Личность
Он первым открыл миру правду о Большом терроре
К столетию со дня рождения англо-американского историка Роберта Конквеста
Историческая правда состоит из молчания мертвых.
Этьен Рей,
французский писатель ХХ века
«Я не знал никого, кто бы дожил до ста лет, и был бы интересен чем-либо еще, кроме этого», – заметил как-то в пылу полемики один хорошо узнаваемый политик.
Утверждение, прямо скажем, весьма спорное, ибо история знает немало фактов прямо противоположного свойства, и один из них – научная и творческая биография сэра Роберта Конквеста, блестящего историка и писателя ХХ века, легендарного советолога-специалиста по СССР. Он ушел из жизни 3-го августа 2015 года на 99-м году жизни. 15 июля нынешнего года исполняется ровно 100 лет со дня его рождения, что, без сомнения, является значительным поводом для того, чтобы вспомнить о его реальном вкладе в изучение и написание свободной от фальсификаций истории советского периода. Его называют первым человеком, раскрывшим миру глаза на преступления режима Сталина.
Биография Роберта Конквеста достаточно хорошо известна. Будущий англо-американский историк родился 15 июля 1917 года в Великобритании, в Молверне (графство Вустершир), оказавшись, по курьезному стечению обстоятельств, ровесником главных российских революций! Быть может, именно этот факт, как позднее шутил сам автор знаменитых книг, стал определяющим в том, что самой судьбой ему было предначертано стать исследователем мирового коммунизма и СССР.
В предвоенные годы юный Роберт получил блестящее образование: сначала в колледже Винчестера, затем в университете французского Гренобля и колледже Святой Магдалены при Оксфордском университете. Последовательно он получил степени бакалавра и магистра по философии, политике и экономике и докторскую степень по советской истории. Чуть позднее, по возвращению из Франции, он, к сожалению, как и многие молодые интеллектуалы того времени, «заразился» вирусом коммунизма и вступил в английскую компартию. К счастью, вирус этой «заразы», которую он подхватил на континенте, оказался не столь смертельным, и, переболев коммунизмом как ветряной оспой, Роберт Конквест приобрел к нему стойкий иммунитет на всю оставшуюся жизнь.
Интерес будущего историка к славянским языкам возник у него в 1937 году после поездки в Болгарию, где он увлекся болгарским языком. Впоследствии это обстоятельство стало определяющим в его судьбе. В 1939 году, в начале Второй мировой войны, Конквест поступает на службу в британскую армию, однако через несколько лет его откомандировывают в Школу славянских и восточноевропейских исследований, где он на профессиональной основе изучает болгарский язык, готовясь стать профессиональным разведчиком. Несмотря на то, что функции профессионального разведчика долго осуществлять ему не пришлось, будущий историк, тем не менее, успел некоторое время поработать в Болгарии в качестве офицера связи, контактировавшего с болгарскими партизанами, находившимися в то время под влиянием советского командования, и позднее – в качестве пресс-атташе британского посольства в Софии. За время пребывания в стране ему удалось в процессе наблюдений и скрупулезного анализа собрать, обработать и вывезти огромное число бесценных документов, свидетельствовавших о том, как под руководством сталинского СССР насаждалась советизация маленькой балканской страны.
До 1956 года Конквест работает в отделе исследования информации МИДа Великобритании, созданном британским правительством для борьбы с советской пропагандой. Его деятельность в этом качестве была по достоинству оценена правительством, которое отблагодарило столь ценного сотрудника, наградив его Орденом Британской империи, самой почетной наградой Великобритании, дававшей право награжденному не просто называться по имени и фамилии, но и иметь законно пожалованную приставку «сэр».
На этом поприще сэр Роберт долго, однако, не проработал. Конквеста всегда тянуло к академической деятельности, науке и исследованиям, чем он и занялся после ухода из МИДа, успев до этого в течение ряда лет поработать литературным редактором английского журнала для интеллектуалов Spectator. Со временем он понял, что любая другая деятельность отвлекает его от главного увлечения – исторических исследований. Опыт дипломатической службы, обладание конфиденциальной информацией и понимание характера и масштаба случившейся в октябре 1917 года в России катастрофы убедили его, что на Западе не совсем представляют, какими бедами для свободного мира обернулось и продолжает оборачиваться это событие.
В начале 60-х одна за другой начинают выходить книги Конквеста, посвященные советской истории и советскому внутри- и внешнеполитическому курсу: «Power and Policy in the USSR» («Власть и политика в СССР»), « The Soviet Deportations of Nationalities» («Советские депортации народов»), «Common Sence about Russia» («О России со здравым смыслом»). За ними последовали «Courage of Genius: The Pasternak Affair» («Храбрость гения: случай Пастернака», 1961), «Russia after Khruschev» («Россия после Хрущева, 1965») и ряд других.
В 1968 году Конквест опубликовал самую известную и самую популярную из своих работ «Большой террор: сталинские чистки 30-х», принесшую ему мировую известность. Она основывалась как на официальных советских данных, в том числе опубликованных во время хрущевской «оттепели», так и на показаниях российских беглецов от советского режима. Использовались и конфиденциальные источники британского МИДа. В 1971 году в Италии книга была переведена на русский язык. По большому счету она явилась своеобразным жанром художественного исследования, которое, как и «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына, перевернула западное представление о России и, главным образом, о большевизме. Но, как позднее отмечали некоторые критики, в основе этих двух произведений лежали две принципиально разные оценки. В отличие от Солженицына, считавшего в конце 60-х годов, что все дело в коммунизме и его людоедской природе, Конквест справедливо полагал, что Сталин, по сути, никаким коммунистом и не был, и вообще сами большевистские идеи и реальная практика этой власти никоим образом друг с другом не соприкасались. Это была практика уголовного режима.
В «Большом терроре» на богатейшем материале историк доказал, что репрессии были нацелены отнюдь не только на политических противников Сталина и его соперников, как долго думали на Западе, что террор был сутью советского режима, что знаменитые «московские процессы» были лишь верхушкой айсберга, что на самом деле террор уничтожил миллионы людей. Как писала в свое время английская «Times», «на 550 страницах, основываясь на опросах эмигрантов и документах, тайно вывезенных из СССР, Конквест описал пытки, показательные суды и концентрационные лагеря, которые создали инфраструктуру одного из величайших преступлений в истории». По большому счету речь в данном случае не могла идти об отдельных ошибках отдельных представителей власти.
Таким же террором, как и массовые расстрелы по политическим статьям, Конквест совершенно справедливо считал искусственно вызванный Сталиным и его режимом голод: «Осторожное сопоставление всех подсчетов показывает, – пишет автор, – что наиболее близка к действительности оценка 5 – 6 миллионов смертей от голода и вызванных им болезней, из которых более 3 миллионов приходилось на Украину; тяжело пострадали также Казахстан, Северный Кавказ и Средняя Волга. Даже по официальным цифрам украинское население уменьшилось с 31 миллиона до 28 миллионов человек между 1926 и 1939 годами. По данным, которые ОГПУ посылало Сталину, только от голода умерло 3,3 – 3,5 миллионов человек».
Сам психологический облик советского вождя историк характеризует следующим образом: «В Сталине глубочайшая посредственность сочеталась с могучей силой воли. Эта комбинация родила монстра».
Из книги недвусмысленно вычитывалась мысль о том, что массовое истребление людей под прикрытием фальшивых лозунгов о построении «светлого коммунистического общества» и борьбы с лицами этому, якобы, препятствовавшими, осуществлялось в стране захватившими власть уголовными элементами.
Готовя свою книгу, Конквест совершил в буквальном смысле исследовательский подвиг. Он перелопатил тонны бумажных источников – изданных в СССР и на Западе книг, газет, журналов и бюллетеней. Извлек из всего этого вала необходимые ему для написания книги крупицы информации – и с их помощью создал стройную и завершенную картину того исторического процесса, который в наше время в соответствующих работах именуется им введенным в оборот термином – Большой террор.
Книга Конквеста великолепно документирована. Любое утверждение автора имеет обоснование в виде одновременно приводимой цитаты, каждая из которых имеет постраничную сноску – примечание с указанием на то место, откуда она извлечена. Достаточно сказать, что в книге объемом в 1066 страниц имеется 2297 сносок с примечаниями, чтобы читатель мог осознать, какую титаническую работу проделал автор, выстраивая свое исследование. Она явилась ценнейшим источником информации о прошлом страны, население которой в абсолютном большинстве не знало ничего об истории своих предков дальше третьего колена. Где почти в каждой семье среди ближайших родственников имелись люди, про которых лишь было известно, что они «сгинули в ежовщину», «отсидели десятку ни за что», либо просто «арестованы и расстреляны».
В предисловии к русскому изданию 1971 года «Большого террора», обращаясь к русскому читателю, Конквест пишет: «Я писал эту книгу не для русского читателя. И потому вы, конечно, обнаружите много мест, где автор пытается растолковать совершенно ясные для вас обстоятельства. Но объяснения эти нужны западному читателю, не имеющего опыта сталинщины… Русский читатель воспримет эту книгу не так, как западный. Ибо для вас здесь не будет ничего нового. По многим эпизодам осведомленность некоторых русских читателей, несомненно, превышает мою. И тем не менее друзья из Москвы единодушно говорят мне, что полный отчет о второй половине 30-х годов в СССР – это откровение для советского гражданина».
Автор здесь явно скромничает, ибо и на ту, крайне незначительную часть советских людей, которым выпала в то время редкая возможность прочесть книгу в подпольном издании, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Не говоря уже о западном читателе, познакомившемся с ней первым. Характерно, однако, что многие западные интеллектуалы и, прежде всего, левые, приняли книгу Конквеста в штыки. Левые, как писал в свое время корреспондент The Times Том Уиппл, характеризуя книгу Р. Конквеста, всегда отрицали преступления Сталина, потому что правда о его ужасающих чистках находилась «за пределами возможностей их провинциального воображения».
Многие на Западе обрушились на Конквеста с ярыми нападками, подвергая сомнению как приводимые им сведения о количестве жертв сталинского террора, так и сделанные историком выводы. Например, в части оценки сталинского террора как геноцида российского народа, осуществленного захватившими власть в стране уголовными элементами.
В 1986 году Конквест опубликовал книгу «Harvest of Sorrow» («Жатва скорби: советская коллективизация и террор голодом»), темой которой стал Голодомор в Украине и ряде других территорий СССР. «Эта трагедия была забыта многими. Много людей ее замалчивали, среди которых были интеллектуалы, академики. Ее держали подальше от человеческого глаза. Я же очень любознательный и нашел несколько страшных документов. Работать над этой темой было одновременно жутко и интересно. Мне захотелось больше узнать о голодоморе. Все, что я сделал, так это написал о голодоморе четко и в полном объеме. Чтобы никто не мог оспорить его» – сказал историк в интервью «Голосу Америки» после вручения ему в 2006 году украинской награды.
Тогда же он назвал просоветские взгляды левых интеллектуалов на Западе «моральным позором». Описывая советскую тоталитарную идеологию и подчеркивая ее устойчивость, завоеванную средствами мощной пропаганды, Конквест одновременно отмечал неспособность демократического Запада выстроить против нее сильную защиту. В этом он в первую очередь видел разлагающее влияние на государственные и общественные институты левых интеллектуалов, которые были мишенью историка на протяжении всей его творческой карьеры. Равно, как и он – для них. По большому счету и на сегодняшнем Западе в этом отношении мало что изменилось.
Когда в эпоху перестройки и гласности постепенно начали открываться советские архивы и публиковаться документы по истории сталинских репрессий, Роберт Конквест еще раз убедился в том, что в своей книге он описал все верно еще 20 лет назад, при этом, не имея никакого доступа к рассекреченным документам. Издателю же, попросившему его подготовить к публикации новое издание «Большого террора» с учетом всех недавно рассекреченных в СССР сведений, Конквест предложил выпустить книгу под новым, весьма экстравагантным названием «I Told You So, You Fucking Fools», что в «мягком» переводе означало («Я же говорил вам, гребанные идиоты!»). Разумеется, историк имел в виду своих бесчисленных западных критиканов-леваков, поборников «истинного социализма», не перестававших два десятилетия яростно на него нападать. В мае 1990 года новое издание «Большого террора» все же вышло из печати, однако под менее броским названием «The Great Terror: A Ressessment» («Большой террор: переоценка»).
Книгу Конквеста не только зарубежные, но и многочисленные советские и нынешние российские авторы (среди них и историки) до сих пор называют шедевром, имея также ввиду ее художественные достоинства. «Величайшее историческое свершение Конквеста, – подчеркивает писатель Дмитрий Быков, – заключается в том, что он убедительно доказал, что книга о терроре может быть международным бестселлером с многолетним запасом прочности» («Большой театр Роберта Конквеста», «НГ» от 7.08.2015). Скорее всего, как мне кажется, потому, что, прожив почти столетие, автор не просто успел написать популярное произведение о Большом терроре, но и увидеть доказательства своей правоты. В этом, по сути, и кроется характеризующий книгу «запас прочности».
В СССР эпохи Брежнева книга Конквеста пользовалась ажиотажным спросом, при том, однако, парадоксальном факте, что прочесть ее имели возможность лишь единицы, имевшие контакты с иностранными дипломатами (в самиздате она практически не ходила). За ее хранение, чтение и распространение преследовали, судили и давали реальные сроки. Первое (и, пожалуй, единственное) на постсоветском пространстве издание книги Роберта Конквеста «Большой террор» на русском языке было осуществлено в Латвии в 1991 году, уже после падения советской власти (в журнальном варианте она появилась в СССР несколько раньше, в сентябрьском номере ленинградской «Невы» за 1989 год). С тех пор книга больше не переиздавалась. В интернете, однако, оба тома книги вполне доступны сегодня для читателя, как для скачивания, так и для непосредственного чтения в режиме онлайн.
В 1981 году Р. Конквест переехал в США, в Калифорнию, чтобы занять должность научного сотрудника в Гуверовском институте при Стэндфордском университете. В этом исследовательском центре он проработал до самого конца, продолжая также заниматься изучением проблем СССР, а позднее – России и СНГ. Он не раз давал советы президенту Рейгану (писал в свое время доклад для его президентской кампании), а из рук президента Джорджа Буша-младшего получил одну из высших наград США – Президентскую медаль Свободы.
В мае 1991 года Конквест приезжал в Москву в качестве почетного гостя Международного конгресса памяти академика Андрея Сахарова «Мир, прогресс, права человека». Как один из уважаемых членов Конгресса он принял участие в дискуссии «за круглым столом» на сцене в большом зале гостиницы «Россия», где его могли слышать несколько сот участников Конгресса.
Сэр Роберт Конквест не замыкался исключительно в рамках исторических исследований. Он пробовал себя в литературе и поэзии, был автором трех поэтических сборников. Его незаконченные мемуары носят название «Two Muses» («Две музы»). И во всем он проявлял себя как профессионал.
Неслучайно «Большой террор», книгу, казалось бы, сугубо историческую, многие называют художественным исследованием эстетики преступных злодейств. Читателя она поражает не только теми фактами, которые в ней приводятся, но и глубоким пониманием человеческой природы, и столь же глубоким проникновением в природу тоталитарной власти. Это особо подчеркивает в уже упомянутой статье писатель Дмитрий Быков: «Большой террор – это внеидеологическая история советского проекта, история греховных наслаждений; и величие книги вовсе не в том, что она всему миру открыла глаза на масштаб советских преступлений. Величие в том, что она объяснила их природу – и в том числе природу всего, что происходит в России сейчас». «Вот что показал миру Конквест, – заключает автор. – И вот почему его книга не вызывает никакого интереса в России с перестроечных времен».
Александр Малкин