Свидетели Путина
Почему и как они придумали Путина?
37. ПОчему Юмашев выбрал Путина?
Вопрос, вынесенный в
заголовок этого текста, уже не раз задавался в рамках этого цикла.
Возможно, это самый важный вопрос
в истории страны последних двух десятилетий.
Наступила пора на него отвечать.
1. Пейзаж после выборов
После президентских выборов 1996
года в стране сложилась новая политическая ситуация.
К этому времени Борисом Ельциным был уже создан институт
плебисцитарной монархии (существующий
до сих пор), в котором его лидер (квази-монарх) получает формальную
легитимизацию в результате проходящих один раз в 4 года – 6 лет жестко
контролируемых голосований, в промежутках между которыми он фактически независим
не только от избирателей, но и от любых традиционных государственных и
негосударственных институтов, включая парламент, судебную систему, политические
партии, СМИ и т.п.
Лидер плебисцитарной монархии если и зависит от
кого-либо в принятии принципиальных решений, то только от неконституционных
консультационно-советнических групп,
персонально формируемых самим лидером и действующих исключительно по его выбору
и прихоти – таких, как группа Коржакова-Барсукова-Сосковца, Аналитическая группа
Чубайса, Администрация президента, «ближние олигархи», Семья, питерские чекисты,
сотрудники петербургской мэрии, члены кооператива «Озеро».
Ельцин создал (а Путин воспроизвел
и укрепил) институт
преемничества –
механизм персонального подбора и публичного утверждения через процедуру жестко
контролируемого (и при необходимости интенсивно фальсифицируемого) голосования
за следующего лидера плебисцитарной монархии. Институт преемничества был фактически
безоговорочно принят российской политической, финансовой и идеологической элитой.
В ходе выборов 1996 года был
опробован на практике и показал свою выдающуюся эффективность волшебный
коктейль из административной власти, политических технологий, неограниченного
финансового ресурса и доступа к электронным СМИ,
существенно расширивший возможности приведения к вершине государственной власти
желаемого лидером кандидата.
В результате развернувшейся между победителями
выборов 1996 года борьбы (Олигархической войны 1997-98 годов) все ранее
подобранные, а также выявленные в ее ходе кандидаты на роль президентского
преемника (Немцов, Чубайс, Малашенко, Гайдар, Кириенко, Черномырдин) выбыли из
дальнейшей борьбы. Ельцинский
режим внезапно остался с институтом преемничества, с волшебным коктейлем
выборных технологий, но без своего кандидата в преемники. Место
преемника, до этого плотно занятое кандидатами, лояльными лидеру, оказалось
вакантным.
В силу исторической случайности (инфаркта и
последовавшей затем тяжелой болезни) сам Ельцин еще до начала своего срока
утратил значительную часть своей работоспособности и, если быть беспристрастным,
то и своей дееспособности. В результате регулярно случавшихся (и постепенно
учащавшихся и становившихся все более длительными) волн его ограниченной
дееспособности колоссальный
объем квази-монархической власти,
ранее сконцентрированной в руках Ельцина, неизбежно переместился
в руки его ближайших помощников и советников – членов упомянутых выше
неконституционных консультационно-советнических групп.
В условиях ограниченной дееспособности (а часто и
недееспособности) формального лидера плебисцитарной монархии ее де-факто лидером
регулярно становился т.н. «регент»
– лицо,
занимавшее административную позицию, ближайшую к формальному лидеру,
находившееся с ним в регулярном контакте, принимавшее
государственные решения за, вместо, от имени формального лидера,
передававшее от него послания «городу и миру» – аппаратной элите и
общественности (А.Чубайс, В.Юмашев, А.Волошин). Важную роль также играла дочь
квази-монарха – «принцесса»
(Т.Дьяченко).
Потеря в
значительной степени дееспособности плебисцитарного монарха и перемещение в
результате этого основной части государственной власти в руки членов
неконституционных консультативно-советнических групп – Администрации президента,
ближних олигархов, Семьи (под руководством прежде всего Юмашева при активном
участии Волошина, Дьяченко, Березовского, Абрамовича), неизбежно спровоцировали острейший
конфликт между
неконституционными группами, с одной стороны, и конституционными органами
государственной власти – Государственной думой, правительством, Генеральной
прокуратурой (Селезнев, Примаков, Скуратов), а также региональными элитами
(Лужков, Шаймиев, Яковлев), с другой.
2. Запрос Юмашева
Оценив соотношение ресурсов,
контролируемых конкурирующими административно-политическими лагерями, Юмашев как
де-факто лидер «Семейной партии» принял решение опираться в развертывавшейся
войне прежде всего на силовые
методы политической борьбы, не ограниченные какими-либо правовыми или моральными
нормами.
С точки зрения Юмашева наиболее подходящие для
исполнения такой роли кандидаты находились в пуле т.н. «интеллигентных
силовиков», то есть лиц, овладевших методами работы спецслужб и теперь способных,
по его мнению, к осуществлению неконвенциональных действий. Именно
этим объясняется проведенная Юмашевым мобилизация сотрудников спецслужб в высшие
органы государственной власти в 1998-99 годах: Путина – на посты первого
заместителя руководителя Администрации, а затем директора ФСБ; Патрушева – на
посты замруководителя Администрации президента, а затем директора ФСБ; Примакова
– на пост премьер-министра; Бордюжи – на посты руководителя Администрации
президента и секретаря Совета безопасности; Степашина – на пост премьер-министра
и преемника номер один; Путина – на пост премьер-министра и преемника номер два.
Как оказалось в дальнейшем,
несмотря на их владение (знакомство с) методами работы спецслужб, далеко не все
выбранные кандидаты на практике оказались способны к осуществлению тех
силовых неконвенциональных действий, каких от них ожидал и требовал Юмашев.
Бывший директор ФСБ Н.Ковалев, создавший в рамках ФСБ печально известное УРПО,
специализировавшееся на терроре и занимавшееся физической ликвидацией неугодных
лиц, тем не менее, судя по всему, отказался от применения силовых методов по
разгону шахтеров, установивших 11 июня 1998 года пикет на Горбатом мосту в
Москве с требованием отставки Ельцина. Очевидно, именно поэтому он был заменен
Путиным, похоже, продемонстрировавшим готовность к применению мер, на которые не
был готов пойти даже Ковалев. В свою очередь Примаков осторожно перешел в лагерь
оппонентов Семейной партии и потому был отправлен в отставку. Бордюжа также
выступил против Семейной партии и также был уволен. Степашин, на которого
возлагались большие надежды по осуществлению силовых действий в отношении
оппонентов Семьи, также оказался неспособным совершать действия, которых от него
требовали Юмашев и Волошин, и также был отправлен в отставку.
3. Ответ Путина
Лицом, последовательно
демонстрировавшим способность к силовым действиям, находившимся за пределами
правовых и моральных норм, оказался Путин. На Юмашева произвела сильное
впечатление спецоперация,
проведенная Путиным в нарушение нескольких статей Уголовного кодекса России по
похищению находившегося под надзором Генпрокуратуры А.Собчака и переправка его
через государственную границу в Париж.
Юмашев: Мне звонит Путин, который был тогда моим замом, и говорит: «В
ближайшие 2 – 3 дня Собчака должны арестовать. Я еду его спасать». Я ответил,
что не могу доложить об этом Ельцину – потому что он не отпустит. И добавил:
«Если все у вас сорвется, вы больше нигде уже не сможете работать».
Нарусова: Путин дал
четкие инструкции. На Большой Морской есть агентство «Эйр Франс»,
там – прямые телефоны в Париж. Я захожу в магазин «Труссарди»
и через черный ход и общий двор с «Эйр Франс» попадаю в агентство. Спрашиваю
определенного сотрудника. Она дает доступ к телефону. Я позвонила в Париж,
вернулась в «Труссарди», купила какое-то платье. На следующий день писали: пока
Собчак в реанимации, его дама ходит по бутикам.
Но мы смогли вылететь в Париж, Толе там сделали операцию.
Юмашев: Это один из тех
эпизодов (спасение Собчака. – Ред.), на которые Ельцин обратил внимание. И
которые привели к тому, что Ельцин сделал выбор в пользу Путина.
Таким образом, оба
высокопоставленных чиновника – и Путин, и Юмашев – четко осознавали, что Путин
совершает действия, недвусмысленно квалифицируемые российским законодательством
в качестве преступлений. Но Юмашев не только скрыл от правоохранительных
органов, а также своего непосредственно руководителя и будущего тестя преступный
характер действий, совершенных Путиным, но и рекомендовал его тому в качестве
премьер-министра и преемника.
Юмашев: Юмашеву
Путин понравился— именно с его подачи тот стал сначала
главой ФСБ, а потом и премьер-министром,
которого Ельцин прямо назвал своим преемником на посту
президента... «Все-таки я считал себя в какой-то
степени ответственным за Путина, потому что пригласил его
на работу, я его повышал, я его
представил Борису Николаевичу», –
объясняет Юмашев.
Чего Юмашев, возможно, не знал,
так это подлинной мотивации действий Путина. Не исключено, что Юмашев поверил
предложенной ему легенде о якобы путинской «преданности» «демократу» Собчаку. На
самом деле Путин действовал хотя и рискованно, но предельно рационально – в
случае готовившегося Генпрокуратурой ареста бывшего питерского мэра по делам о
масштабной коррупции в городе в них неизбежно выяснилась бы и роль его
ближайшего помощника, руководителя Комитета по внешним связям и первого
вице-мэра. Для Путина это был бы не только конец карьеры, но и вероятная потеря
свободы.
Спецоперация по похищению Собчака
была не единственным путинским действием, произведшим впечатление на Юмашева. В
феврале 1999 г., когда Генпрокуратура России открыла уголовные дела против
Бориса Березовского и начала расследование по делу «Мабетекс», ведшее прямо к
Татьяне Дьяченко, именно Путин через своего верного помощника Игоря Сечина стал
передавать Юмашеву и Березовскому высокочувствительную информацию о готовящихся
действиях Генпрокуратуры. 22 февраля 1998 г. Путин демонстративно появился на
дне рождения супруги Березовского Лены, тем самым сигнализируя Семье, что для
нее он – свой, и ему можно доверять.
Вскоре он доказал это еще раз,
заняв гораздо более жесткую, чем его коллега министр внутренних дел Степашин,
позицию по отстранению от должности Генпрокурора Скуратова. Опять-таки члены
Семьи восприняли это как знак путинской лояльности. Но для самого Путина это был
еще один шаг в отчаянной борьбе за собственное выживание. Останься Скуратов на
своем посту – вслед за делом «Мабетекса» Скуратов точно вернулся бы к делу
Собчака и, следовательно, к делу Путина. Уничтожая Скуратова, Путин действовал
аналогично тому, как и Чубайс за два года до этого, отправляя в отставку
министра внутренних дел Куликова, начавшего расследование чубайсовской
коррупции.
4. Провал Степашина
Тем не менее кандидатом номер один на президентского преемника с марта по середину июля 1999 года являлся Сергей Степашин.
Авен – Юмашеву: Я
со Степашиным разговаривал по твоей просьбе в Швейцарии. Степашин делал вид, что
он сомневается, становиться ли премьером.
Степашин: ...возможность
(стать преемником –
прим. ред.) мы обсуждали до этого и с Валентином Юмашевым, и его женой Татьяной. Недавно
об этом написал Петр
Авен, и
я могу это подтвердить. Мы действительно встречались с Авеном в марте 1999 года
в Швейцарии... Так вот, приехал Петя Авен, была хорошая весенняя погода... Мы
гуляли в лесопарке по берегу. И Авен мне говорит: «Есть такое решение: ты
сменишь Примакова, а потом – в президенты». Я спрашиваю: «Чье решение?»
Авен уклончиво: «Ну, есть такое решение». Я: «А как же Евгений Максимович? Я
ведь с ним дружу». Авен: «Дружишь – так и дружи. Твои проблемы».
В пользу Степашина играла его
высокая общественная узнаваемость, многолетняя работа руководителем трех
федеральных ведомств – ФСК, Минюста, МВД, а также, судя по всему, особая роль,
какая отводилась ему в розыгрыше главной козырной карты предстоявшей
президентской кампании. Еще в октябре 1998 года российскому руководству стало
известно о планируемом Басаевым походе на Дагестан в августе 1999 года.
Примаков: Масхадова
и Басаева разделяли на тот момент не только борьба за лидерство в
Чечне, различная конфигурация поддерживающих их тейпов, групп полевых
командиров, но и «стратегические интересы». На прямо поставленный
мною вопрос Масхадов ответил: «Я считаю, что независимая Чечня должна
существовать в нынешних границах, а Басаев думает по-другому. Он
хочет чеченский эксперимент перенести на соседние территории, в
первую очередь на Дагестан, и добиваться выхода к двум морям –
Каспийскому и Черному».
Кремль решил
воспользоваться открывавшейся возможностью для обеспечения благоприятного
пиаровского сопровождения президентской кампании в России.
Степашин: В
отношении Чечни могу сказать следующее. План активных действий в этой республике
разрабатывался начиная с марта. И мы планировали выйти к Тереку в
августе-сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в
Москве. Я активно вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному
наступлению. Так что Владимир Путин здесь ничего нового не открыл. Об этом вы
можете спросить его самого. Он был в то время директором ФСБ и владел всей
информацией. Я всегда был сторонником сильной и жесткой политики в Чечне. Но я
бы хорошо подумал, стоить ли переходить Терек и идти дальше на юг.
Судя по высказываниям Степашина, он лично принимал
активное участие в подготовке российской силовой операции, планировавшейся на
август-сентябрь 1999 г., и, очевидно, собирался ее возглавлять. Имидж
«победителя» чеченцев, взявшего «реванш» за унизительное поражение в первой
чеченской войне 1994-96 годов, представлялся неплохим вкладом в его
президентскую кампанию.
Тем не менее, в отличие от будущего «чеченского»
фронта, на внутреннем «российском» фронте Степашина преследовали неудачи. Ему не
удалось ни привлечь на свою сторону Гусинского с его НТВ, ни установить контроль
Администрации (Семьи) над вяхиревским «Газпромом», ни встать во главе
формировавшихся летом 1999 года крупнейших партийных аппаратно-бюрократических
проектов – лужковского «Отечества» и шаймиевско-яковлевской «Всей России».
5. Когда Ельцин узнал о кандидатуре Путина?
Поворотное событие российской
истории произошло 13 июля 1999 г. В этот день Владимир Гусинский начал
наступление уже не столько на Ельцина, сколько непосредственно на членов
Семейной партии – Романа Абрамовича, Бориса Березовского, Александра Волошина и
на саму Татьяну Дьяченко. Стало ясно, что Степашину, не справившемуся с
Вяхиревым, Шаймиевым, Примаковым, Лужковым, Гусинский был тем более не по зубам.
У всех были свежи воспоминания о том, в какую труху за несколько месяцев всего
лишь пару лет тому назад были превращены тяжелой артиллерией НТВ рейтинги и
репутации Немцова и Чубайса.
Но теперь проблема появилась уже
не только у Степашина. Провал проекта «Преемник» в исполнении Сергея Вадимовича
означал катастрофические персональные последствия уже не столько для Ельцина,
сколько для членов Семейной партии.
Юмашева оценила
последствия вероятного поражения относительно дипломатично: ...меня
уже больше волновала перспектива жить в стране, которой в 2000-м году будет
руководить московский мэр... Что было бы со страной, если
бы осенью 98-го года премьер-министром был назначен Юрий
Михайлович Лужков, который с вероятностью в 99,9% стал бы летом 2000-го года
президентом? Я всегда была уверена, что ничего хорошего.
Волошин оказался
менее политически корректен: Если
бы наши оппоненты, Примаков с Лужковым, пришли к власти, я думаю, нас бы порвали
в клочья.
На фоне тотального отступления
Семьи по всем фронтам единственный сколько-нибудь заметный контрудар смог
нанести только Владимир Путин. Управление ФСБ по Владимирской области в июле
1999 г. открыло уголовное дело против «Интеко» и ее владелицы, Елены Батуриной,
супруги московского мэра.
В этот момент стало ясно, что защитить Семью от
грозящей, с точки зрения ее членов, неминуемой расправы может только один
человек. Принципиальное решение стало более чем очевидным.
15 июля Валентин Юмашев вернулся из Завидово в
Москву с полученным от Ельцина согласием на проведение необходимого
зондирования.
16 июля “Гольфстрим” Бориса Березовского приземлился
во французском курортном городе Биарриц на берегу Бискайского залива. Путин с
женой и дочками отдыхали здесь в недорогом прибрежном отеле. Мужчины уединились
для разговора.
– Я
приехал по просьбе президента,
– сообщил
Борис торжественно. –
Он хочет назначить тебя премьер-министром.
Больше ничего говорить было не нужно. Это означало,
что с высокой долей вероятности Путин станет следующим правителем России.
На следующий день Березовский
вылетел в замок Гаруп, в свое поместье на мысе Антиб.
Согласие Путина было передано катавшимся на водных лыжах и занимавшимся
парашютным спортом Татьяне Дьяченко и Валентину Юмашеву.
20 июля после встречи с Шаймиевым
Волошин доложил Ельцину, что переговоры с лидером Татарстана относительно
неучастия последнего в объединительном проекте с Лужковым не дали результата.
Тогда Ельцин предложил встретиться втроем, «попить чайку». В субботу, 27 июля,
на даче в Горках Ельцин вначале попытался уговорить Шаймиева.
Волошин: Ельцин
его пытается за руку схватить, а Шаймиев, как мудрый политик, элегантно так
уходит, зигзагом. Какой-то вялый разговор 5 минут, 10, 15, 20, и что-то все
никак… В какой-то момент Ельцин, смотрю, начинает злиться
– потому что
не получается. Злится –
и, смотрю, сосредоточенно что-то про себя думает, думает, думает, думает. А
Шаймиев что-то говорит. А он, по-моему, даже не очень внимательно слушал.
Подумал, потом прервал его и говорит: «Минтимер Шарипович, ну давайте я вам
сейчас скажу одну вещь, но только между нами. А вы мудрый человек, и дальше
поступайте как хотите»... «Через какое-то время я отправлю в отставку
правительство Степашина, и премьер-министром России станет Владимир Владимирович
Путин. А потом он станет президентом Российской Федерации. В общем, это все, что
я хотел вам сказать», –
говорит, вставая, Борис Николаевич. «Я желаю вам успехов, Минтимер Шарипович».
–
Жмет ему руку, разворачивается и уходит.
По словам
Т.Юмашевой, окончательное
решение Ельцин принял в начале августа:
Это произошло в начале августа, когда папа окончательно принял решение, что
Сергея Степашина он премьером не оставит, а назначит Владимира Путина. И вопрос
стоял лишь в том, когда произойдет смена, в начале августа или позже, уже
осенью.
С самим Путиным Ельцин впервые заговорил о
возможности назначения того на пост премьера только 5 августа.
Путин: Первый
разговор состоялся в четверг [5 августа 1999 г. – А.И.], когда президент
пригласил меня и Сергея Вадимовича, сообщил о своём решении… решении отправить в
отставку правительство. Он сказал, что выбирает… кандидатов
на это место, и я являюсь одним из кандидатов. Я ответил, что... если будет мне
предложено, пойду работать...
В тот же день, 5
августа, Ельцин и собирался назначить Путина. Однако отставка Степашина и
назначение Путина были отложены на четыре дня, до 9 августа. Почему?
6. Почему 9 августа?
Во время встречи Ельцина со
Степашиным 5 августа произошло совершенно необычное явление – Ельцин, объявив
своему собеседнику решение о его отставке, внезапно покинул свой кабинет,
оставив в нем недоумевавшего Степашина. Через час он вернулся уже с другим
решением.
Степашин: А
еще дня через два [5 августа. – А.И.] около восьми утра раздался звонок от
Ельцина... Борис Николаевич пригласил в Кремль. Я догадывался, для чего. Правда,
в тот раз он не подписал указ об отставке, хотя сказал, что принципиальное
решение уже принял и назначит меня на безопасность. Я уточнил: «Опять на ФСБ?»
Нет, говорит, секретарем в Совбез. Пришлось сказать, что не приму предложение.
Ельцин удивился... Сначала мы разговаривали втроем, в присутствии главы
администрации Волошина, потом Александр Стальевич вышел. Вскоре Борис Николаевич
тоже покинул кабинет, оставив меня одного. Так я просидел час. Смысл того
действа до сих пор не понимаю, если честно. Дождался Ельцина, тот сказал, чтобы
я продолжал работу... Через три дня... ...состоялся еще один разговор с
Ельциным, но я уже понимал, что финал предрешен. Борис Николаевич
прокомментировал мое увольнение примерно такими словами: «Правительство работало
хорошо, и я прошу Степашина поддержать своего друга Путина». Все, никаких
претензий... Царь назначил, он же и снял.
Ответ на то, что, скорее всего, тогда произошло,
дают многочисленные отсылки авторов отставки Степашина на ее связь с началом
Дагестанской кампании, правда, с указанием ими очевидно фальсифицированных дат.
Юмашев: Я
думаю, спусковым крючком были события в Дагестане, когда
чеченские сепаратисты вошли в Дагестан. Он понял, что нет
возможности дальше тянуть с Путиным. Я думаю, кстати говоря, что история
могла пойти совершенно другим путем, если бы не было Дагестана и
у Степашина было больше времени...
И тут происходят события в Дагестане. Борис
Николаевич понимает, что не получается, как он хотел, и
он Сергея убирает. Премьером становится Путин.
Примерно дня за четыре
– за пять до
этого совещания, когда Волошин в ответ на дагестанские
события начинает реанимировать Путина...
Ельцин (в
книге «Президентский марафон», написанной Юмашевым):
Назначение Владимира Путина исполняющим обязанности
председателя правительства происходило на фоне вторжения чеченских боевиков в
Дагестан. Оно началось буквально через два дня после
моего указа.
На самом деле реальные события
происходили в совершенно иной последовательности: обострение внутренней ситуации
в Дагестане началось 1 августа, первая встреча Ельцина со Степашиным – 5
августа, настоящее вторжение Басаева в Дагестан – 7 августа, вторая встреча
Ельцина со Степашиным, отставка последнего, назначение Путина и.о. премьера и
объявление его преемником – 9 августа.
Похоже, что первоначально у
Ельцина была информация об ожидаемом вторжении Басаева 5 августа, и потому
именно в этот день он начал процедуры увольнения Степашина и назначения Путина,
чтобы именно Путину предоставить имидж «героя отражения чеченской агрессии».
Однако в ходе самой встречи, очевидно, выяснилось, что вторжение еще не
началось, и тогда отставку Степашина пришлось отложить. Лишь дождавшись начала
военных действий 7 августа и подождав еще два дня, Ельцин отправил Степашина в
отставку и назначил премьером Путина. Судя по случившейся неувязке, можно
понять, насколько высоко авторами операции «Преемник» ценилась возможность
воспользоваться вторжением Басаева в Дагестан и последующей Чеченской войны для
обеспечения пропагандистского сопровождения предвыборной кампании нового лидера.
7. Итак, почему Путин?
Борис Немцов, дольше всех
находившийся в статусе ельцинского любимчика, так и не понял главной
обязанности, безусловное исполнение которой ожидалось от него как ельцинского
преемника.
Немцов: В
августе 1997 года, через пару недель после знаменитого аукциона, меня вызвал к
себе Ельцин. У президента было плохое настроение, и он раздраженно спросил:
«Неужели вы не можете как-то все это делать без шума? Я устал вас защищать»...
...когда открывали часовню Бориса и Глеба на Арбате,
он сказал фразу, которую я не могу забыть: «Вы знаете, я устал вас защищать».
В отличие от Немцова Путин важнейшую задачу
преемника понял сразу.
Ельцин (в изложении
Юмашева): ...я
постоянно и мучительно размышлял: кто меня поддержит? Кто
реально стоит у меня за спиной? И в какой-то момент понял – Путин.
Борис Немцов так и не понял, что главной
обязанностью, безусловным приоритетом преемника в монархической системе является
защита уходящего и ушедшего от власти монарха. А также членов его семьи. Лицо,
само нуждающееся в защите, не способное защитить даже самого себя, не может
защитить своего патрона. Тем более его семью.
Когда Билл Клинтон во время их последней встречи с
Борисом Ельциным поделился своими сомнениями относительно «нового парня», с
которым только что встречался в Кремле, то Ельцин разъяснил
"другу Биллу", в чем,
по его мнению, состоит главное достоинство Путина – «человек он молодой и
сильный». А дочь Ельцина Татьяна добавила «торжественным голосом»: «Нам
стоило таких трудов посадить Путина в это кресло – это был один из самых трудных
наших проектов».
Совсем неслучайно, что самым первым решением нового
исполняющего обязанности президента, принятым в тот же день, 31 декабря 1999
года, стал Указ
Президента Российской Федерации № 1763 «О гарантиях
Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам
его семьи».
Неслучайно и то, что когда бы затем Бориса Ельцина,
Валентина Юмашева, Татьяну Юмашеву ни спрашивали о правильности сделанного ими в
1999 году выбора, они всегда (публично) говорили, что выбор был верным.
И это правда.
Они не ошибались. И не лукавили.
Никакой ошибки не было.
Просматривая еще и еще раз весь список
потенциальных кандидатов в ельцинские преемники, следует признать, что ни
Юмашев, ни Юмашева, ни Ельцин нисколько не ошиблись в своем выборе.
Никто, ни один другой кандидат в
преемники не смог бы обеспечить именно им такого уровня защиты, такого уровня
безопасности, такого уровня комфорта – и в течение такого длительного времени,
как Владимир Путин.
Когда Валентин Юмашев выводил итоговые
строчки написанной
им от имени Бориса Ельцина книги его мемуаров «Президентский марафон», он был
абсолютно точен:
Путин дал людям обеспеченные государством гарантии личной безопасности...
Юмашев не стал писать фамилии этих нескольких
людей.
Наверное, это и не обязательно.
Страна их и так знает.
Андрей Илларионов,
Livejournal, 8 июня 2019