Утрата
Умер Владимир Буковский
Что сказать о человеке, который стал
легендой еще при жизни? Он не был из заслуженных и потом прозревших, как многие
в диссидентском мире. Не в укор им, вышедшим на твердую дорогу, но Буковский был
самим собой с самого начала. Он сделал себя таким наперекор советским правилам
жизни, сделал мастерски и неповторимо. Он на всю жизнь сохранил свой
необыкновенный азарт сопротивления – юношеский, веселый, бесстрашный. Кажется,
он ничего не боялся и никогда не отступал. Так не бывает в жизни, но никто не
видел его струсившим или сдавшимся.
В демократическом движении 60-80-х годов не было вождей, а самые энергичные и
авторитетные, успев что-то сделать, отбывали на эмигрантский Запад или тюремный
восток. Буковскому недолго удавалось бывать на свободе между отсидками, но
энергия его деятельности была настолько велика, что он оставался авторитетом где
бы ни был – в тюрьме или на воле. Худой, голодный, со впалыми щеками, измученный
карцерами и голодовками, он всегда был победителем, а ничтожные его тюремщики –
побежденными. Как Буковский побеждал советскую власть, так правда побеждает
силу.
Не знаю, боялась ли власть Буковского, но без сомнения она чувствовала исходящую
от него угрозу. Я сам слышал, как чекисты отзывались о нем со странной смесью
ненависти и уважения. Они не могли понять, как это он столько лет стоит против
них и до сих пор жив и не сломлен.
Отчаявшись его сломать и не решаясь убить, они выслали его из страны. Заодно
получили в обмен вожака чилийских коммунистов. Вывозили Буковского в наручниках.
Владимирская тюрьма, автозак, военный аэродром в Чкаловском, спецрейс в
Швейцарию, аэропорт Цюриха. Они все-таки избавились от него, но их усилия все
равно оказались тщетными – советская власть пала и Буковский вместе со всеми
нами, его друзьями, товарищами и солагерниками, еще отпраздновал похороны
коммунизма…
Недели две назад я звонил ему в Кембридж. Голос у него был уставший, но он
бодрился, шутил и передавал приветы общим знакомым. Он знал, что победители не
должны поддаваться унынию. Таким он был всю жизнь. Таким мы его и запомним.
Александр Подрабинек,
«Ежедневный журнал», 28 октября