Как писатели, журналисты, ученые и артисты во власть ходили, и что из этого вышло
Одним из самых безнадежных эпизодов во всей унылой четырехчасовой «прямой линии» с Путиным было униженное обращение народного артиста России Сергея Безрукова с просьбой защитить другого народного артиста России, режиссера Алексея Учителя от преследований некой Поклонской, которая вбила себе в голову, что она должна спасти честь Николая Второго от фильма «Матильда». Путин включил царя Соломона и сказал, что Учителя уважает, но и Поклонская имеет право на свое мнение. Народный артист России страшно обрадовался и стал объяснять всему миру, что он расслышал во вполне невнятном ответе Путина. «Я услышал главное, – поведал счастливый проситель, – никто не будет запрещать или закрывать произведения искусства».
Исходя из этой реакции, можно предположить, что Безруков допускал и иной ответ. Что Путин прямо во время «прямой линии» даст указание фильм запретить, а Учителя арестовать. А поскольку все остались при своих – депутат Поклонская при своих возможностях насылать бесчисленные прокурорские проверки, а режиссер Учитель в промежутках между допросами делать фильм – можно радоваться и славить свободу творчества в условиях путинской «демократии».
Артист Сергей Безруков все всегда делал правильно, а главное, вовремя. В «лихие 90-е», при Ельцине, участвовал в проекте Виктора Шендеровича «Куклы» на НТВ. Это его голосом говорят многие персонажи, в том числе кукла самого Ельцина и кукла Ж. В 2002, сразу после убийства НТВ, как и тысячи других деятелей культуры, этим НТВ обласканных и взлелеянных, все понял и вступил в «Единую Россию». В 2014 тоже все понял мгновенно и вместе со всеми подписал обращение деятелей культуры в поддержку аннексии Крыма и войны против Украины. Вовремя почувствовал ветер перемен и стал членом Патриаршего совета по культуре и членом Общественного совета при Минобороны РФ. Поэтому у него сейчас свой театр, своя кинокомпания и даже свой дом искусств, пусть областной, зато собственный. И можно было бы считать, что жизнь удалась, если бы не то неприятное обстоятельство, что та же самая власть, которую так старательно облизывал, включает в себя в качестве органичной части многочисленных поклонских и милоновых, которые в случае чего не только режиссеру Учителю, но и ему, артисту Безрукову голову откусят. И далеко не факт, что Путин заступится.
История отношений культуры и власти в России это история слияний и поглощений. И всякий раз с финалом, печальным для культуры. Один из последних эпизодов – массовое хождение во власть представителей науки, культуры и искусства во время горбачевского эксперимента с выборами народных депутатов СССР в 1989 году. Михаил Сергеевич обеспечил себе «агрессивно-послушное большинство» на выборах по территориям, но дал шанс стать депутатами представителям тех слоев научной и творческой интеллигенции, которые не только поддержали довольно невнятные идеи перестройки, гласности и нового мышления, но и попытались сформулировать более-менее членораздельные предложения по такому обустройству страны, чтобы в ней можно было жить. С этой целью 75 мандатов было выделено восьми творческим союзам (писателей, журналистов, кинематографистов, театральных деятелей, художников, архитекторов, композиторов и дизайнеров) и еще 75 мандатов – академическим организациям, в том числе 20 мандатов Академии наук СССР. Хотя выборы показали, что прогрессивно мыслящие и всенародно известные люди в большинстве случаев легче избирались гражданами, чем своими коллегами.
Этот эксперимент можно считать стартом почти тридцатилетнего цикла хождения советской интеллигенции во власть, в ходе которого можно выделить три этапа.
Первый (1989-1993), когда интеллигенция штурмовала парламенты, сначала СССР, затем РСФСР, потом России, не гнушалась входить в исполнительную власть и в администрацию президента. Это был период романтических и вначале для многих бескорыстных душевных порывов. Бескорыстность была гарантирована тем, что все понимали, что мандат депутата это никакая не власть, и практически никто из тех, кто этот мандат получил, не надеялся на то, что получит реальную власть и сможет не только критиковать начальство, к чему все были готовы, но и реализовывать какие-то свои идеи. СССР рухнул внезапно и многие из тех, кто талантливо и бескомпромиссно добивался этого, в растерянности застыли над трупом своего врага. К концу этого периода власть и бизнес начали «переваривать» верхушку интеллигенции.
Второй (1994-1999) – это период интенсивного «переваривания» интеллигенции властью и бизнесом. Период шальных рекламных денег в СМИ, когда вчерашние полунищие журналисты, редакторы, сценаристы, продюсеры, актеры и музыканты становились долларовыми миллионерами. Тогда же создавалась новая общность российской интеллигенции – «тусовка». В условиях сравнительно вегетарианского ельцинского правления можно было ругать верховную власть, главное, выбрать подходящую «тусовку» со своей медиа-империей, финансовой базой и властной «крышей» и не идти против «своих», соблюдать нормы «тусовочной цензуры». К концу этого периода в России остались единицы известных представителей творческой и научной интеллигенции, чей голос и мнение не были бы опутаны массой ограничений, связанных с источниками финансирования или принадлежностью к какой-либо группе. Участие многих былых властителей умов в избирательной кампании 1996 года и информационные войны 1999 года, с изумительным бесстыдством ведущиеся на глазах у населения, истребили институт репутации, что стало одной из причин того безразличия, с которым абсолютное большинство телезрителей восприняли убийство НТВ, самого популярного на тот момент телеканала.
В третий, путинский, период (2000 – н. время) слияние с властью завершилось полным поглощением и перевариванием. Сначала полупереваренный властью интеллигент еще пытался издавать какие-то глухие звуки, потом замолчал и фактически уже в качестве органической части этой власти стал подписывать петиции в поддержку любой гадости, этой властью творимой.
Вернемся к старту этого цикла, к выборам 1989 года. Так получилось, что я, будучи организатором социологического опроса делегатов съездов всех восьми творческих союзов, на которых проходили выборы, имел возможность наблюдать за процессом изнутри и одновременно со стороны. Поделюсь некоторыми наблюдениями. У всех творческих союзов, рожденных в СССР, была очень плохая «генетика», но различная эволюция. Самый старый, самый громоздкий и самый «маститый» Союз – писатели. Они не вместились в свою 10-мандатную квоту. Евтушенко и Коротич пытались выдвинуться от своего союза, не были поддержаны даже в качестве кандидатов, но с легкостью были избраны депутатами населением от округов. Судя по данным нашего опроса, Союз писателей и Союз журналистов СССР были в то время самыми косными и ретроградными из всех творческих союзов. В СП раскол на «деревенщиков» типа Распутина и Белова и «либералов» типа Адамовича и Гельмана чувствовался физически. «Деревенщики» психологически подавляли, были замкнуты, подозрительны. Социологические анкеты отказывались брать в руки, раздраженно реагировали на вопросы, которые служили индикаторами «западничества», типа: «допускаете ли вы многопартийность в СССР?», или «надо ли в СССР разрешить полную свободу торговли и частного предпринимательства?». В итоге «деревенщики» в союзе с ортодоксами КПСС «прокатили» большинство либерально настроенных писателей и некоторые из них были избраны от Союза кинематографистов (Алесь Адамович, Александр Гельман), а большинство писателей в парламент буквально на руках внесли их читатели. Всего депутатами СССР стали 59 писателей. «Поэт в России – больше, чем поэт…»
Союз журналистов выдал депутатский мандат печально известному директору ТАСС Леониду Кравченко и «прокатил» сторонников реформ Отто Лациса и Александра Бовина. Но одновременно избрал «перестройщиков» Егора Яковлева, Михаила Полторанина (да-да, в то время и он был на стороне добра), Эдуарда Сагалаева и Анатолия Ежелева.
Полюсом свободы в то время оставался Союз кинематографистов. Не хочу останавливаться на цифрах опроса, хотя они в то время впечатляли: большинство делегатов съезда СК выбрали ценности свободы, демократии и рынка. Но главное на том съезде, как и на знаменитом 5-м перестроечном съезде СК, была атмосфера свободы. Они, действительно, ни черта не боялись, были веселы и наивны. Народные любимцы, избалованные известностью и вниманием публики, как горячие пирожки, разбирали анкеты и потом сдавали их со своими автографами, хотя их сто раз предупреждали, что анкеты анонимные. Ирина Мирошниченко, только что ставшая народной артисткой РСФСР, прочитав анкету, проткнула меня своими русалочьими глазами и с лукавой улыбкой спросила: «Вы ведь из КГБ? Всегда мечтала попасть к вам на крючок». После чего попросила дополнительный листок бумаги, чтобы развернуто ответить на все вопросы и гордо вручила свои записи со словами: «Изучайте, тут вся правда обо мне!». Почти тот же воздух свободы царил на съезде Союза театральных деятелей. До сих пор помню Сергея Юрьевича Юрского в клетчатой рубашке, почему-то с авоськой в руке, который опоздал к раздаче анкет и был очень заинтересован, чтобы его мнение вошло в среднеарифметический массив…
Куда все это делось… Сегодня невозможно назвать пять имен, которые были бы моральными авторитетами для соотечественников. Трясина политики поглотила большинство из тех, что был властителями умов. А то устройство России, которое она приобрела за 17 лет путинизма, делает невостребованным появление новых Сахаровых и Лихачевых…
Игорь Яковенко,
«7 Дней», 23 июня