот факт – что парадоксально – не только не облегчает выход либеральной демократии из исторической паузы, но удлиняет ее и делает более мучительной. Ибо закон конкуренции как источника жизнеспособности на мировой сцене – так же как и внутри отдельных обществ – никто не отменял. Существование СССР как альтернативы и конкурента заставляло либеральные демократии постоянно держать себя в тонусе и обновлять. А после заката мирового коммунизма этот источник тонуса исчез, и либеральная демократия как цивилизация позволила себе расслабиться и потерять мускулатуру. Что создает искушение персоналистских систем пощупать, есть ли где-то «красная черта».

 

Раковая опухоль релятивизма

 

Каждый цивилизационный кризис, через который проходило общество, имел свой контекст и наполнение. Кризисы 20 века были связаны прежде всего с истощением потенциала и драйва индустриального общества, его экономики, механизмов политического представительства и внешнеполитических институтов, которые регулировали взаимодействие отдельных стран на мировой арене. Остальные составляющие этих кризисов, такие как упадок империй, лишь добавляли остроту основному кризисогенному фактору.

 

70-е годы открыли главу постиндустриального общества, неолиберализма, глобализации и постепенного движения к постмодернизму. Уход мирового коммунизма и завершение идеологической борьбы дали толчок глобальному расцвету постмодернизма как культурного и политического мировоззрения и формирования на его основе соответствующих политических регуляторов. Постмодерн нашел выражение в отказе от предыдущей веры в неизбежность общественного Прогресса и силу западного влияния. Постмодернизм стал временем усталости от Прогресса. Сам Запад и его элита покончили со своим увлечением западными ценностями. Наступило царство релятивизма и веры в относительность всего вокруг – как жизни, так и политики. Табу, ограничители и традиционные верования были отброшены. Возобладала эклектика и амбивалентность – как в подходе к личности, так и к общественному развитию. Но самое главное – это то, за что жёстко критиковал постмодернизм Юрген Хабермас, защитник Прогресса и Просвещения: были сданы в утиль нормативные ценности, лежащие в основе западного общества. Если все относительно и размыто, то нет различий между реальным и воображаемым, старым и новым, внутренним и внешним, Востоком и Западом, либерализмом и авторитаризмом. Глобализация и завершение эры идеологии – это наиболее очевидные проявления постмодернизма.

 

Последние четверть века после завершения Холодной войны и падения Советского Союза стали царством относительности и неопределенности. Политика стала игрой в эклектику, размывающей прежние стандарты, которые когда-то обеспечили победу либеральной демократии над коммунизмом. Начали растворяться границы между законом и беззаконием, между суверенитетом и вмешательством во внутренние дела, между войной и миром, реальностью и фикцией.

 

Приведу только последние примеры постмодерна в политике. Война в Украине, где Россия одновременно является и участником, одним из арбитров и модератором мирного процесса. Примером постмодерна является личная интеграция авторитарных элит в западное общество в качестве его субъектов. Когда ливийский диктатор Каддафи спонсировал Лондонскую школу экономики – это был также пример постмодерна. Когда Герхард Шредер, бывший германский канцлер, начал работать на Газпром – это было проявление постмодерна.

 

Не только персоналистские системы используют постмодернизм в своих интересах. Президент Обама демонстрирует свой вклад в эпоху неопределенности, когда он, провозгласив «красную линию» для режима Ассада, пошел на сделку с Москвой по вывозу из Сирии химического оружия, которая спасла этого самого Ассада. А «война Дронов», которую начал Обама с тем, чтобы не расширять непосредственное вмешательство на Ближнем Востоке и оправдать свою Нобелевскую премию мира, стала элементом «гибридной войны» эпохи постмодерна.

 

2016 год – драма постмодернизма и Трамп-парадокс

 

Давно не было столь апокалиптических оценок реальности. «Мы вступили в эпоху мирового беспорядка», пишет Мартин Вульф в FT. Такова популярная оценка нашего времени в западном политическом и общественном мнении. Захлестнувшая Европу и Турцию волна террора, гибель около полумиллиона человек в сирийской трагедии, Брексит, паралич ЕС, появление «иллиберальных» демократий внутри самого ЕС в Венгрии и Польше, попытка Анти-Либерального интернационала заполнить вакуум на мировой сцене – таков далеко не полный портрет нашего времени. Он шокирует и парализует современников еще и потому, что мировой беспредел наступил неожиданно, и непонятно, как из него выбираться.

 

Остроты драме добавляет «Фактор России»: именно Российская Федерация сформулировала новые механизмы конфронтации эпохи модерна. Они заключаются, во-первых, в создании нового пакета «мягкой силы» в виде дезинформации и пропаганды, а также использования хакерства для дестабилизации других систем. Во-вторых, Россия научилась играть не только на мировой сцене, но и внутри открытого западного общества. Да, Москва отрицает использование хакерства во время американских выборов, но при этом российская элита очень гордится результатами его применения. Впрочем, неважно, кто и как дискредитировал важнейший американский институт. Важно, что возникла мировая уверенность в том, что именно Россия использовала кибероружие, став фактором американской политической жизни. И теперь Америка думает, что с этим фактом делать.

 

Сегодня мы видим, как мировое сообщество и прежде всего Запад не справляются с постмодерном, который, лишив Запад нормативных ценностей, не дает ему возможности строить стратегическую повестку дня и адекватно формулировать понимание национальных и общественных интересов. Если все относительно, то на чем формировать стратегию? Частное подменило общественные и государственные интересы. Амбивалентность не дает возможности создавать устойчивые системы безопасности и строить эффективную экономику. Относительность позволила узко эгоистическим и наиболее агрессивным интересам овладеть рычагами управления, представ в виде общественного интереса. Наиболее откровенно такая подмена произошла внутри лидера западного мира – в США, где решающую роль при выработке курса получила финансовая олигархия. Только Германии – пока – удалось ограничить разрушающее влияние постмодерна на свою жизнь.

 

Оружие постмодернизма – относительность правды и истины. Время «Пост-Правды». Реальность формируется в воображении. Fact-checking больше не нужен. Не только «Конец идеологии», но и «Конец реальности», которая приобретает различные формы. «Правда» и «Ложь» перестали быть антиподами.

 

Трамп и его победа – это реакция американцев на постмодерн: поддержав Трампа, они выступили против постмодерна, однако парадокс в том, что и сам новоизбранный президент является супер-постмодернистским президентом – воплощением постмодерна, возведенного в гротеск.

 

Таким образом, 2016 год – это и торжество постмодернизма, и его очевидный кризис. Сейчас, в 2017 году, наступает время, когда мир начинает опасаться постмодернизма. Его время уходит. Но пока не появилось средство исцеления. Почему? Потому, что, опять-таки, волну протеста против изнеженной эклектики, неолиберализма и интересов приевшейся элиты, которая паразитировала на постмодернизме, возглавили его адепты, условно именуемые «трампистами». Они встали во главе Брексита и революции Трампа. Нынешнее поколение элиты Запада не способно выйти из эклектики, а альтернатива им – это пока крайне правые и крайне левые, которые поднимаются на волне популизма, национализма и возврата к национальным границам.

 

Итак, пауза продолжается. Но кризис – это всегда не только проявление болезни, но и возможность выздоровления. Есть надежда на появление нового поколения элиты, способной возвратить западную цивилизацию к ее исконным принципам. Это, в свою очередь, создаст и новое геополитическое окружение для антилиберальных государств, облегчая для них формирование уже их собственных альтернатив.

 

Лилия Шевцова,

Newsader.com, 15 января

 

* * *

Мы обещали привести примеры того, как стремление к уравнению всех и всего может доводить дело до абсурда или, по крайней мере, до нежелательных последствий. Выполняем  обещание.

 

В январе 2014 г. несколько немецких газет сообщили о протестах против планируемого в федеральной земле Баден-Вюртемберг в школах одобрении разнообразия сексуальных отношений.

 

«Tageszeitung» 3 января опубликовала статью Лены Мюссигманн под заголовком «Попытки одобрить на школьных уроках „разнообразие сексуальных отношений“ вызвали протест», в которой говорилось:

 

«С 2015 года учащимся школ в немецкой федеральной земле Баден-Вюртемберг на уроках будут рассказывать об „одобрении разнообразия сексуальных отношений“. Соответствующий курс уже включен в учебный план на 2015 год, который пока только разрабатывается. Однако эта инициатива сразу же вызвала бурный протест со стороны консервативных сил.

 

Во главе этого общественного протеста встал преподаватель реального училища из немецкого Шварцвальда Габриэль Штэнгле. Опасаясь того, что „школа превратится в поле активной деятельности для представителей LSBTTIQ-сообщества“ (аббревиатура расшифровывается как „лесбиянки, геи, бисексуалы, транссексуалы, трансгендеры, интерсексуалы и квиры“. – Прим.ред.), Штэнгле подал онлайн-петицию против принятия курса, которая уже набрала более 40 тысяч подписей.

 

По мнению педагога, разработчики учебного плана несколько ошиблись с определениями. „Так, одобрение означает, что я что-то одобряю, соглашаюсь с этим и меняю свою точку зрения на противоположную, – рассуждает Штэнгле. – Терпимость, в свою очередь, подразумевает, что я уважаю право людей иметь другие ценности и действовать по-другому, но вправе иметь при этом собственное мнение“. Поэтому в данном случае, продолжает Штэнгле, „я вижу опасность того, что требование одобрения разнообразия сексуальных отношений затрагивает область человеческой свободы“. Также в первоначальной версии петиции Штэнгле предостерег от „перевоспитания учащихся“, высказал четкое „нет“ попыткам миссионерской деятельности в школе со стороны LSBTTIQ-сообщества и подчеркнул, что „учителя попали в политический плен к сторонникам нетрадиционных сексуальных отношений“.

 

Министерство культуры Баден-Вюртемберга и профсоюз учителей GEW, в свою очередь, назвали петицию дискриминирующей, а ее сторонников – „фундаменталистами“ и сослались на исследование Университета имени Гумбольдта в Берлине, суть которого заключается в том, что „чем чаще на различных уроках и на разных этапах обучения учащимся рассказывается о геях и лесбиянках, тем лучше отношение к ним в дальнейшем“.

 

В настоящее время рассматривается вопрос о профпригодности педагога. Само LSBTTIQ-сообщество Баден-Вюртемберга считает, что „петиция и, прежде всего, относящиеся к ней комментарии наглядно показывают, насколько сильно в некоторых слоях общества распространены предрассудки и страхи перед гомо- и транссексуалами и их образом жизни“».

 

* * *

Три моих личных замечания к этому тексту. Первое: я даже не подозревал, что существует столь богатое «разнообразие сексуальных отношений» – аж целых восемь! О половине из них я даже не знаю, что они означают (так сказать, технологию). Спасибо правительству Баден-Вюртемберга – благодаря ему я просветился! Правда, не до конца, но к этому и не стремлюсь.

 

Второе: не ясно, жители Баден-Вюртемберга должны обязательно одобрять все 8 сексуальных технологий, недостаточно признать их просто допустимыми? А в случае все же обязательного одобрения должны ли каждый ученик и каждая ученица – раз уж одобряют – испытать все разнообразие сексуальных отношений или существует некий обязательный минимум?

 

И третье: для тех жителей Баден-Вюртемберга, которые успели окончить школу раньше, будут организованы какие-нибудь вечерние курсы для восполнения столь важного пробела в их образовании или пусть уж так и остаются малограмотными?

 

А 9 января 2014 г. «Die Zeit» в редакционной статье сообщила дополнительно:

 

«Соответствующий предмет, называющийся „Одобрение разнообразия сексуальных отношений“, уже утвержден коалиционным правительством федеральной земли, состоящим из „Зеленых“ и СДПГ, и должен появиться в расписании местных школ в 2015 году.

 

Под онлайн-петицией против этого предмета поставили свои подписи уже более 61 тысячи жителей Баден-Вюртемберга.

 

Глава местных „Зеленых“ Оливер Хильденбранд, наоборот, считает, что школу необходимо сделать местом разнообразия и одобрения».

 

Последнее не совсем понятно: что, местом сексуального разнообразия школу делать надо прямо на месте, а одобрять уже, к примеру, на школьном совете?

 

А на следующий день, 10 января Йоханна Брукнер на страницах «Sueddeutsche Zeitung» сообщила, что онлайн-петицию Габриэля Штэнгле подписали уже более 68 тыс. человек. Но против Штэнгле были выдвинуты обвинения в клевете и разжигании ненависти, но усилиями адвокатов, сославшимися на свободу самовыражения, обвинения с него были сняты.

 

Сама журналистка, автор статьи, считает инициативу правительства Баден-Вюртемберга прогрессивной. Судя по косвенным сведениям, эта инициатива таки была здесь воплощена в жизнь.

 

За три прошедших с тех пор года общественное мнение Германии весьма прогрессировало в этой  области. Цитируем сообщение на эту тему в DW от 12 января 2017 г.

 

«Равные права всем формам любви». Это не только название исследования, представленного в четверг, 12 января, в Берлине, но и кредо Центра против дискриминации при правительстве ФРГ, по заданию которого социологи изучали отношение немцев к нетрадиционным сексуальным отношениям. «Случаи дискриминации и оскорблений – публичных, на рабочем месте, в школах – все еще есть, – заявила на пресс-конференции директор центра Кристине Людерс (Christine Lόders), представляя исследование. – Мы должны сообща положить этому конец».

 

С ней согласно подавляющее большинство опрошенных. Более 80 процентов немцев считают, что геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры по-прежнему подвергаются в Германии дискриминации. 95 процентов называют правильными законодательные меры в их защиту.

 

Но вот парадокс: если 95% немцев одобряют меры в их защиту, кто же их дискриминирует?

Более 82% немцев одобряют легализацию браков между двумя мужчинами или двумя женщинами.

Более 70 процентов не согласны с мнением, что рассказы о многообразии форм половой любви на уроках в школе могут сбить с толку детей и «плохо» повлиять на их сексуальное развитие. Три четверти заявили, что учителя, говоря о любви, не должны сужать эту тему до отношений между мужчиной и женщиной.

 

Правда, то же исследование показало, что 40% немцев испытали бы отрицательные чувства, узнав, что их сын гей или дочь лесбиянка. То есть другие – пусть, а свои – лучше не надо. Внуков в таком случае не увидишь, твой род пресечется. А в итоге, если нетрадиционное сексуальное поведение получит в стране значительное распространение, постепенно вымрет твой народ.

 

Тило Сарацина, опубликовавшего в 2010 г. книгу «Германия самоликвидируется», обвиняли в расизме, но его главная боль была именно в том, что из-за недостаточной рождаемости численность этнических немцев сокращается.

 

А Меркель в одном из своих выступлений оправдывала прием большого числа беженцев и переселенцев из других стран тем, что население Германии стареет, и его же должен будет кто-то обслуживать.

 

Мы бы спросили у фрау Кристины Людерс, которая считает, что школьникам обязательно надо рассказывать о многообразии форм половой любви, разве любовь мужчины к мужчине или женщины к женщине можно называть половой любовью? Если мать любит свою дочь, а дочь – мать, это же не половая любовь. А если две чужие женщины любят друг друга – то уже половая? Даже терминология не терпит эти выверты.

 

Учитель детям в школе должен рассказывать о том, что в ходе эволюции животного мира две ступени – разделение полов и внутриутробное зачатие – сыграли большую роль. Без них и род человеческий, вероятно, не возник бы.

 

И еще учитель должен рассказывать о красоте отношений мужчины и женщины, которые не сводятся только к сексу. И рекомендовать произведения литературы, в которых это ярко представлено. Но и секс – нормальный, природный тоже. Секс, который означает продолжение рода.

 

А пропагандировать извращения учитель не должен. Единственно, что он должен по этому поводу сказать детям, что такие отклонения от нормы случаются, но мы не должны этих людей преследовать или оскорблять, как мы не преследуем и не оскорбляем, скажем, слепых или горбатых.

 

Кто-то может сказать, что мы сильно отклонились от заявленной темы – о постмодернизме. Нет, это все из нее: если все системы взглядов имеют равное право на существование, то и линии поведения – тоже, сексуального – в том числе.

 

* * *

А на закуску – последнее достижение постмодернистской мысли. Конечно, без «зеленых» дело не обошлось. Статья от 9 января 2017 г. в таблоиде «Bild» невелика по объему и мы приводим ее полностью. Автор не указан.

 

Немецкие «Зеленые» требуют выписывать секс по рецепту

 

По мнению немецкой партии «Зеленые», люди с ограниченными физическими и психическими возможностями, находящиеся под опекой, а также тяжелобольные должны получать из бюджета деньги на платные сексуальные услуги проституток. Газета ссылается на заявление пресс-секретаря фракции «зеленых» по вопросам опеки Элизабет Шарфенберг.

 

«Финансирование сексуальной помощи, по моему мнению, является вполне приемлемым», – заявила политик. По ее словам, «местные общины должны получить возможность принимать решения о предоставлении таких услуг и выделять на это специально предназначенные средства».

 

«Зеленые» ссылаются на опыт Нидерландов, где уже несколько лет лица, нуждающиеся в постоянном уходе, имеют возможность получать средства на оплату услуг так называемых «секс-ассистентов», коими являются сертифицированные проститутки.

 

Что ж, сейчас «сексуальная помощь» стала довольно распространенным трендом в Германии: все больше проституток предоставляют услуги в домах для инвалидов и престарелых,

 

Между тем новая концепция и планы выделять бюджетные деньги на оплату подобных услуг вызывают споры среди медиков. К примеру, Вильгельм Фрилинг-Зонненберг, профессор Университета Нордхаузен, считает идею «бесчеловечной». В то же время эксперт Ванесса дель Рей уверена, что проститутки станут «благом» для пациентов домов инвалидов и престарелых, а также для персонала. «Прежде всего речь идет о том, чтобы благодаря снижению сексуального напряжения сделать людей более живыми. Надо, чтобы старики тоже могли удовлетворять свои потребности, – тогда за ними будет проще ухаживать», – считает эксперт.

 

* * *

Ну, прямо вершина постмодернизма! В чем его главная идея? Уравнять всех и во всем. Тяжелобольного 80-летнего дедулю и 20-летнего здорового парня. Хотя бы в принципе: оба без секса обойтись не могут.

 

Но инициаторы этой замечательной идеи должны учесть, что только денег для ее воплощений недостаточно. Речь идет о лицах с ограниченными физическими и психическими возможностями. При посещении соответствующего учреждения один может забыть, для чего он туда пришел, другой – как это делается, а третий все помнит, но у него руки трясутся, сам не справится. Словом, каждого из них должен сопровождать помощник.

 

Но самый большой, просто непростительный для адептов всеобщего равенства промах, заключается в том, что обсуждаемая инициатива распространяется только на нуждающихся в сексе мужчин. А разве нет таких женщин?

 

И даже независимо от этой инициативы давно пора поставить  вопрос: почему для услужения мужчинам имеются проститутки и, соответственно, бордели, а для женщин – ничего  подобного? Где элементарная справедливость, элементарное равенство?

 

Устранение этого ужасного неравенства по плечу только «зеленым».

 

Израиль Зайдман