Личность

Родом из «Магистрали»

К 100-летию со дня рождения Григория Левина

Дом Григория Левина

Это было в середине 70-х. Григорий Михайлович Левин был дружен с моим отцом, Михаилом Гениным, и как-то раз через него передал мне предложение прийти на занятие «Магистрали», что я и сделала. Григорий Михайлович ознакомился с моими попытками облечь в рифмы «души прекрасные порывы» и как истинный педагог сначала произнёс нечто ободряющее. Но тут же заметил: «Вы прячетесь за слова, а нужно стараться с их помощью раскрыться!» Его взгляд был снайперским, видящим достоинства и недостатки любого текста мгновенно.

Домом Левина была литература, и только под её надёжной крышей он мог жить полноценно и счастливо. Ориентироваться в жизни вне этого дома ему было непросто. Он часто попадал в трагикомические ситуации, которые, если и вызывали у учеников и его друзей улыбку, то непременно в сочетании с восхищением: кто ещё так бескорыстно, не думая о своих нуждах и выгодах, служил слову, помогая войти в литературу многим талантливым людям? Он первым смеялся над собой – смеялся порой до слёз, молодо и заразительно. Такой смех за всю свою жизнь я слышала ещё только у Н.И. Харджиева, писателя, историка литературы и искусства, часто бывавшего у нас дома. Так умеют смеяться только очень молодые люди, полностью, безоглядно отдаваясь смеху – так, как будто в их жизни ещё не было ни настоящего горя, ни непоправимых потерь.

Вот только два связанных с Левиным эпизода, которые не забылись.

Сломанный стул  

Литературное объединение «Магистраль» собиралось под крышей Всесоюзного института научной и технической информации (ВИНИТИ) на «Соколе». Занятия обычно начинались с обсуждения стихов или прозы членов литобъединения. Выступали два оппонента, а потом в обсуждение включались все сидящие в зале. Итог подводил Левин. Отталкиваясь от текстов обсуждаемого автора, он легко и свободно перемещался по бескрайним просторам словесности. На нас обрушивался мощный ураган цитат, ременисценций, аллюзий, размышлений и воспоминаний. Многие приходили на занятия только ради этих минут, которые, как правило, растягивались до размеров огромной лекции. Невозможно сейчас представить себе, что ни у кого в то время не нашлось даже диктофона, чтобы хоть однажды записать эту блистательную, свободную, полную страстной любви к литературе речь. Увы, левинские лекции сохранились только в нашей памяти...

Конференц-зал был полон. За столом, стоящим в зале внизу перед сценой, Григорий Михайлович цитировал Маяковского, энергично размахивая руками. Голос Левина звучал всё ниже и становился всё громче, переходя  почти в рычание, а стул, на котором он сидел, раскачивался и скрипел всё сильнее. Вдруг ножки стула подломились – и Левин очутился на полу. Зал отозвался взрывом хохота. Но Григорий Михайлович, казалось, даже не обратил внимания на то, что произошло, и с той же страстью продолжал чтение, всё так же размахивая руками. Зал затих, потрясённый. К упавшему тотчас бросились магистральцы, подхватили его под руки, помогли подняться, принесли другой стул, пока ещё целый, и усадили Григория Михайловича на него. Левин не прервал чтения ни на секунду.

Тут я не могу не вспомнить, как однажды поэт Владимир Леонович, в юные годы тоже    посещавший «Магистраль», в Литературном музее на вечере, посвящённом юбилею Галактиона Табидзе, абсолютно никак не реагируя на внезапно погасший свет, невозмутимо продолжал в полной темноте читать свои переводы. Это длилось довольно долго – до тех пор, пока не заменили перегоревшие пробки. «Школа Левина», – заключили те, кто знал Григория Михайловича.

А был ли Пушкин членом «Магистрали»?
 

Квартира Левина у метро «Проспект Вернадского». В гостях у Григория Михайловича поэт Валентин Дмитриевич Берестов и я. Комната, где мы сидим, проходная. Дверь из неё ведёт в смежную комнату: она совсем маленькая, и все стены её – с пола до потолка – в книжных полках. В середине комнаты  – выше человеческого роста – гора рукописей, газет, книг... Это рукотворное чудо создано общими усилиями магистральцев: год за годом они приносят учителю свои рукописи и публикации. Левин собирается в дорогу – в Болшево или в Электросталь, где он, как и в «Магистрали», ведёт занятия в литобъединениях. Оплачивается эта работа как выступления по путёвкам от Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей. Путёвки лежат в маленькой комнате на одной из книжных полок, справа от двери. Для того, чтобы их достать, нужны героические усилия: дверь в комнату возможно только чуть приоткрыть – мешает бумажный Эверест. Левин приступает к выполнению неразрешимой задачи: он должен проникнуть в маленькую комнату и взять путёвки. Мы в Берестовым напряжённо наблюдаем, как Григорий Михайлович, игнорируя свои далеко не миниатюрные формы, отчаянно пытается протиснуться в узкую дверную щель. (Наше с Берестовым предложение о помощи было отвергнуто Левиным сразу и бесповоротно.) Наконец после долгих усилий Левин каким-то чудом всё-таки оказывается в смежной комнате. Тотчас раздаётся грохот, а следом за ним – безудержный хохот Левина: «Произошёл обвал!!!» Это рухнул бумажный Эверест и замуровал выход.  «Валентин Дмитриевич! – кричу я Берестову. — Вы же в прошлом археолог! Необходимо срочно провести раскопки и вызволить Григория Михайловича!» Мы в Берестовым бросаемся на помощь. Вероятно, профессиональные навыки Валентина Дмитриевича всё-таки сыграли свою роль: после продолжительной совместной борьбы за освобождение Григория Михайловича из-под завалов творческого наследия его бесчисленных учеников, он вышел из комнаты с путёвками в руках!

Конечно, хранить в крохотной квартире такое количество книг и рукописей было невозможно. Ученикам же действительно не было числа. Мало кто из москвичей, пробующих свои силы в литературе, миновал «Магистраль». Поэт Павел Хмара, в прошлом тоже магистралец, прекрасно написал об этом:

О, «Магистраль» – великая держава,
И из нее в литературный мир
Ушли Войнович, Храмов, Окуджава,
Гомер, Овидий и Вильям Шекспир!
И я теперь уже уверен в этом,
Я в этой мысли затвердел, как сталь:
Когда поэт становится ПОЭТОМ?
Когда его признает «Магистраль»!

Вы с этим спорить станете едва ли:
Поэтам «Магистраль» – вторая мать!..
А был ли Пушкин членом «Магистрали»?
Какой позор! Немедленно принять!

Ученики Григория Михайловича разъехались по свету и живут теперь в разных городах и странах. Кто-то из них связал свою жизнь с литературой, кто-то приобрёл профессию, далёкую от литературы. Но всех нас навсегда объединила «Магистраль», объединил наш учитель – Григорий Михайлович Левин, которого мы никогда не забудем и которого нам всем так не хватает.

Наталия Генина,

(из книги «Рыцарь поэзии. Памяти Григория Левина»,

Москва «Волшебный Фонарь», 2012)