Зона

Небанальность зла

Вот что я писал в августе в комментариях под некоторыми постами, когда Юрию Дмитриеву дали 3,5 года и демократическая общественность радовалась относительно мягкому приговору, почти поглотившему уже отсиженный Дмитриевым срок:

«Радоваться фактическому оправданию Дмитриева и скорому его освобождению пока рано. Не исключено, что требовавшая 15 лет прокуратура, взбешенная фактическим оправданием их жертвы, опротестует и этот приговор.»

Увы, как в воду глядел…

И ведь не сказать, что это я накаркал – этот вывод напрашивался, это логически вытекало из их живодерской сущности потомственных садистов. Добавили ведь не полгода, не год, даже не два, как бывает обычно при пересмотре дела – наказание увеличили почти в четыре раза! Это ли не выдает с головой их палаческую сущность? – Ей-богу, было бы скорее удивительно, если б они это не сделали.

Ханна Арендт в своей известной книге «Банальность зла» объясняла, что Адольф Эйхман, нацистский палач, ответственный за «окончательное решение еврейского вопроса», не был по своей природной сущности палачом и даже просто антисемитом. Она, наблюдавшая Эйхмана на процессе, проходившем в Иерусалиме в 1961 году, пришла к выводу, что единственное побуждение, двигавшее Эйхманом в его деятельности, – желание роста по нацистской карьерной лестнице. Добросовестный служака, ретиво исполнявший возложенные на него обязанности.

Банальность зла.

Третий рейх и гестапо просуществовали 12 лет. Четвертый рейх и «руссише гестапо» живы по сей день. Более чем 100-летнее существование «руссише гестапо» на генетическом уже уровне вывело породу садистов, совершающих зло ради самого зла, по нутряной потребности своей. Путинские палачи, засадившие Дмитриева на 13 лет, это именно такой случай, зло ради зла, избывание ими своего природного садизма, а также, конечно, месть за его деятельность, чтоб другим неповадно было расследовать и вообще каким-либо образом ворошить преступления их предшественников. – Их можно только прославлять.

Я неоднократно уже писал, что главная беда России – это не коммунизм, как думали демократы в эйфории после победы над путчистами в 91-м году. Главная российская беда, ее ахиллесова пята – это ее имперская суть. В 91-м году, уничтожив Советский Союз, который был лишь одной из реинкарнаций Российской империи, не тронули имперскую матрицу. Именно она должна быть прежде всего уничтожена в постпутинской России.

Но уничтожение имперской матрицы – это дело все-таки не одного дня. А вот что должно быть сделано немедленно, когда падет путинский режим и в России наступит очередная демократизация, «перестройка» – это расформирована и запрещена ФСБ, как организация преступная, и обязательно проведен над ней, как над преступной организацией, трибунал. Это даже важнее, чем суд над КПСС, поскольку коммунисты после 1991 года стали маргиналами и возврат их к власти невозможен, а «руссише гестапо» не только не маргинально – оно двадцать лет назад захватило власть в государстве и сделало его орудием своих преступлений.

Впрочем, оба процесса – над КПСС и «руссише гестапо» – вполне можно объединить в один трибунал. И ни в коем случае не слушать доброхотов, которые тут же начнут утверждать, что никакое государство без спецслужб существовать не может, что они нужны для его безопасности. Когда это ЧК – ОГПУ – НКВД – КГБ – ФСБ занимались собственно безопасностью страны? – Исключительно своей безопасностью и безопасностью правящей верхушки, охраной их от народа. «Руссише гестапо» должно быть полностью расформировано и развеяно по ветру, а потом уже в обновленной постпутинской России с нуля, на чистом листе можно начать создавать спецслужбы, которые будут заниматься исключительно безопасностью государства, и ничем больше – в том числе, следить за тем, чтобы никакое «руссише гестапо» никогда более не возродилось из пепла. Как это было сделано в послевоенной Германии. Ну нет сегодня в ФРГ никакого гестапо – есть BND (Bundesnachrichtendienst), служба внешней разведки, и есть BfV (Bundesamt für Verfassungsschutz), федеральная служба защиты конституции, которые никому не придет в голову заподозрить в том, что они являются правопреемницами гестапо.

А здание Лубянки, как, может быть, и не хотелось бы сохранить как историческое здание, – после всех чудовищных преступлений, совершавшихся и продолжающих совершаться по сегодняшний день, должно быть, как в свое время Бастилия, символ французского абсолютизма, сровнено с землей – как символ невиданного доселе в мировой истории деспотизма. После того, разумеется, как все архивы будут из него вывезены, и к которым будет открыт свободный доступ исследователям.

Только после всех этих мероприятий появится надежда, что Россия перестанет быть огромной живодерней, уничтожающей собственных граждан, каковой она является последние сто лет.

Вадим Зайдман