Казус Серебренникова
Я сейчас максимально аккуратно напишу одну неприятную вещь, потому что мне кажется, что ее следует осознавать на будущее. Чтобы меня было легче атаковать, я заранее скажу тем, кто этого не знает, что все, что я пишу, я пишу извне – я уже некоторое время назад уехал из России, не думаю, что когда-либо в нее вернусь и избавлен от тех страданий, больших и малых, которые каждый день испытывают мои родственники и те из моих друзей и знакомых, которым медведь не отдавил жизненно важные органы чувств.
И все-таки суть от этого не меняется. Мне кажется, что в случае с Кириллом Серебренниковым сочувствующие ему и его искусству люди допустили ошибку, которую мы – я тут специально употребляю это слово – уже допускали несколько раз в течение периода, открывшегося в декабре 2011 года. Когда он закрылся, я не знаю, но не сомневаюсь, что это отдельный период.
Я точно знаю, что я виноват. Я не сделал ничего, чтобы люди, которых арестовали, судили и посадили по «делу 6 мая», были спасены. Поскольку мы имеем дело с российским судом, я не говорю, что я должен был надеяться, что «следствие будет проходить объективно и справедливо – без излишней жестокости» (копирайт мастера культуры). Я не хотел для них честного суда, потому что его нет. И я не знаю, как именно я должен был спасать этих людей от того, который есть. Но я не выполнил никаких своих обязательств по отношению к ним. Я знаю, что за них боролись, на их суды ходили люди – сколько точно, не знаю, но их было мало. Я знаю, что эти, ходившие, презирали меня и таких как я, и имели на это право. И я знаю, что вместе со мной в этом виноваты десятки тысяч людей только в Москве. У нас не хватило великодушия и, прежде всего, ума.
Прошло пять лет. Некоторых людей, которые выходили на улицу 26 марта и 12 июня, уже посадили. Я готов поспорить, что вы не знаете их имен. 6 мая хотя бы как-то присутствовало в коллективном воображении. Были «узники 6 мая». Я знаю имена, я знаю, как выглядит Сергей Кривов. Это ужасно стыдно писать, но как есть. А про этих людей я не знаю ничего, за них никто даже не попытался вступиться. Нет, по-моему, никаких «узников 26 марта и 12 июня». Конечно, я смотрю на все это издалека, переубедите меня.
И практически параллельно с этим – Кирилл Серебренников. Много кто в Москве знает его лично, тысячи ходили на его спектакли, его знают в мире. Как я понял потом, значительная часть моей ленты знакома или дружит с Алексеем Малобродским. Были письма, интервью, все что полагается и является нормальной реакцией, дружеской, профессиональной, гражданской. Даже советские артисты что-то промумукали, вопреки обыкновению. Цеховая солидарность, как-никак! Но ни одна собака не выступила в защиту бухгалтера Нины Масляевой, с показаний которой теперь демонстративно делается дело Серебренникова. И это ужасная, хотя и понятная ошибка. И я пишу это с не с этических позиций, я не моральный авторитет, а с прагматических, если вам так больше понравится. Можно ли сегодня в России посадить любого человека по любой статье без единой бумажки и состава преступления? Да, конечно. Задержали бы Кирилла Серебренникова в любом случае, если бы этого хотелось конечному заказчику, кто бы он ни был? Да, конечно. Но насколько же легче это сделать, когда общество и сообщество безмолвно сдало бухгалтера, вступившись за творцов. Когда, чего уж там, сам творец в длинном тексте ни разу не упоминает человека, которого взяли в заложники. Корпоративная солидарность распространяется на творческих сотрудников. Гэбэшная двухходовка – «они напишут письмо Кофи Аннану и Илону Маску в защиту великого гения, но забудут про бухгалтера, и тут мы их...»? Ну да, наверное. И что с того?
Знаю ли я что-нибудь про виновность Серебренникова, Малобродского, Итина и Масляевой? Нет, хотя и склонен думать, что они невиновны и, в любом случае, верую в презумпцию невиновности. Сейчас не время предъявлять претензии Кириллу Серебренникову или любому другому участнику этой истории. А вот себе – в самый раз. 6 мая 2012 года – моя неспособность вступиться за незнакомых людей, на месте которых случайно не оказался я – не вернулась ко мне бумерангом. Просто мне до сих пор очень стыдно. На 26 марта и 12 июня всем просто насрать. И они тоже не вернутся. А вот нежелание вступиться за обычного человека в деле Серебренникова, по-моему, уже прилетело назад. И это по меньшей мере повод задуматься. Даже не об этике, а о тактике.
Илья Файбисович,
Facebook, 22 августа