Израиль – Россия – Сирия

 

Ружье, висевшее на стене, выстрелило

 

Полностью вынесенное мною в заголовок выражение Чехова звучит так: если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно обязательно выстрелит.

 

В Израиле в последнее время чувствовали, что ружье висит на его северной границе. Самый лютый ныне враг Израиля Иран в связи с событиями в Сирии смог подобраться к этой его границе.

 

Случись подобное лет 10 назад, руководство Израиля обратилось бы за помощью к Америке. При Бараке Обаме это было бы бессмысленно. При Дональде Трампе… ну да, он признал Иерусалим столицей Израиля, спасибо, конечно, но при нем  Америка стала как-то уж очень квёлой на конкретные шаги.

 

Вот уже пятый год Россия разбойничает в Украине, а США, имеющие на подобные случаи прямые обязательства перед Украиной, не только уклоняются от ее защиты, но даже не решаются оснастить украинскую армию соответствующим вооружением.

 

О Европе в этом отношении и говорить нечего. В такой ситуации израильское руководство несколько лет назад решилось на установление прямых контактов с путинской Россией.

 

Нельзя сказать, что обе страны стали союзниками. Но Путин, стремившийся восстановить позиции России на Ближнем Востоке, помня, видимо, о провалах, к которым Россию привела односторонняя ориентация на арабские страны, счел за благо не ссориться с Израилем. А тамошнее руководство, уловив эти флюиды, пошло ему навстречу.

 

Биньямин Нетаньяху несколько раз приезжал в Москву для встречи с Путиным, Израиль посещали для переговоров российские военные делегации высокого ранга, вплоть до министра обороны Шойгу. Договорились, очевидно, о том, что Израиль не вмешивается в сирийские события, но если он сочтет, что какие-то действия со стороны самого Асада или его союзников Ирана или «Хезболлы» угрожают безопасности Израиля, он вправе принять соответствующие контрмеры. Вероятно, эта милая компания – Асад с иранскими муллами – в какой-то форме была об этом предупреждена.

 

Неоднократно, когда разведка доносила, что в каком-то месте в Сирии собирается склад оружия – российского или иранского производства, для передачи «Хезболле» – или замечен караван с тем же оружием для нее – вылетала израильская авиация и от склада или каравана оставалось мокрое место.

 

Но в январе стало ясно, что иранские войска окапываются вдоль южной границы Сирии, готовясь атаковать израильские Голанские высоты. 29 января Нетаньяху с сопровождающими лицами посетил Москву с кратким рабочим визитом.

 

Тем не менее, начался визит с совместного посещения Нетаньяху и Путиным Еврейского музея и центра толерантности в Москве, где они осмотрели выставку «Собибор: Победившие смерть», которая рассказывает о восстании в этом лагере в 1943 г. Это было единственное успешное за всю войну восстание в нацистских лагерях. Организовал и возглавил его попавший в плен советский офицер Александр Печерский. 

 

Кто-то из кремлевских очень удачно спланировал это посещение. Путин мог гордиться им как российским патриотом, а Нетаньяху – как евреем. Неплохая закваска для переговоров. Прямо в помещении музея они прошли и продолжались полтора часа вместо запланированного часа.

 

Позднее Нетаньяху в Facebook написал: «Я сказал Владимиру Путину, что Израиль обеспокоен двумя последними событиями: 1. Попытками Ирана по созданию военных баз в Сирии; 2. Намерением Ирана производить в Ливане высокоточное оружие для использования против Государства Израиль. Я дал понять, что Израиль не приемлет ни одной из этих попыток и будет действовать по мере необходимости». Что ответил Путин, осталось неизвестным.

 

СМИ сообщали, что незадолго до встречи с Нетаньяху Путин беседовал по телефону с президентом Сирии Башаром Асадом. Ливанская газета «Ад-Дияр» писала, что Асад якобы заявил Путину, что он больше не потерпит израильских атак на сирийские объекты и попросил продать зенитно-ракетную систему С-400. В противном случае Асад угрожал нанести ракетный удар по израильскому аэропорту имени Бен-Гуриона.

 

Уже 30 января израильское телевидение и радио сообщили о прибытии в Израиль делегации российских силовиков и дипломатов во главе с секретарем Совета безопасности РФ Николаем Патрушевым для проведения российско-израильских консультаций по безопасности.

 

Как сообщали СМИ, одной из главных тем на этих переговорах было обсуждение мер по обузданию экспансии Ирана в Сирии. Но ни пресс-служба Кремля, ни пресс-служба главы израильского правительства не сообщали никаких подробностей о содержании встречи.

 

А в субботу 10 февраля ружье выстрелило. Утром в этот день иранцы с территории Сирии запустили свой беспилотник на территорию Израиля. Видимо, хотели проверить его реакцию. Проверили: беспилотник был немедленно сбит. Одновременно израильская авиация уничтожила всю базу иранских беспилотников и нанесла удары по другим иранским объектам на сирийской территории.

 

Этого, возможно, иранцам на какое-то время и хватило бы. Но Асад решил заступиться за своего союзника, и в дело включилась сирийская ПВО, которой удалось подбить один из восьми участвовавших в операции израильских истребителей F-16. Оба летчика были ранены, один тяжело, но оба катапультировались на своей территории.

 

После этого вторая волна из 12 израильских самолетов уничтожила почти половину всей сирийской ПВО. В коммюнике пресс-службы ЦАХАЛа по этому поводу говорилось, что военные действия против собственно сирийских объектов не предусматривались, но сирийцы сами включились в них, ну и схлопотали…

 

Вечером того же 10 января Нетаньяху связался по телефону с Владимиром Путиным и главой Госдепартамента США Рексом Тиллерсоном, чтобы обсудить ситуацию.

 

Согласно сообщению пресс-службы Кремля, которое цитирует ТАСС, Путин в беседе с Нетаньяху высказался за то, чтобы «избегать любых шагов, которые могли бы привести к новому витку опасного для всех противостояния в регионе».

 

Нетаньяху в обращении к нации также рассказал о беседе с Путиным. «Я отметил в разговоре с ним наше право и обязанность защищаться от атак с сирийской территории. Мы договорились о том, что координация безопасности между нашими армиями будет продолжаться».

 

Мнение Тиллерсона  по этому поводу осталось неизвестным, а вообще о нем известно, что он не очень жалует Израиль.

 

Зато стало известным мнение об этом Пентагона. Сотрудник его спецслужбы Адриан Рэнкин-Гэллоуэй заявил: «Израиль является нашим ближайшим партнером по обеспечению безопасности в регионе, и мы полностью поддерживаем неотъемлемое право Израиля защищаться от угроз в отношении своей территории и своего народа.

 

Мы разделяем обеспокоенность многих в регионе по поводу того, что дестабилизирующая деятельность Ирана угрожает международному миру и безопасности. Мы стремимся к более значительным международным усилиям по борьбе с вредоносной деятельностью Ирана».

 

13 февраля Шмидт и Йохен Штанке в «Frankfurter Allgemeine Zeitung» в статье под заголовком «На пути к войне, которой никто не хочет» писали: «После инцидента со сбитым в минувшие выходные в небе над Сирией самолета израильских ВВС и ответных авиаударов израильтян по сирийским и иранским объектам в Сирии, а также сбитого иранского беспилотника, вторгшегося с территории Сирии, ситуация продолжает накаляться…

 

Сирийский диктатор Асад при помощи русских и иранцев вернул под свой контроль львиную часть территории страны и теперь хочет продемонстрировать, что он не позволит израильским самолетам летать над Сирией как им заблагорассудится.

 

Иран намерен укрепить свои сирийские позиции как в военном, так и в экономическом плане – это предусматривает и расширение заводов по производству ракет для „Хeзбoллы“, о чем неустанно предупреждает Нетаньяху…

 

Все взоры снова обращены к российскому президенту… Путину импонирует роль всесильного третейского судьи, который по своему усмотрению может оказать „влияние“ то на одну, то на другую противоборствующую группировку… Он не заинтересован в ухудшении отношений с Нетаньяху. Однако надеяться на Путина не стоит никому – об этом свидетельствует и судьба курдов, которых Москва какое-то время обхаживала и которые теперь стали жертвой турецкого наступления с попустительства Москвы.

 

Не могут рассчитывать на помощь своего правительства даже те многочисленные российские наемники, которые воюют в Сирии. Они реализуют цели Москвы, однако формально являются сотрудниками частной военной фирмы „Вагнер“, глава которой участвует в кремлевских приемах…»

 

А теперь мы предлагаем вам интервью на эту тему двух известных в Израиле и компетентных в данной теме лиц, которые они дали сайту NEWSru.co.il.

 

«Война на севере почти неизбежна».

Интервью с Эялем Бен-Реувеном

 

Генерал-майор запаса, а ныне депутат Кнессета от блока «Сионистский лагерь» и член комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне Эяль Бен-Реувен занимал ряд командных должностей, в том числе пост командующего сухопутными войсками ЦАХАЛа, командира Северного корпуса, заместителя командующего Северным округом.

 

Беседовал политический обозреватель NEWSru.co.il Габи Вольфсон.

 

– Господин Бен-Реувен, в какой степени то, что произошло в минувшие выходные на севере Израиля, являлось репетицией будущей войны? Таким будет сценарий ее начала?

 

– Не обязательно. Но мы безусловно находимся в ситуации постоянного наращивания напряженности. Я об этом говорю примерно полтора года. Все это время ситуация постоянно накаляется. Дело в том, что, вопреки прогнозам, Сирия стабилизируется. Раньше мы думали, что время Асада исчерпано, но сейчас мы видим, как он возвращает себе контроль над своей территорией. Уже более 70% территории Сирии под полным контролем армии Асада. Ему это удалось сделать благодаря двум силам: первая это Иран и «Хезболла». Я считаю их одним целым. «Хезболла» – это передовая дивизия Ирана. Меня как-то спросили, считаю ли я, что Иран передислоцирует дивизии своей армии в Сирию. Я ответил, что в этом нет необходимости, так как там уже есть иранские дивизии, именуемые «Хезболла». И вторая сила – это, конечно, Россия. Я считаю возвращение России в регион, создание ею своих баз в Сирии, главным стратегическим изменением на Ближнем Востоке за многие годы.

 

– Это произошло одновременно со значительным отдалением США от вмешательства в проблемы региона.

 

– США не здесь, США не с нами. Это печально, так как США являются нашей главной опорой, но надо отдавать себе отчет в том, что США не здесь. Американцы продолжают высказываться по поводу «ядерной сделки» и прочих тем, но надо понимать, что Иран сегодня – это не только ядерная угроза. Иран уже очень давно отыскивает слабые точки на Ближнем Востоке, захватывает их и пытается пустить там корни. Сегодня Иран говорит Асаду очень простую вещь: «Мы сохранили твою власть, мы многим пожертвовали ради тебя. Теперь мы требуем дивиденды. Мы хотим сохранения своего присутствия в Сирии. Мы хотим находиться возле границы с Израилем. Мы хотим окружить Израиль кольцом постоянно функционирующих сил террора». В Ливане у них уже есть «Хезболла». Теперь они хотят, чтобы «Хезболла» была и в Сирии. И не только «Хезболла», но и другие шиитские вооруженные формирования. Другими словами тысячи террористов, собранных по всему шиитскому миру, которых они хотят заслать в Сирию и готовить к действиям против государства Израиль. Но и это еще не все. Недавно Насралла сказал, что он поставляет современные противотанковые ракеты «Корнет» ХАМАСу. Так создается кольцо. С другой стороны, Израиль однозначно и абсолютно обоснованно говорит, что не допустит ситуации, при которой на Голанских высотах возникнет фактическая сухопутная граница с Ираном. И вот эти два вектора направлены друг на друга. И самая большая проблема состоит в том, что нет никого, кто мог бы эффективно остановить встречное движение этих сил.

 

– Это могли бы сделать американцы.

 

– Американцев нет.

 

– Вы однозначно это утверждаете, несмотря на разного рода сообщения о том, что они за кулисами влияют на происходящее?

 

– Они занимаются своими делами: воюют с «Аль-Каидой» и «Исламским государством». Но на наших границах их нет, там русские. С русскими все не столь однозначно как многие думают. Я вхожу в комиссию Кнессета по иностранным делам и обороне и трижды за последние полтора года встречался с высокопоставленными представителями России. Я говорю о секретаре Совета безопасности, о главе комиссии по иностранным делам, о лицах, возглавляющих силовые структуры. У них есть доступ к Путину, и он прислушивается к ним, хоть и решения принимает потом сам. В ходе последней встречи мы им нарисовали схему движения двух сил навстречу друг другу и сказали, что если они не остановят этот процесс, то окажутся в ситуации, которой не хотят. Ее не хочет никто в регионе, в том числе Россия. Она годами боролась за спасение Асада, всеми силами препятствовала попыткам отстранить его от власти. А теперь, давая Ирану возможность делать все, что заблагорассудится, ставят под удар именно Асада.

 

Почему именно его?

 

– Потому что, если не дай Бог, Израиль окажется втянутым в войну на севере из-за того, что нашу территорию обстреливают из Сирии, ответственность мы возложим на того, кто является властью в Сирии, то есть на Асада. Кстати, то же самое мы говорим и ливанцам. То, что «Хезболла» часть вашей политической системы – это ваше дело, но в случае нападения ответственность будет возложена на власть в Ливане, то есть на правительство.

 

И что вам отвечали представители России?

 

– Они отрицательно качали головой. Надо сказать, что разговор был полуформальный, и поэтому они ответили честно. Они не хотят видеть Иран в Сирии. Не хотят. Но не стоит ждать, что сейчас, когда они вместе воюют за сохранение режима Асада, Россия пойдет на силовые меры, чтобы вытеснить Иран из Сирии. «Дайте нам время», – сказали они. Россия все понимает, понимает и то, с какими угрозами связано присутствие Ирана в Сирии. Кстати, и Асад понимает, что в отдаленной перспективе иранское присутствие грозит ему потерей власти. Но сейчас Россия смотрит на все со стороны и почти ничего не делает. Я говорю почти, потому что Россия и не действует против нас.

 

Механизм координации работает.

 

– Он работает, но я скажу вам больше. Связь с Россией очень, очень, очень важна. Это, во-первых, координация, позволяющая беспрепятственно действовать, а, во-вторых, Россия это сверхдержава, которая вернулась на Ближний Восток и не собирается отсюда уходить. Она обосновывается здесь, и надо помнить, кто они и кто мы. Пока что они слон, а мы – мышь, а не наоборот.

 

Можно от вас услышать похвалу в адрес Нетаньяху, который завязал эти контакты с Россией?

 

– Когда я говорю о безопасности, то не разделяю на правых, левых и всех остальных. Политика правительства в отношении Сирии более чем вменяемая. Причем не только сейчас, но и на протяжении всех лет сирийского кризиса. Однако ситуация изменилась. Раньше я тоже говорил, что нам ни в коем случае не стоит совать свою руку в эту сирийскую мясорубку, потому что останемся без руки. Сейчас просто нет выбора. Необходимы очень жесткие, агрессивные дипломатические шаги в отношении России и США, цель которых вынудить обе страны остановить надвигающееся столкновение израильских и иранских интересов, когда Израиль говорит «вас не будет на наших границах», а Иран говорит «будем и еще как». И инцидент последних выходных может быть использован как предостерегающий пример. Но если эти силы никто не остановит, то мы на пути к войне. И основываясь на том, как выглядит ситуация на сегодня, по моему мнению, война на севере почти неизбежна.

 

Когда это может произойти?

 

– Не знаю.

 

Но вы говорите о годах? О месяцах? О неделях?

 

– Не знаю. Субботний инцидент легко мог перерасти в неуправляемую эскалацию. Это может произойти в ближайшие недели. Если вы спрашиваете меня, является ли 2018 год опасным, то ответ: однозначно, да. Я не утверждаю однозначно, что война будет: ее не хотят сирийцы, ее не хотят русские, ее не хочет и «Хезболла», которая еще не оправилась от войны в Сирии. Насралла потерял две тысячи боевиков, это не шутки. Чего хочет Иран – большой вопрос. Очевидно, что для Ирана инцидент, который произошел в минувшие выходные – огромный успех.

 

Успех?

 

– Конечно. Каждый рисует свою картинку победы. И для Ирана тот факт, что ракета, в данном случае, российского производства, фактически сбила израильский самолет – это картинка победы. Они же не будут говорить о том, что половина зенитного арсенала Сирии была уничтожена блестящим ответом ВВС ЦАХАЛа. Я не думаю, что есть много государств, способных в такие сжатые сроки организовать такой ответ – и в смысле разведки, и в смысле организации.

 

То есть ответ был правильным?

 

– Ответ был, безусловно, правильным. Ответ был взвешенным. Должен сказать честно, что я сплю гораздо спокойнее, когда знаю, что за тем рычагом, который все приводит в движение, сидит такой человек как Гади Айзенкот – очень рассудительный человек, хорошо знающий, что такое сила, а главное, что такое границы силы. В этой ситуации суметь создать фактор сдерживания, и в тоже время суметь остановить эскалацию – это искусство, искусство командира.

 

У политического руководства тоже заслуги в принятии решений в подобной ситуации.

 

– Политическому руководству я охотно даю часть кредита. Но это событие надо использовать как отрезвляющий звонок для тех, кто еще может что-то остановить. Нам в эти выходные сопутствовала удача. Принимая во внимание то место, где рухнул самолет (около жилых домов в поселке Хардуф), все могло закончиться человеческими жертвами, и мы с вами находились бы сейчас совсем в другой стране. Но это урок и израильскому обществу. Военные, то есть и я, но особенно ВВС, долгие годы приучали общество к тому, что можно побеждать «с сухим счетом», побеждать без жертв. Нельзя. На войне всегда есть пострадавшие, есть жертвы. Но с другой стороны, я знаю, что ВВС разбирают этот эпизод по секундам, а военнослужащие поднимают с земли каждую детальку, чтобы понять, что и как произошло.

 

Вы говорите про ВВС. Бывший начальник генерального штаба Дан Халуц сказал в свое время, что ВВС это вообще главное в современной войне.

 

– Дан Халуц сказал. Сказал и провалил Вторую ливанскую войну. Мое мнение о Дане Халуце известно. Значение ВВС никто не пытается принизить. Это наиболее быстрое, стратегически эффективное средство реагирования в подобных ситуациях. Тут нельзя воспользоваться наземными силами, поскольку потребовался бы призыв резервистов. Но если, не дай Бог, мы окажемся перед лицом войны – надеюсь, что, несмотря на оценку, которую я высказал ранее, войны все же удастся избежать – придется задействовать все силы: наземные, морские, воздушные. Это будет очень тяжелая война, и совершенно очевидно, что только ВВС с задачами, которые она поставит, не справятся.

 

Вы говорите, что война неизбежна, и все же надеетесь, что обойдется.

 

– Мои оценки имеют свойство оправдываться. В 2005 году я написал письмо Дану Халуцу о том, что надвигается война в Ливане, что нужно перебросить части из Иудеи и Самарии, что надо тренировать солдат. Сейчас я уже полтора года говорю о том, что тучи сгущаются. На будущей неделе премьер-министр будет в Мюнхене на конференции по вопросам безопасности. Он должен очень твердо сказать Путину, что необходимо остановить Иран. Да, это тяжело и неприятно России, но надо донести до них, что в случае войны им будет еще тяжелее и неприятнее.

 

Есть возможность повлиять на США?

 

– Прежде всего, надо помнить, что ключевой игрок сейчас Россия, в то время как основа нашей мощи – это США. Именно поэтому я разочарован американцами. Трамп занимается «ядерной сделкой» и ее исправлением. Замечательно. Но скажи что-нибудь русским и о распространении иранского влияния в Сирию. Мы не просим, чтобы американцы присылали сюда войска, не нужно их одолжений. Но скажите что-нибудь, обозначьте свою позицию.

 

Они этого не делают?

 

– Насколько я знаю, нет. Они вне игры. Они ограничиваются общими словами о том, что верны обязательствам обеспечить безопасность Израиля. Ну, раз вы заботитесь о безопасности Израиля, примите меры, чтобы остановить большую войну. Причем война эта может задеть не только Израиль. Коль скоро мы говорим об угрозе региональной стабильности, а Иран, безусловно, такую угрозу несет – это может задеть Иорданию, Саудовскую Аравию. Египет, тут же ХАМАС в Газе зашевелится. Это война, развитие и последствия которой сейчас никто предсказать не может, но очевидно, что такого безумия никто не хочет. Но если не хотите, то остановите пока не поздно.

 

Излишним оптимизмом вы не заражены.

 

– Нет. Меня иногда ругают за то, что я якобы запугиваю. Но я не запугиваю, а просто смотрю фактам в лицо. И, к сожалению, общая картина далека от того, чтобы ее можно было назвать оптимистичной. Инцидент конца минувшей недели закончился, но в целом ситуация становится все более напряженной, и мы только в самом начале большого кризиса. Всем очевидно, кто именно может остановить развитие кризиса, но тот, кто может, этого не делает.

 

Вы член комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне. С военной точки зрения Израиль готов к войне?

 

– Да. Всегда можно быть готовыми лучше, но в целом – да, мы готовы.

 

Уроки 2006 года извлечены?

 

– Вы знаете мое мнение о той войне. Я считаю, что можно было добиться гораздо лучшего военного результата.

 

Даже при том уровне готовности?

 

– Даже при том уровне готовности. Там был провальный начальник генерального штаба, который потащил за собой политическое руководство страны по тупиковому пути и пришел к более, чем месячной войне. Можно было через две недели получить «картину победы». Я повторяю – этого можно было добиться за две недели. Сегодня ситуация совершенно иная. Нынешний начальник генерального штаба придерживается концепции быстрого завершения войны очевидной победой. Гади Айзенкот не стесняется говорить о том, что войну надо вести на территории противника, и это не стратегия Бен-Гуриона, это наша стратегия. Если начинается война, то ее надо закончить быстро, а для этого необходимо задействовать всю силу, которая есть. С этой точки зрения «Нерушимая скала» – это провал. Государство Израиль более 50 дней возилось с террористической организацией, наталкивалось на туннели, с которыми не знало, что делать. Это полный провал с военной точки зрения. И это вдвойне провал, учитывая, что речь идет об эпохе, последовавшей после Второй ливанской войны. Еще судья Виноград писал в отчете своей комиссии, что надо применять всю силу и активно. Гади Айзенкот в отсутствие оборонной доктрины ЦАХАЛа сам подготовил документ о принципах ведения войны.

 

Кстати почему у нас нет оборонной доктрины?

 

– Потому что написать ее должен премьер-министр. А он предпочитает говорить. Говорит, говорит, говорит. А документа нет.

 

Но почему?

 

– Знаете, каждый раз, когда он меня видит на заседаниях, то уже знает, каким будет мой вопрос: «Что с оборонной доктриной?» Он говорит, что пишет, что будет, что вот-вот.

 

Как вы это объясняете?

 

– Оборонная доктрина – это обязательная к исполнению вещь. Ей надо соответствовать, ее надо усовершенствовать, ее надо обсуждать. Наш премьер-министр предпочитает говорить, что он «мистер безопасность», и принимать решения, подобные тем, которые принимались во времена «Нерушимой скалы». Даже государственный контролер написал, что стратегия была провальной.

 

На министра обороны вы полагаетесь?

 

– Да. У нас очень много разногласий, мы совершенно не из одного политического лагеря, но, встретив его в Кнессете после эскалации напряженности на севере, я подошел к нему и пожал руку. Абсолютно грамотное и точное управление конфликтной ситуацией. В целом при принятии оборонных решений Либерман опирается на армию и правильно делает, так как есть на кого опереться. Это и Гади Айзенкот, и его заместитель Авив Кохави, и генералы. Мудрость политического лидера проявляется в том, что он видит умных людей вокруг себя, советуется с ними и слушает их. Либерман это делает. У нас много разногласий. Я категорически не согласен с ним в вопросе смертной казни...

 

Из моральных соображений или практических?

 

– Моральных, но в данном случае еще более практических. Смертная казнь не на благо безопасности Израиля, она вредит безопасности, она не борется с террором, а катализирует его. Но при этих разногласиях я должен сказать, что как министра обороны я Либермана высоко ценю.

 

Newsru.co.il, 13 февраля

 

О готовности Израиля к войне.

Интервью с министром  обороны Авигдором Либерманом

 

Планировал говорить с вами сегодня исключительно о работе министерства обороны. Но было бы неправильно игнорировать последние события, связанные с расследованиями против премьер-министра Биньямина Нетаниягу. Хочу узнать ваше мнение вот о чем: не отразится ли на безопасности страны, на нашей общей безопасности тот факт, что главе правительства в течение длительного времени придется уделять значительное внимание собственной юридической защите?

 

– Ни в коем случае. Действует очень слаженная и продуманная система принятия решений в области безопасности, в соответствии с выводами множества комиссий – начиная с Аграната, Винограда и прочих. Это и генштаб, и совет по национальной безопасности, и военный кабинет... Не думаю, что рекомендации, озвученные полицией, каким-либо образом повлияют на эту систему. Checks and balances тут очень четко сохранены.

 

В сентябре прошлого года в интервью NEWSru.co.il вы говорили: «15 месяцев, которые я нахожусь в должности министра обороны – это самые спокойные месяцы, начиная с Шестидневной войны. При всех терактах и волнениях на Храмовой горе, речь идет о самом спокойном периоде многих лет». На сегодняшний день, с момента вашего вступления в должность министра обороны, прошло больше 20 месяцев. После инцидента на севере, после первого сбитого израильского пилотируемого боевого самолета за последние 35 лет, ситуацию, очевидно, сложно назвать спокойной. Ваша оценка последствий событий 10 февраля?

 

– Я считаю, что с точки зрения оперативной Израиль провел блестящую операцию, добившись блестящих результатов.

 

– Поясните.

 

– С точки зрения общественного сознания, сам факт, что упал самолет, безусловно, достижение сирийцев, сирийской батареи противовоздушной обороны SA-5 (С-200)... Конечно, хотелось бы, чтобы подобного не происходило никогда. Но иногда избежать этого невозможно.

 

Нами были нанесены удары по 12-ти точкам. Примерно 45% сирийских ПВО были уничтожены. Был уничтожен иранский центр связи, был перехвачен их беспилотник, был ликвидирован мобильный центр управления БПЛА...

 

Нет ощущения, что это была засада, организованная Ираном и согласованная с сирийской армией?

 

– Нет. Абсолютно точно, нет. Поскольку таких дронов у них очень мало, они бы не использовали такой беспилотник для засады. Это фактически американский дрон...

 

В целом, какова ваша оценка готовности ЦАХАЛа к более серьезным боевым действиям на севере? Ведь наш самолет F-16 упал неподалеку от домов в поселке Хардуф, и, если бы, не дай Бог, на земле были бы жертвы, ЦАХАЛу пришлось бы действовать более жестко.

 

– Сегодня наша боеготовность очень высока. Я не думаю, что кто-то сомневается в соотношении сил между нами и всеми нашими противниками, вместе взятыми. Понятно, что в эпоху ракет, если начнется большая катавасия, то будут и у нас и жертвы, и разрушения. Но я бы очень им не советовал до этого дойти. Они достаточно прагматичны и не станут испытывать наше терпение.

 

Насколько готов наш тыл?

 

– В эпоху ракет он никогда не будет готов... Мне впервые удалось выбить дополнительно 150 миллионов шекелей к бюджету, чтобы как-то усилить наш тыл.

 

Можете назвать конкретные задачи, для реализации которых были получены эти средства?

 

– Прежде всего, это общественные бомбоубежища. Во-вторых – система оповещения. Кроме того, мы начали строить заградительный забор на границе с Сирией и многое другое. Но это все займет время.

 

Разве забор на границе с Сирией не был предусмотрен бюджетом?

 

– Частично. И то, что делается сейчас, это частичное решение. Так как для строительства забора на всем протяжении границы с Сирией потребуются миллиарды шекелей. 150 миллионов – на этот год, на самые срочные нужды. Надеюсь, что до конца года мы будем готовы гораздо более серьезно.

 

12 февраля увидел на ленте российского государственного агентства РИА Новости такой заголовок «В Израиле считают, что от войны на севере страны спасет только Россия». Что вы по этому поводу думаете?

 

– При всем уважении к России, нам четко понятно, что, в конечном итоге, мы можем рассчитывать только на самих себя. Ничто другое не работает. Мы достаточно хорошо готовы к любым перипетиям. При этом мы поддерживаем с Россией постоянный диалог. Хотя далеко не всегда во всем согласны, далеко не всегда одинаково видим и оцениваем происходящее. Но возможность вести такой откровенный диалог очень важна для того, чтобы избегать прямых конфронтаций, трений и столкновений. Это работает очень эффективно.

 

Насколько, с вашей точки зрения, эффективны действия западной коалиции во главе с США в Сирии?

 

– Я не собираюсь давать оценки ни США, ни России. Они наших советов и оценок не спрашивали.

 

  «Хезболла» и ХАМАС заявляют о новой реальности после инцидента 10 февраля и об «единстве сопротивления против сионистского агрессора». Действительно возникла некая новая реальность, антиизраильские силы объединяются?

 

– Безусловно, это иранская коалиция. Сегодня 85% бюджета «Хезболлы» – отчисления из иранской казны. «Исламский джихад» в Газе на 100% финансируется Ираном. Военный бюджет ХАМАСа в 2017 году составил 260 миллионов долларов, из них 100 миллионов долларов – это иранские деньги. Кроме того, они получают иранские технологии и многое другое. На сегодняшний день Иран манипулирует своими «прокси» не только против Израиля, мы видим и хуситские племена в Йемене, и шиитские милиции в Ираке. И прочее, и прочее. Все революционеры всегда заняты экспортом революции. В данном случае – Исламской...

 

У Израиля до сих пор нет единой государственной военной доктрины. Но месяц назад вы огласили стратегическую доктрину в отношении сектора Газы. Были названы такие основные направления: 1) решение вопроса пленных и пропавших без вести, 2) ликвидация диверсионных туннелей ХАМАСа, 3) завершение строительства подземных заграждений, 4) подрыв стратегических возможностей ХАМАСа, разрушение его инфраструктур в ответ на обстрелы израильской территории, 5) укрепление пограничных населенных пунктов, 6) формула сосуществования «разоружение в обмен на восстановление». Какие из этих пунктов, по вашей оценке, уже реализуются в достаточной степени эффективно? Какие не реализуются, и почему?

 

– Мы до конца 2018 года полностью решим проблему атакующих туннелей...

 

Каким образом?

 

– Благодаря нашим усилиям – и технологическим, и разведывательным. Но, прежде всего, благодаря технологиям. Мы в разгаре строительства заградительных сооружений. Мы усилили все поселения, прилегающие к сектору Газы.

 

На каком удалении от границ Газы?

 

– Примерно до 20 км.

 

В этих населенных пунктах укрепляются бомбоубежища, усовершенствуется система оповещения. Строятся школы, в которых можно вести занятия даже в условиях обстрелов.

 

Кроме того, в ответ на любые провокации мы наносим удары по тем инфраструктурам ХАМАСа, которые вовлечены в производство вооружений – по мастерским и заводам, вовлеченным в производство ракет.

 

Беседовал Евгений Финкель,

Newsru.co.il, 14 февраля

 

* * *

Весьма обстоятельное и профессиональное интервью Эялема Бен-Реувена представляется мне излишне пессимистическим – в отношении «почти неизбежности войны на севере». Россия ее постарается не допустить. Да, Иран – ее союзник на Ближнем и Среднем Востоке. Она не заинтересована в его разгроме, но и в чрезмерном усилении тоже. Ибо, во-первых, это уменьшит собственный вес России в регионе и, во-вторых, поссорит ее не только с Израилем, но и с Саудовской Аравией, Египтом и другими суннитскими странами.

 

Не могу согласиться с Бен-Реувеном, когда он говорит, что в военном отношении Израиль по сравнению с Россией все равно как мышь по сравнению со слоном. Израильскую армию в мире считают третьей на планете, вероятно, после США и России. Если она даже четвертая или пятая (после Китая и, скажем, Индии), мышкой ее никак назвать нельзя, особенно по результативности.

 

Интервью с Авигдором Либерманом мы публикуем со значительными сокращениями за счет тех мест, которые не имеют прямого отношения к теме данного обзора.

 

Читатель, вероятно, уже заметил, что его интервью намного оптимистичнее предыдущего. Одна фраза «Я не думаю, что кто-то сомневается в соотношении сил между нами и всеми нашими противниками, вместе взятыми» чего стоит. Тут надо бы знать, кого министр включает в число «всех наших противников».

 

Но если пессимистично настроенный бывший крупный военачальник положительно оценивает нынешнего оптимистичного министра обороны, может, все не так страшно?

 

Более обширное и содержательное интервью Либермана под заголовком «Концепция Либермана» было опубликовано в февральском номере «Еврейской панорамы». Приводим самое существенное из него.

 

На вопрос о главных достижениях его полуторагодового пребывания на посту министра Либерман ответил: «Наверное, самый главный итог – стабильность и совершенно новый подход, которые я привнес в действия нашей армии. Речь идет об очень мощной, непропорциональной реакции на любые провокации».

 

И далее он рассказывает, как соответствующими мерами удалось добиться того, что ХАМАС в Газе не только сам прекратил обстрелы израильской территории, но и не позволяет это делать мелким салафитским группировкам. А также о том, что благодаря новым технологиям разведки и уничтожения подземных туннелей скоро никому не захочется их рыть.

 

На вопрос «В случае условной третьей ливанской войны „Хезболла“ способна нанести Израилю существенный ущерб. Почему от израильских официальных лиц почти никогда не слышно заявлений о том, что не только „Хезболла“ и Ливан, но и Иран, чьей марионеткой эти организации являются, заплатит высокую военную цену за действия этих марионеток?»

 

Либерман на это отвечает: «Я считаю, что в данном случае нужно, фигурально выражаясь, не лаять, а кусаться». То есть не угрожать, а бить.

 

Таким образом, мы можем  выделить две главные составляющие оборонительной  стратегии нового министра обороны Израиля:

 

1. Очень мощная, непропорциональная реакция на любые провокации. 

2. Не пугать (словами), а бить.

 

Боюсь ненароком выдать государственную тайну Израиля. Но все же скажу: в истории со  сбитым иранским беспилотником отразилась вся стратегия Либермана.

 

Пересечение этим несчастным беспилотником границы Сирии с Ливаном было, безусловно, иранской провокацией. Но израильской стороне этого только и надо было. Он успел только  самую чуточку отлететь от границы, можно было потребовать от иранцев или сирийцев развернуть его назад.

 

Но что вы, лаять? Лучше ударить, те огрызнутся, обозначат свои позиции, и тогда ударить как следует. Иранцы получили наглядное представление о том, что их ждет в случае более масштабной агрессии против Израиля.

 

Только так и должно вести себя государство, которое названо моим именем.

 

Израиль Зайдман