Пенсионные страсти

 

Скрытые ловушки для нашей экономики уже расставлены.

И мы идем на них

 

О том, что концы с концами в Пенсионном фонде РФ не сойдутся, экономистам было известно давно. И Путину, конечно, тоже.

 

А есть ли еще в нашей экономике подобные скрытые ловушки, о которых власть нам не скажет вплоть до того момента, когда проблема станет фактически неразрешимой? Ведь ситуация объективно становится все хуже, но народ обращает внимание далеко не на все угрозы – как не обращал до последнего времени внимания на грустные данные о соотношении числа работающих и пенсионеров.

 

Таких очевидных ловушек, как пенсионная, где все заранее легко просчитывалось, кажется, нет. Но есть неочевидные. Они возникают в тех сферах, где эксперты видят нарастание негативных процессов, однако не могут точно сказать, насколько эти процессы масштабны и губительны для экономики.

 

Больше всего проблем создает коррупция, которая постепенно выходит из-под всякого контроля. Аппетиты чиновников растут. Привычка кормиться за счет взяток укрепляется. И самое главное – среди молодежи формируется устойчивая мысль, что работать надо по возможности на госслужбе, где всегда есть чем поживиться. Представление о необходимости брать взятки с юных лет закладывается в планы на жизнь.

 

Экономика в принципе может вынести некоторое бремя коррупции. Это ведь как дополнительный налог, который сам по себе не смертелен. Однако разрастание коррупции делает взятки все более неподъемными для бизнеса. Продавец перекладывает свои издержки на покупателя. Цена растет. Часть людей теряет возможность приобретать товар. Спрос падает. Деловая активность сворачивается. Чиновник налегает со своими поборами на оставшийся бизнес. Тот снова закладывает взятки в цены и т. д.

 

Если обычное налогообложение государство может регулировать, в том числе снижая налоги, то стихийное обложение взятками и сам Путин отменить не способен, даже если экономике оно уже не по силам. Чиновничество планирует свои доходы на перспективу и упорно выжимает деньги из предприятий, несмотря на то, что они могут из-за этого завтра закрыться. Скорее даже понимая это, бюрократ начнет еще больше налегать на взятки: раз экономика рушится, надо успеть сколотить состояние, перевести деньги на Запад, а затем свалить туда же самому.

 

Думается, Путин осознал эту опасность еще в начале десятилетия, и с 2012 года выдал силовикам лицензию на отстрел коррупционеров (понятно, не самых высокопоставленных). Система отстрела однако работает плоховато, поскольку в автократиях формируется слишком много зон, закрытых для борьбы с коррупцией (в том числе из-за коррумпированности самих правоохранителей). Если масштабы взяточничества удастся удержать хотя бы в относительно приемлемых рамках, наша экономика продолжит пребывать в состоянии стагнации. Но если бюрократия, включая силовую, сочтет, что бизнес надо дожать, пока у него еще есть деньги, начнется резкий экономический спад.

 

Вторая ловушка тоже связана с деятельностью чиновников и силовиков, причем вполне законной – но оттого не менее разрушительной. Дело в том, что бюрократия должна для подтверждения своей нужности постоянно демонстрировать начальству активность. Выражается она в разного рода проверках бизнеса, образования, здравоохранения… Чем больше у нас чиновников, тем важнее для них расширить контроль над обществом. Что касается силовиков, то они стремятся не просто к контролю, а к разоблачениям всевозможных угроз и посадкам разоблаченных.

 

Дело «Нового величия» показало, что запросто можно чуть ли не детей привлечь к ответственности, инкриминировав им страшные преступления. Но ведь точно так же устраиваются дела с бизнесом. Причем их можно фабриковать не только для отчетности, но и по заказу. Это позволяет убить сразу двух зайцев: и перед начальством отчитаться, и большие деньги за уничтожение конкурента получить. В демократических странах разрастание такого рода дел упирается в риски для чиновников, их фабрикующих. А в России риска практически нет, зато есть много стимулов для придумывания злоупотреблений со стороны бизнеса.

 

Конечно, бизнес часто просто откупается от таких наездов. Однако при выплате денег контролерам включается механизм, описанный выше. Если взяточничество превышает терпимый уровень, экономика начинает рушиться. Бизнес либо закроется, либо уйдет в тень, чтобы не оформлять бумаг, к которым могут придраться контролеры. Для государства последствия почти одинаковы: в обоих случаях оно перестанет получать налоги. И, возможно, начнет усиливать фискальное бремя для оставшихся на свету, чтобы продержаться хоть какое-то время.

 

Происходящее сегодня повышение НДС показывает, что Путин готов усиливать налоговое давление на бизнес даже в ситуации стагнации, при которой экономисты обычно советуют налоги снижать. А если он поступает так сейчас, то, наверное, продолжит и дальше, что приведет к еще более быстрому сворачиванию деловой активности.

 

Наконец третья ловушка – это малые города, которые живут за счет одного-двух градообразующих предприятий. Если из-за сокращения спроса на рынке или из-за западных санкций (как в случае с алюминиевой компанией Олега Дерипаски) некоторая часть таких предприятий закроется, Путину придется искать способы подкормить пострадавшее население. И это опять станет стимулом для нового повышения налогов в той части экономики, которая пока еще держится.

 

Хочу подчеркнуть, что это все ловушки, про существование которых мы знаем, но не имеем достаточных данных, чтобы оценить масштабы возможной катастрофы. Если в случае с пенсиями демография четко показывала, что скоро концы с концами не сойдутся, то с коррупцией, произволом чиновничества и моногородами вероятность этого есть, однако точно сказать, как выйдет на практике, невозможно.

 

Власть сама плетет себе сети, из которых вряд ли сможет выбраться.

 

Поэтому у российской экономики два пути. Если все останется как есть, то нас ждет долгая стагнация хуже брежневского застоя. Если же в какой-то момент все станет рушиться из-за выше названных проблем, то Кремль может вообще не справиться с урегулированием сложных последствий. Либо начнет справляться с ними по принципу «после нас хоть потоп».

 

Дмитрий Травин, 

Publizist.ru, 27 сентября