История

Израиль ЗАЙДМАН

Кто распял Иисуса Христа?

Навет, которому две тысячи лет

Слово «христианство» основано на недоразумении; в сущности, был один христианин, и тот умер на кресте.

Фридрих Ницше

Эстафету ненависти к евреям христиане восприняли от язычников, но очень быстро у них появились и свои поводы для этого «христианнейшего» чувства. Главным здесь было то, что «евреи распяли Иисуса Христа». Это фундаментальное обвинение стало основой и оправданием всех последующих, в течение двух тысяч лет, преследований евреев со стороны христиан.

Данте в своей «Божественной комедии» спускался вместе с Вергилием по кругам ада, пока не добрался до самого нижнего – девятого. Мы же с вами будем подниматься по кругам обвинений в богоубийстве до самого верхнего яруса, выше которого уже никого и ничего нет.

Эль Греко, Распятие

1. В богоубийстве не еврейский народ виновен, а только его вожди

В данном разделе мы будем следовать за главой «Златоуст» книги Малкольма Хэя. О бытующем уже две тысячи лет убежденности христиан, что в убийстве Христа виновны евреи, он пишет:

«Почва была подготовлена ненавистью, имеющей длительную историю. Ядовитые семена были посеяны очень давно, еще во времена раннего христианства. Миллионы детей всех национальностей впервые услышали о евреях из рассказа о порочных людях, убивших Христа: был осужден евреями, распят евреями. Потом они узнавали, что Бог покарал этих порочных людей и навсегда проклял их народ, поэтому они стали изгоями и не могут жить вместе с христианами. Когда дети вырастали, они начинали размышлять о смысле учения Христа, о Его жизни, смерти и воскресении. Потом для кого-то из них христианство могло стать лишь формальностью, но большинство продолжало исповедовать его в степени, достаточной для того, чтобы сохранить ненависть к вероломному еврейскому народу, народу христопродавцев и богоубийц.

Хотя распространенное представление о том, что „евреи распяли Христа“, восходит к ранним временам христианской церкви, оно не находит ни малейшего подтверждения в тексте Нового завета. Евангелисты Св. Матфей, Св. Марк и Св. Лука постоянно старались подчеркнуть, что еврейский народ, их собственный народ, по большей части не ведал о происходящих событиях и не нес ответственности ни за арест, ни за суд, ни за казнь Иисуса. Рассказ Св. Матфея об этих событиях недвусмыслен. В двадцать шестой главе своего Евангелия он прямо пишет о том, что „евреи“ не имели отношения к заговору против Христа, объясняет, кто были заговорщики, и почему им приходилось действовать тайно. „Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить“ (Матф., 26:3-4)… Эти люди замыслили дело, которое, как они знали, не встретит народного одобрения. Еврейский народ не желал того, что они собирались совершить. Они не представляли ни двух миллионов евреев, живших в то время в Палестине, ни миллиона евреев, живших в Египте, ни нескольких миллионов евреев, рассеянных по всей Римской империи. По меньшей мере, три четверти всех этих людей прожили жизнь и умерли, ни разу не услышав имени Христа.

Заговорщики не выражали воли и большинства евреев Иерусалима. Они, как объясняет Матфей, боялись захватить Иисуса в праздничный день, „чтобы не сделалось возмущения в народе“ (Матф., 26:5), должны были действовать быстро и избегать огласки. Они прибегли к услугам толпы бездельников и негодяев, которую всегда легко возбудить для совершения грязных дел, и с ее помощью создать видимость народной поддержки. Эта толпа составляла большинство среди присутствовавших на суде, и это они отвечали Пилату, пытавшемуся умиротворить их и спасти Иисуса; их слова доподлинно приводит Матфей: „И весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших“ (Матф., 27:25). И хотя Матфей разъясняет, что „весь народ“ означал лишь тех, кто присутствовал, когда „первосвященники и старейшины возбудили… просить Варавву, а Иисуса погубить“ (Матф., 27:20), его рассказ в течение столетий использовался бесчисленными христианскими проповедниками для разжигания ненависти и оправдания еврейских погромов…

Св. Марк также пишет, что еврейский народ не имел никакого отношения к заговору, а если бы узнал о нем, воспротивился бы ему силой. „Услышали это книжники и первосвященники и искали, как бы погубить Его; ибо боялись Его, потому что весь народ удивлялся Его учению“ (Марк, 11:18). „И старались схватить Его, но побоялись народа“ (Марк, 12:12). Они хотели захватить и убить Его, но „говорили: не в праздник, чтобы не произошло возмущение в народе“ (Марк, 14:2).

И в Евангелии Св. Луки ясно различаются отношение к Иисусу заговорщиков и народа. Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его, и не находили, что бы сделать с Ним, потому что весь народ неотступно слушал Его“ (Лука, 19:47-48). „И искали в это время первосвященники и книжники, чтобы наложить на Него руки, но побоялись народа…“ (Лука, 20:19). „И искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому, что боялись народа…“» (Лука, 22:2).

Казалось бы, яснее ясного, что нет никаких оснований обвинять весь еврейский народ или хотя бы его большинство в казни Иисуса. Но читаем Малкольма Хэя дальше:

«Христианская традиция, возлагающая на евреев вину за смерть Христа, впервые намечается в четвертом Евангелии. Для Св. Иоанна эра и события, предшествующие христианству, не представляют особого интереса. В отличие от остальных евангелистов, он пишет с позиций, внешних по отношению к еврейству и даже враждебных ему. Он уже отчужден от еврейского мира, и его Евангелие содержит первые намеки на враждебность, первые признаки религиозной юдофобии. Он, как правило, использует слово „иудеи“ и в тех случаях, когда контекст и сопоставление с другими Евангелиями позволяют заключить, что речь идет о действиях или мнениях первосвященников и старейшин.

В то время как Матфей, Марк и Лука, словно предвидя будущие обвинения против своих соотечественников, пытались заранее опровергнуть их, Иоанн навязчивым употреблением слова „иудеи“ внушает читателю мысль о виновности всего народа. Например, Матфей говорит, что Иисус исцелил сухорукого в субботу, „фарисеи же вышедши имели совещание против Него, как бы погубить Его“ (Матф., 12:14). Иоанн, повествуя о тех же событиях, обвиняет не фарисеев, а „иудеев“: „Посему иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели… и стали иудеи гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу“ (Иоанн, 5:10, 16).

Когда Иоанн рассказывает историю об исцелении слепого, вначале он упоминает о „фарисеях“, однако затем пишет, что родители исцеленного „боялись иудеев“ (Иоан, 9:22), хотя из контекста ясно, что они боялись фарисеев. В той же главе мы читаем, что: „иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги“. Этот „сговор“ был не между иудеями, а между первосвященниками и старейшинами. В десятой главе, посвященной описанию деятельности этой политической группы, Иоанн сообщает, что „…опять произошла между иудеями распря… Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует… И ходил Иисус в Храме, в притворе Соломоновом. Тут иудеи обступили Его и говорили Ему:…если Ты Христос, скажи нам прямо… Тут опять иудеи схватили каменья, чтобы побить Его… Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство…“ (Иоан, 10:19-33). Лагранж предположил, что Иоанн пользуется словом „иудей“ как литературным приемом во избежание бесконечного повторения слов „первосвященники и книжники“. Жаль, что эта интерпретация не приходила в голову никому из ранних отцов церкви...».

Хэй далее сообщает, что не ему первому пришла в голову эта интерпретация: «Как признал современный английский историк, „преступление группки первосвященников и старейшин в Иерусалиме было вменено христианской церковью в вину всему еврейскому народу“ (65, 3). Эта традиция передавалась без особого внимания к действительным фактам и к тому, как они изложены в евангелиях. Так, в 13 веке благочестивый монах Жак де Витри отправился в Святую землю, посетил Голгофу, где, как он повествует в своей „Истории крестовых походов“, он сел и погрузился в размышления „на том самом месте, где евреи делили одежды Христа и бросали жребий о Его хитоне“».

Но почему же «евреи делили одежды Христа», если даже у Иоанна вполне определенно сказано: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим жребий, чей будет…» (Иоан, 19: 23-24). То есть одежды Христа делили не евреи, а распявшие его римские воины. Что же, «благочестивый монах Жак де Витри» не был знаком с Евангелием от Иоанна? И дело ли тут в недостатке «внимания к действительным фактам» или же в нежелании эти факты знать?

Но подчеркнем: «современный английский историк», слова которого приводит Хэй, в «преступлении группки первосвященников и старейшин» не сомневался. А сам Хэй? Об этом – ниже.

Хэй продолжает: «Сочинения средневековых мистиков, в которых религиозное чувство выражено в наиболее популярной форме, показывают, как ненависть превратилась в постоянного спутника набожности. Английская отшельница Юлиана из Норвича, чьи „Шестнадцать откровений божественной любви“ настоятель Индж характеризует как „одну из ценнейших жемчужин средневековой религиозной литературы“, отвергает в своей христианской любви только одну часть человечества: „Хотя Откровение было дано мне силами добра, в котором нет места злу, я ни в чем не уклоняюсь от веры, которой научила меня Святая церковь… В своем Откровении я не видела евреев, погубивших Его, однако я твердо знаю, что за это они прокляты и осуждены навечно, а спасения удостоились лишь те, кто по Его милости обратился к истине“».

Это просто поразительно, как Церковь, весь смысл существования которой заключается вроде бы в проповеди христианской любви, исключает из объектов этой любви один из народов. Еще удивительнее то, что этим объектом, на который, по церковным канонам, христова любовь не распространялась, был тот самый народ, к которому по рождению принадлежали сам Христос и его апостолы – все, без кого и христианство не возникло бы.

А божественные откровения – это, конечно, замечательно, но, как предполагает Хэй, церковники не гнушались редактировать самого Бога: «Эти слова выглядят так, словно они были добавлены Юлианой по совету ее духовника или религиозного цензора, с удивлением обнаружившего, что в „Откровениях божественной любви“ вовсе не упомянута та роль, которую, по средневековому убеждению, в распятии Иисуса сыграли евреи. Правда, это упущение было исправлено позже мистической писательницей Мерджери Кемпе. Описывая Страсти Господа, представшие ее духовному взору, она следует всеобщему убеждению, что к кресту Иисуса пригвоздили евреи: „Она видела, как жестокие евреи положили Его драгоценное тело на крест и, схватив длинный гвоздь… с превеликой низостью и жестокостью вонзили Ему в руку“. Вид евреев, забивающих гвозди, возбуждал одновременно ненависть и благочестие. Анонимный автор начала 16 века упоминает „церковь, в которой находилась деревянная скульптура, изображающая еврея, стоящего перед Спасителем с молотком в руке“».

Хэй (который сам был верующим католиком) не оставляет сомнений в том, что католические священнослужители ради разжигания у верующих ненависти к евреям нередко сознательно искажали дух и букву христианского учения: «Благочестивая изобретательность достигла новых высот в Испании, где в первой четверти 18 века, через два столетия после изгнания всех евреев, рядом с христианской верой и предрассудками по-прежнему процветала ненависть. Сборник популярных в средние века фаблио, изданный в 1728 году и озаглавленный „Centinela contra Judaeos“ („Сто басен против евреев“), возрождал веру в то, что некие евреи, „родившиеся с червями во рту… вели свое происхождение от еврейки, приказавшей кузнецу, ковавшему гвозди для распятия Иисуса, сделать их тупыми, дабы увеличить Его страдания“. В 17 веке рьяный католик, пытавшийся обратить Спинозу в христианство, увещевал его не забывать „ужасные и несказанно жестокие кары, доведшие евреев до столь бедственного и страшного положения за то, что они распяли Христа“.

Чтобы укрепить эту традицию, христианские комментаторы все больше отдалялись от прямого смысла евангельского текста и иногда подставляли слово „евреи“ там, где даже Иоанн писал „первосвященники и книжники“. Например, аббат Проспер Геранжер, рассказывая о Марфе, Марии Магдалине и Лазаре, сообщает больше, чем написано в Евангелии Св. Иоанна. В частности, он пишет, что „Мария Магдалина знала о замысле евреев погубить Иисуса, ибо Святой Дух сошел на нее“. Это не совпадает с повествованием Иоанна, согласно которому убийство Иисуса было замышлено не евреями, а „первосвященниками и фарисеями“ (Иоанн, 11:47)».

Понятно, от католиков не могли отстать православные: «В России народная вера породила ту же ненависть, что и в Западной Европе. Когда императрице Елизавете (1741 – 1761) предложили открыть доступ в страну евреям, мотивируя это экономическими выгодами государства, она ответила: „Я не желаю никаких выгод от врагов Христовых“. Спустя более ста лет, в 1890 году, Александру III был представлен проект официального донесения, в котором рекомендовалось несколько ослабить репрессивные меры против евреев в Российской империи. Царь написал на полях проекта: „Однако нельзя забывать, что евреи распяли Христа“».

Зря только Хэй выводит эти «теплые чувства» к евреям из «народной веры». Не народная вера была тут первичной, напротив, русский народ долгое время практически не имел контактов с евреями, поэтому никакие чувства к ним в народе не могли возникнуть. В народ, равно как и в правящие круги России, ненависть к евреям была привнесена православной церковью, которая заимствовала ее у своей католической сестры (несмотря на более чем прохладные отношения между ними с давних пор), а, возможно, унаследовала еще от Византии. Да Хэй и сам признает это: «Православным постоянно напоминали об этом: „Представители придворного духовенства публично проповедовали, что христианин не должен вступать в дружеские отношения с евреем, ибо евангелие велит ненавидеть убийц Спасителя“»).

Подтверждением сказанного может служить свидетельство великого князя Александра Михайловича, дяди (и близкого друга) последнего русского царя: «До того, как я вошел в общение с официальной церковью, слово „еврей“ вызывало в моем сознании образ старого улыбающегося человека, который приносил нам во дворец в Тифлисе кур, уток и всякую иную живность. Я испытывал искреннюю симпатию к этому человеку с добрым морщинистым лицом и не мог допустить мысли, что его праотец был Иуда. Но мой законоучитель ежедневно рассказывал мне о страданиях Христа. Он портил мое детское воображение, и ему удалось добиться того, что я видел в каждом еврее убийцу и мучителя. Мои робкие попытки сослаться на Нагорную проповедь с нетерпением отвергались… „Русский царь не может делить своих подданных на евреев и неевреев, – писал Николай I на докладе русских иерархов, которые высказывались в пользу ограничения евреев в правах“…Таким образом, мой прежний антисемитизм объясняется влиянием на меня учения православной церкви, но это чувство исчезло, как только я понял лицемерный характер этого псевдохристианского учреждения».

Но вернемся к повествованию Хэя: «Степень ответственности евреев за арест, суд и распятие Христа была определена высшим авторитетом христианской церкви, Св. Петром, чье суждение показывает, сколь пристрастен был евангелист Иоанн. Петр говорил о вине „мужей Израильских“, обращаясь к ним, собравшимся в „притворе Соломоновом“ (Деян., 3:12); то есть он обращался к конкретным людям, действительно виновным в совершившемся. Св. Петр знал о роли, которую они сыграли в заговоре и на суде; они, по его свидетельству, были соучастниками преступления. Однако заключительные слова Петра часто предают забвению: „Впрочем, я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению“ (Деян., 3:17)...

Христианская традиция, особенно в первые столетия христианства, фактически игнорировала утверждение Св. Петра, что „власть предержащие“ действовали в неведении“. Св. Иоанн Златоуст резко противоречит Петру, когда пишет в своей Восьмой проповеди, что „евреи… грешили не по неведению, а в полном знании“. Однако, какова бы ни была степень виновности „власть предержащих“, нет ни малейшего основания исключать из их числа тех, за кого молил на Голгофе Иисус: „Отче! Прости им, ибо не знают, что делают“ (Лука, 23:34)».

Но складывается впечатление, что и сам Хэй «фактически игнорирует утверждение Св. Петра, что „власть предержащие“ действовали в неведении». И не только Св. Петра, но и Иисуса. Подробнее мы остановимся на этом в следующем разделе.

А пока идем за Хэем дальше: «Распространенное в средние века убеждение состояло в том, что „евреи“ все виновны, что они действовали по злому умыслу, поэтому вина их навеки ложится на весь еврейский народ. Все евреи из поколения в поколение осуждены влачить рабство у христианских владык. Св. Петр полагал иначе. Если бы христиане помнили его слова, история евреев в их долгом изгнании была бы, возможно, другой, и западная цивилизация, может быть, не стала бы свидетельницей того варварства, к которому пришли немцы с их газовыми камерами и лагерями смерти.

Вопреки сказанному Св. Петром, в христианском мире существовало убеждение, что всякий, будь то христианин или язычник, кто преследовал или убивал евреев, действовал как орудие Божьего возмездия. Согласно Флёри, автору труда по истории церкви, написанному в первой трети 18 века, но не утратившему значения и сейчас, Бог „начал наказывать“ евреев в 38 году христианской эры. В тот год в Александрии разразились анти-еврейские беспорядки. Множество людей было убито, и их тела таскали по улицам. „Таким способом, – писал Флёри в 1732 году, – начало обнаруживаться божественное воздаяние евреям“.

Разрушение в 70 году Иерусалимского храма и беспощадное уничтожение более миллиона человек в глазах многих благочестивых христиан было частью плана божественного воздаяния. „Евреи, – писал автор „Священной истории“ Сульпиций Север, были таким образом наказаны и рассеяны по всему свету только потому, что наложили свои безбожные руки на Христа“. Это толкование событий повторялось на протяжении веков. Одно из тяжелейших оскорблений здравому смыслу и исторической истине бросил Боссюэ. В своих многочисленных проповедях и в 11 главе II части „Рассуждения о всеобщей истории“ он поведал о кровавом ужасе того, что он называл „божественным воздаянием проклятому народу“.

Тезис о „воздаянии“ мы встречаем и 300 лет спустя в „Истории Франции“, предназначенной для юношества (1947): „Наказание евреев-богоубийц не заставило себя долго ждать. Через 36 лет после смерти Спасителя римский император Тит захватил Иерусалим и до основания разрушил еврейский Храм. Рассеянные по всему миру евреи так больше никогда и не смогли вновь стать народом. Они скитались по свету, как проклятые, вызывая презрение других народов…“ Итак, все еще есть люди, верящие, что евреи были обречены на изгнание из Палестины потому, что разгневали Бога своими делами. Но если бы все народы подвергались изгнанию по этой причине, вряд ли многие из них жили бы сейчас на своей земле».

Но имело ли место само то Божье наказание евреев, о котором пишут христианские авторы, а именно – намеренное рассеяние их между народами? Хэй об этом сообщает: «Были ли события 70 года результатом божественного воздаяния или нет, но то, что реально произошло, передавалось и истолковывалось неверно. После разрушения Иерусалима евреи не были изгнаны из Палестины. Тем не менее средневековые христиане верили, а многие современные христианские писатели продолжают повторять и теперь, что евреи были рассеяны по миру именно тогда. „Тит разрушил Храм Ирода, – пишет Х.В. Мортон, – и рассеял евреев по свету“. Отдав должное этой общепринятой традиции, он через несколько страниц повествует о восстании евреев в Иудее, происходившем намного позже. Римляне подавили этот мятеж с обычной для них жестокостью: „Юлий Север начал беспощадную войну… в которой… было убито 580 тысяч человек“. Если римляне вырезали четверть населения (хотя это, вероятно, преувеличение), то в Палестине через 50 лет после разрушения Храма оставалось более двух миллионов евреев. Следовательно, Тит не „рассеял этот народ по всему свету“. После разрушения Храма евреям еще разрешалось жить в Палестине (всюду, кроме Иерусалима). На протяжении первых столетий новой эры они занимались главным образом земледелием и не имели никаких национальных и политических прав».

То есть, по Мортону, в 70-м году, Тит одержав победу в Иудейской войне, оставшихся в живых евреев рассеял по всему миру, а в 132 году (успели собраться опять, что ли?) евреи снова подняли восстание (Хэй называет его 2-й Иудейской войной).

Выходит, христиане две тысячи лет поддерживали ложь о Божьем наказании евреев – ради того, чтобы самим иметь предлог для их «наказания» в любой момент, когда они сочтут это нужным и выгодным для себя.

Важно еще уяснить – за что конкретно христиане в течение двух тысяч лет наказывают евреев, а если еще точнее – за что с такой беспредельной жестокостью мстят им? За то, что по их вине был несправедливо казнен человек? Но в те времена были несправедливо убиты тысячи и тысячи людей, в том числе и людей выдающихся.

Хэй приводит пример: «Иосиф Клаузнер пишет: „Евреи как народ были гораздо менее виновны в смерти Иисуса, чем греки как народ были виновны в смерти Сократа. Но кто теперь думает об отмщении соотечественникам Сократа, нынешним грекам, за его кровь? Однако на протяжении последних девятнадцати веков мир не переставал мстить за кровь еврея Иисуса его соотечественникам-евреям, и они расплачивались и продолжают расплачиваться за это реками крови“».

Да что там древние греки, в более близкие к нам времена сколько невинных душ было погублено от имении самого христианства! Только на совести Святой инквизиции – сотни тысяч людей, по ложным обвинениям сожженных на кострах. В их числе тоже были такие выдающиеся личности, как, например, Джордано Бруно. А массовые побоища гугенотов во Франции? Конца этому мартирологу нет. Если подходить к этому с той меркой, с какой христиане подошли к евреям, то за это надо бы, пожалуй, всех католиков уничтожить.

Но почему христиане прощают своим христианским предкам убийства сотен тысяч христиан же, а за убийство одного еврея готовы искоренить все еврейское племя?! Чем объяснить этот абсурд?

Да никакой загадки и никакого абсурда здесь нет. Когда Хэй говорит, что «мир мстит евреям за кровь еврея Иисуса», он лукавит. Мир (христианский мир) мстит евреям за богоубийство. В начале этой главы приведен текст самого Хэя, где говорится, что до наших дней даже не слишком прилежные христиане «сохранили ненависть к вероломному еврейскому народу, народу христопродавцев и богоубийц». В других местах его текста говорится об их ненависти к «убийцам Спасителя».

Теперь все ясно: христиане мстят евреям за убийство не человека, пусть даже самого выдающегося, а за убийство Бога. Убийство людей – это одно, как говорил один из сановников Петра I – «бабы еще нарожают», а богоубийство – совсем другое…

Но – кричат евреи, – если Иисус, как вы утверждаете, Бог, то Бога убить невозможно, и, как опять же вы сами утверждаете, он скоренько воскрес, то есть убийство было как бы понарошке, ну, вроде спектакля: Онегин пиф-паф – Ленский, будто убитый, падает, занавес опускается, и он, отряхнувшись, встает живой и невредимый.  Как же можно за одно понарошное убийство, за спектакль, натуральным образом уничтожать миллионы людей?! 

Ответа христиан (тех, которые обвиняют евреев) на этот вопрос мы никогда не слышали.

И еще евреи кричат: вы же, христиане, с самого начала утверждаете, что Христос проповедовал милосердие, любовь к ближнему, даже к врагам, но никак не месть. Какие же вы его последователи, как вы можете называть себя христианами, если горите непреходящей жаждой мести к евреям?

И на этот вопрос даже от самых высоких христианских авторитетов (из числа тех, кто поддерживает тезис о виновности евреев) мы тоже не слышали.

Подведем итоги. Малкольм Хэй показал: к казни Иисуса Христа причастны только жившие в то время вожди евреев – первосвященники, старшины, ну там еще немного фарисеи, книжники, а обвинять в богоубийстве весь еврейский народ нет никаких оснований. И получается, что двухтысячелетние преследования и убийства евреев лежат на совести Церкви, которая исказила смысл Евангелий, лежащих в основе христианского вероучения.

И, кстати, уважаемый читатель, вам не приходило в голову, что сам термин «богоубийство» выдает в его авторах скрытых язычников? Да, в языческих культах боги, как и любая тварь, смертны. Но в подлинном монотеизме это немыслимо: Бог по определению вечен и бессмертен.