История

Свет и тени румынской революции

1. Атипичный тиран

Уже 30 лет как не стало Николае Чаушеску, а разговоры о том, что произошло в том декабре, все не утихают.

Для многих казнь четы Чаушеску – это предупреждение тиранам мира: вот как может закончиться их путь!

Для их противников характерны утверждения – мол, быстро расстреляли, чтобы не наговорил чего на открытом большом процессе. (Интересно, а что он мог наговорить такого, чего не сказал бы Влад – который отнюдь не Дракула, а генерал и глава местной гебни – «Секуритате»? А Влад через процесс прошел).

Но не все хорошо представляют, а что там вообще случилось-то? Ну да, народ восстал, армия поддержала, диктатор бежал из дворца после речи, был пойман через несколько дней и казнен... А почему все было так?

Для начала: Румыния (во всяком случае, до советской «перестройки») считалась самой прозападной из всех стран советского блока. И с Израилем отношения были, и бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе послали подальше, и вторжение в Чехословакию осудили...

Все так: внешняя политика – очень даже прогрессивная. Внутренняя – бывает и хуже. Но – реже.

Но надо поглядеть в глубины – что же там все-таки случилось такого, что привело к вспышке быстрой гражданской войны?

В 1965-м умер прежний первый секретарь – Георге Георгиу-Деж. Такой вполне упертый сталинист. Неоднократный политзек при прежних режимах, сильно расширивший число политзеков при собственном. Ничего особенного в сравнении с себе подобными из других стран Восточной Европы.

Важно, что хрущевскую «оттепель» он не принял. И уже с конца 50-х стал вести несколько независимую от СССР политику. Хотя, конечно, не столь независимую, как у албанских вождей.

А вот после его смерти наступила «проблема транзита». Главных кандидатов было трое – Георге Апостол, позднейший левый диссидент, экс-премьер Киву Стойка, который позже погиб от огнестрельного ранения (то ли «на охоту сходил», то ли самоубился, как было официально заявлено, то ли... понятно, что случается с такими), действующий премьер Ион Маурер.
И, как оно часто и случается в подобных схватках стай товарищей, они решили поставить кого-то временного. И как всегда, не учли, что временные могут оказаться очень даже постоянными.

Так Николае Чаушеску, молодой и энергичный, и стал «вождем». Мы таких молодых и энергичных на постсоветском пространстве видели немало.

И он довольно быстро переиграл в аппаратных играх стаю товарищей. Достаточно было поставить на ключевые посты своих. Ну, и без популизма не обошлось.

Случаи проявить независимость представились ему довольно быстро. Румыния сохранила отношения с Израилем после Шестидневной войны – весь прочий советский блок отношения разорвал.

Чаушеску открыто поддержал пражскую весну, прилетел с визитом в Чехословакию почти накануне ввода войск!

Вот ведь как повернулась судьба людей со старого фото: один – Александр Дубчек – был сослан в небытие, а потом, в декабре 1989-го, стал председателем Федерального собрания Чехословакии. Второго в том самом декабре расстреляли...

Как бы то ни было, а вторжение в Чехословакию в 1968-м Румыния осудила. Да так, что речь могла идти и о вторжении – если бы румыны не доказали, что вторжение станет очень и очень небескровным.

Потом, в 79-м, Чаушеску осудил и вторжение в Афганистан!

Так что же, это был неплохой и прогрессивный человек, строитель «социализма с человеческим лицом»?

Конечно, нет. Тиран и диктатор, как и было сказано.

Но румынской столичной интеллигенции в конце 60-х (чуть не сказал – «сислибской») он, конечно, прогрессивным казался. И эта интеллигенция внесла значительный вклад в его нарождающийся культ.

Фото № 2 еще интереснее, чем первое.
 

Это – массовый митинг трудящихся. Против ввода СССР и Варшавским договором войск в Чехословакию. Слово предоставляется тов. Чаушеску! (У нас – несколько диссидентов на Красной площади, а в Бухаресте – вон как было... Но дело – в мотивации, в стремлении к нашей и вашей свободе. Этого у Чаушеску не наблюдалось).

Facebook, 25 декабря

2. Под скипетром «президента»

Если внешняя политика режима Чаушеску – это бесконечное лавирование между сторонами «холодной войны», то с внутренней все гораздо проще.

Культ личности.

Со всеми характернейшими чертами.

Впрочем, сложился он не сразу.

В первые годы правления Чаушеску в стране была – ну, не «Пражская весна», конечно, – но некоторая относительная либерализация. Некоторые послабления для прессы. Некоторые послабления для диссидентов. Такая «полуперестройка»...

С другой же стороны, атака на права и свободы людей началась моментально. Кроме жизни политической, есть еще и частная (на самом деле, это тоже политика). И вот ее Чаушеску начал ломать об колено с самого начала, с 1966 года.

Я, конечно, о запрете абортов.

Хотелось бы об этом сказать особо, а заодно и подчеркнуть собственное мнение. Понятно, что в мире и в РФ (дискурс почти целиком заимствован из США) есть деление на «пролайферов» и «прочойсовцев».

Я не поддерживаю ни одних, вторых.

Потому что аборты – несомненное зло.

Но есть еще большее зло – борьба с ними при помощи запретов. Чем Чаушеску и занимался.
Реальная борьба с абортами – это не запреты, а секспросвещение и контрацепция, контрацепция и секспросвещение. Всё, больше ничего не требуется, через какое-то время число абортов начнет медленно, но очень надежно снижаться.

И еще: запрет абортов почти всегда – это заготовка «мяса бранного стола» (с). Но есть одна деталь: запрещающий сам очень легко может сделаться тем самым мясом. Что с Чаушеску и случилось. И я убежден: не через одного, а каждый из молодых гражданских ополченцев взял оружие в декабре 89-го и ради сексуальной революции. Вероятно, не для всех это было главной мотивацией, но в том, что такая мотивация была, нисколько не сомневаюсь.

А с кем «добрый сосед» в случае чего собирался воевать народившимся пушечным мясом – в целом, понятно.

Как это было при Чаушеску? Запрет абортов. И запрет контрацепции для женщин, у которых нет пяти детей! Процедуру разводов усложнили до невероятного. Женщин диктатор сделал рожальными машинами.

Стандартный кошмар не всегда, но очень часто начинается с засовывания длинного государственного носа в частную жизнь и в постель людей. Поэтому сейчас совершенно не вызывает удивления то, что «бухарестская половинчатая весна» затянулась очень ненадолго. Водоразделом стал визит Чаушеску в Северную Корею. Ким Ир Сен пришелся ему по душе – гораздо более, чем Дубчек и Людвиг Свобода. И режим Кима I – тоже.

Так и было решено строить Северную Корею с европейским лицом.

Дурное дело – нехитрое. «Либеральный курс» был осужден, вождь – возвеличен, цензура – восстановлена полностью, «патриотическая работа» пошла полным ходом.

Машина репрессий и контроля спецслужбы «Секуритате» за населением тоже набирала обороты.

И все это сопровождалось повальной, катастрофической нищетой населения. Как-то поддерживать существование удавалось за счет Запада, за счет режима наибольшего благоприятствования в торговле с США. Но средства уходили в «великие проекты» (знакомая ситуация, несомненно).

Кое-что, кроме «культа», позаимствовалось из Северной Кореи поневоле. Затемненные города. Постоянные призывы к экономии электроэнергии. Впрочем, без всяких призывов для рядовых румын (разумеется, не для номенклатуры) полагалась одна 15-ваттная лампа на комнату. И никаких холодильников, и никакой бытовой техники!

Совершенно точно говорят советские люди, ездившие в те годы в турпоездки в Румынию, что они чувствовали себя зажиточными «иностранцами» в нищей коммунистической стране. И вот на этом фоне происходило все большее и большее обожествление «вождя», иногда принимавшее гротескные формы.

Он создал себе пост президента. Без короны, как ни странно обошелся – но президентский скипетр получил!

А уж лизоблюды старались на совесть.

Один из них, который в 1989-м своего босса пред...видел (не очень вовремя, посему помогло это мало – но жив остался), простенько так заявил:

«Мы атеисты, мы верим в Чаушеску!»

Даже автор известного афоризма «Есть Путин – есть Россия!» от него слегка отстал (хотя в нынешнем случае какое-то время наверстать у Володина еще есть).

И еще о разного рода сходствах режимов.

Чаушеску был очень невысокого роста – метр шестьдесят пять. И это стало кошмаром для провластных теле- и фотожурналистов. Нужно было исхитряться – но никак рост не подчеркивать. Его супругу (об этом существе – особый сказ) нельзя было фотографировать в профиль – уж больно некрасивый! Нарушение означало «вон из профессии», если не что-то худшее.

Диктаторам свойственно бояться. Всего бояться – собственного народа, иностранцев, своего окружения. Этот конкретный помимо всего прочего очень боялся чем-нибудь заразиться. Посему в его обслуге находился человек, который стерилизовал руки диктатора спиртом после рукопожатий.

Средства изводились на «проекты» – строительство Дворца весны – ныне самого огромного здания парламента в Европе (при том, что парламент – Великое народное собрание – при Чаушеску был, разумеется, фикцией). На противоатомные бункеры для «вождя» (которые ему нисколько не помогли).

Цензура. Вмешательство в личную жизнь граждан. Тиражирование нищеты и издевательская внутренняя политика. Нарушения прав человека...

А что Запад?

Ну, известно, что. «Реаль-политик». Разве только слегка пальчиком погрозят. «Как бы свой человек» в соцлагере был нужен всем. Хотя бы для переговоров, например, для подготовки соглашения Египта и Израиля. Для всевозможной тайной дипломатии.

Он и СССР в итоге оказался в чем-то нужным для этого. Во всяком случае, после 1968-го отношения более или менее восстановились. Так себе, конечно. Но «независимый от Кремля» коммунистический лидер был неплохим инструментом кремлевской дипломатии.

А ведь и не только с Западом дружил. И с Северной Кореей у него было все прекрасно. И с Пол Потом встречался. И с людоедом Бокассой. (Сколько же он спирта извел после рукопожатий с последним? Наверное, сильно сократил спиртовой запас Румынии!)

С Пол Потом

Ситуация «Запад и румынский режим» стала меняться, когда в Белом доме появился президент, для которого «права человека» были отнюдь не пустым словосочетанием.

Но до советской «перестройки» Чаушеску своей нужностью пользовался неплохо. Лавировал-лавировал, но в итоге все-таки не вылавировал.

Егор Седов,