Свидетели Путина
Почему и как они придумали Путина?
48. Бизнес и «Семья».
Леонид Невзлин в интервью Зое
Световой.
«Возникла эта ошибка: отсидеться, и все будет
хорошо»
Обсуждение девяностых – тема, которая в тренде. Я понимаю, почему это сейчас происходит. Фальшь в отношении девяностых, их дискредитация прозвучали потому, что пропагандистская часть администрации президента с самого начала решила показать, что Путин – это альтернатива. Что все было вот так ужасно, а стало вот так, по-другому. И некоторое время, пока нефть росла, им это вполне удавалось. Потому что и уровень жизни где падал, где рос, города хорошели, особенно Москва. И раньше не было возможности в тот мейнстрим вставить свое слово.
И – чувство вины. За
то, что мы могли вмешаться в происходившее, у нас были силы, но мы как бы сдали.
Мы – я себя в этом случае идентифицирую с Ходорковским, с ЮКОСом. Мы отдали себя
в руки так называемой семьи. Термин «семья» в значении «ближайшее окружение
Ельцина» возник еще в начале 1990-х. В разное время под ним подразумевались
разные люди, но к началу 2000-х круг был в достаточной степени сформирован. В
качестве членов «семьи» назывались Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко (позднее –
Юмашева), Александр Волошин, Владислав Сурков, Анатолий Чубайс, Михаил Лесин,
Олег Дерипаска, Роман Абрамович. Поверив в эту «либеральную часть» ельцинского
окружения. Это было ошибкой.
– Вы действительно поверили,
или вам было выгодно с точки зрения бизнеса поверить в то, что Путин и есть
– либеральная власть?
– Позиция
Ходорковского была такая: мы занимаемся бизнесом, а они («cемья».
– «МБХ медиа»)
занимаются политикой. Мы им доверяем, поскольку они люди нашего типа, люди,
которые хотят построить демократию, а мы туда не лезем. Плюс они постоянно
демонстрировали Ходорковскому, и не только ему, нежелание работать со мной,
потому что я действительно вредный элемент, у меня есть принципы, я чувствую
фальшь. А после выборов 1996 года и формирования этой семейной группировки
фальшь была во всем и везде. Они просто решили взять власть, и финансовую, и
политическую, и больше ни с кем ее не делить.
Альтернативой могли быть отдельные вмешательства в
кадровую политику, в медийную составляющую, но Ходорковский очень четко
определил политику невмешательства и, естественно, его слово в этом смысле
закон.
Я занимался как раз
теми вещами, которые были настыке того, что делали чиновники, естественно, в
интересах ЮКОСа, но мог себе позволить и большее. Я видел, по какой причине, кто
куда назначается, ведь кадровая политика при такой власти — это самое главное. Я
согласился "отцепиться" от этого и до сих пор жалею. Жалею, потому что, глядя
назад, я вижу, как эти люди обманули не только нас, но и всю страну, обманули
общество из-за абсолютно корыстных и властных интересов.
– Если бы не было «дела
ЮКОСа», вы допускаете для себя, что могли бы остаться с этими людьми, которых вы
сейчас так жестко критикуете?
– До 2003 года были
два серьезных вопроса для меня, которые предполагали, что такие отношения с
этими людьми все равно ненадолго. Были уже дела – против Гусинского и
Березовского (13 июня 2000 года Гусинский был арестован по делу о
мошенничестве, уголовное дело в отношении Березовского было возбуждено в1999
году. – «МБХ медиа»). И только внутреннее соглашательство с собой:
мы – бизнес индустриальный, а они – медийный, и у них там свои «терки», – меня
расслабило, я себе позволил считать, что это на нас не распространится, потому
что мы не участвовали в кадровых вопросах. У нас не было никаких «торговых»
условий. Поэтому мы исходили из того, что власть к нам лояльна.
Нам казалось, что, если эта власть
демократическая, и если мы идем по западным стандартам, ЮКОС – публичная
огромная компания, в которой заинтересованы и акционеры, и государство, и
работники, и Запад даже, то почему мы должны быть подвергнуты какой-то
обструкции?
И вот возникла эта ошибка:
отсидеться, и все будет хорошо. А процессы стали так развиваться, что дошло и до
нас.
Ваш вопрос – остались бы мы? Скажу
абсолютно откровенно: если бы то, как Путин себя вел до 2003 года, я бы
воспринял, как начало длинного пути тоталитаризма и диктатуры власти, я бы
конечно голосовал за то, чтобы все продать и переехать.
– Когда Путин стал президентом, вы не
подумали о том, что к власти пришел бывший подполковник КГБ, у вас что-то в
голове не щелкнуло?
– Нет. И вот почему:
Путин был не новый на этом рынке. По большому счету, он уже никакой не
эфэсбешник. Он уже давно чиновник, бизнесмен, пахан, как хотите. Он,
естественно, был коррумпирован, связан с бандитами, и он работал под Собчаком. В
отношении Собчака (не выражая никакого личного отношения к Собчаку) – я видел,
что Путин вел себя по-мужски, особенно когда того преследовали. И, собственно
говоря, он дальше в Москве рос в той администрации, которую я считал
демократически настроенной. И то, что они его посадили на ФСБ, мне тоже было
понятно, – потому что им там нужен был свой. Может, он вообще бы оказался
реформатором в ФСБ, но он просидел там всего год.
Андрей Пионтковский написал в первый
день: «Всем привет, КГБ пришло к власти», – я так не считал на тот момент. Я
считал, что ельцинская клика укрепляет себя на всех участках, потому что за
время правления Ельцина много раз бывали сбои, и даже контрреволюции, и всякие
кадровые критичные моменты, те или иные органы были нелояльны, из-за того, что
там сидели в лидерах люди с другими убеждениями. Я был не прав. Потому что Путин
– это не один Путин, это такая андроповско-патрушевская идеология. Старая
идеология советского КГБ, оказывается, была ему более своя, нежели любая другая,
которую он якобы исповедовал – рынок, демократия. Я не мог предположить, что в
мужике, который давно оттуда ушел и пришел во власть с «семьей», что в нем
вернется эта идеология гэбни.
Это ошибка, но многое зависело
больше от них («семьи». – «МБХ медиа»), чем от него. Они
такого выбрали и поставили его в определенные условия.
– Мне кажется, они и сами не
представляли, во что превратится Путин. У них были свои интересы.
– Они же обязаны были представлять! Когда они Путина назначали куда-либо, они проработали, что было в Питере при Путине? Я сейчас проработал.
Некоторые считают, что это была игра ФСБ, что их так обкрутили, потому что поняли их слабые места, и Путина выбрали потому, что он такой серый. Я все-таки думаю по-другому. Я думаю, что это была взаимная игра «cемьи» и Путина, в которой Путин, абсолютно талантливо мимикрирующий под любую поверхность, под любую задачу, просто показал себя своим. И доказал это какими-то действиями, о которых мы, конечно, знаем, но это не тема данного разговора.
Но они («семья». – «МБХ медиа») не имели права не знать, «хуизмистер Путин». Они не имели права относиться к докладу Марины Салье как к чему-то несущественному. Одного доклада Салье достаточно – а это один процент путинского греха, – чтобы его никуда никогда не назначать. Он в принципе преступник, он просто выкрутился в связи с Собчаком, Ельциным и так далее. Но потом, когда все стали рыться в «Петербурге девяностых», стало понятно, почему они так орут про «бандитские девяностые» – они прикрывают свои девяностые.
– Они
переводили стрелки?
– Да.
Андрей Илларионов,
Facebook, 25 августа 2019 г.