Евреи и «Советский проект», том 1 «Советский проект»

Часть 4. Идея общинности, соборности, коллективизма

Глава 21

О славянской «теплоте» и западной «сухости»

Впроголодь – учим всех экономике, земледелию,

в буре национальных конфликтов –

дружбе народов, в буре социальных конфликтов –

социальной справедливости…

Юрий Кашук,

рецензия на «Краткий словарь по научному коммунизму», 1989 г.

И все же многие иностранцы, как, например, цитированный выше венгр Ласло Хофер [189], указывая на все российские или украинские безобразия, тем не менее, отмечают пленившую их «славянскую теплоту». Если об этом говорят люди «со стороны», значит, что-то в этом есть? 

Вот еще факт. В Штутгарте состоялась посвященная России выставка работ знаменитейшего немецкого фотографа (живущего, правда, уже 20 лет в США) Герда Людвига. Десять лет подряд он ездит в Россию. Вот как он объяснил [230] свое увлечение страной: «Почему я все время возвращаюсь туда? В минусовую температуру, в комнаты гостиницы, где или ужасно холодно или невыносимо жарко, к официантам ресторанов, ворующим еду с праздничного стола? Только из-за души, из-за русской души. Из-за бесконечных ночных разговоров о смысле жизни». Живет герр Людвиг одиннадцать с половиной месяцев в Штатах (в Германии, наверно, все-таки не так комфортно), потом на две недели в Россию – послушать о смысле жизни. Потом возвращается в США и опять живет нормальной скучной жизнью. А русским жить некогда, им надо развивать взгляды на смысл жизни – приедет герр Людвиг, не повторять же ему прошлогодние сентенции…

Несколько экзотически охарактеризовал русскую «теплоту» Александр Проханов [231]: «Меня привлекало московское, кремлевское, княжеско-царское самодержавие: темное, с плахами, с дыбами, но все же теплое, несмотря на это». Ну, застеночной «теплоты» на Руси было досыта и в петровские, и в советские времена. И сегодня («сегодня» означает 2003-2004 годы, когда писались соответствующие главы) пытки подследственных, вплоть до смертельных исходов, как свидетельствуют омбудсмены России и Украины Олег Миронов (бывший) и Нина Карпачева (см., например, [232]), остаются повседневностью. Дыбу совсем неплохо заменяет, например, противогаз, если натянуть его на голову задержанного и по мере необходимости перемыкать ему дыхание. Впрочем, если кто соскучился именно по дыбе, то – вот, пожалуйста.

Марина Локотецкая сообщала [233] с заседания Одесского областного суда, где проходил суд над десятью членами интернациональной подпольной организации «Коммунисты-революционеры», состоящей из граждан России, Украины и Молдавии. Их обвиняли в подготовке государственного переворота на Украине. Методы проведения следствия по этому делу охарактеризовал президент Одесской правозащитной академии Валерий Кочетов: «В ходе следствия над обвиняемыми измывались, добиваясь признаний. Им надевали на голову полиэтиленовый пакет, вставляли иголки под ногти. Особенно жестоко пытали Данилова, который отказывался давать показания. Его, например, подвешивали на дыбе». Один из обвиняемых скончался во время следствия. В медицинском заключении говорится, что у него была «травма живота – подреберная гематома – и разрыв печени». Но проверка (естественно, ведомственная) «не нашла в чьих-либо действиях состава преступления». Печень у человека как-то сама собой разорвалась.

А вот еще информация из Москвы [234]. По чистой случайности был задержан водитель начиненных взрывчаткой «Жигулей», отставной моряк-подводник из Питера Александр Пуманэ. Допрашивали его «человек сто из разных служб – розыск, убоповцы, эфэсбэшники… его постоянно кто-то куда-то выводил». Понятно, каждому хотелось первому раскрыть преступление. В итоге задержанный, 38-летний моряк, через 3 часа скончался. Диагноз: «Смерть вызвала обширная гематома головного мозга. Кроме того, на теле обнаружены многочисленные ушибы мягких тканей спины, живота и задней поверхности бедер». Самое «смешное»: многочисленные дознаватели так и не сумели (не успели?) ничего узнать у дознаваемого о хозяевах взрывчатки и ее назначении.

Но обратимся к менее экзотическим проявлениям славянской «теплоты». Приведу наблюдения украинской журналистки Клары Гудзик [192]: «В палате клиники, где я только что лечилась, нас было шестеро. Большинство – женщины-работницы, горожанки в первом поколении. Весьма неплохие люди. Все, как могли, помогали другим, делились едой, особенно с теми, кого никто не посещал. А длинными вечерами, как водится, вели нескончаемые разговоры – о себе. Рассказывали также о своей работе на фабриках, в мастерских, на хлебо-молоко-мясокомбинатах. И чем, вы думаете, эти порядочные, милые люди особенно гордились? А тем, как ловко и практично они «пользовались» своей работой…Через высокие заборы летели мешки с цементом; целлофановые пакеты с мясом обвивали тело под юбкой; мелкие электродетали терялись в больших платках. Работница хлебокомбината с гордостью рассказала, что когда она вышла на пенсию, в углах ее дома стояли четыре больших мешка сахара. Она обеспечила сахаром и мукой также своих детей. Я с нетерпением ожидала рассказа соседки, когда-то работавшей на заводе горнодобывающих машин – что можно было «взять» там? Выяснилось, что эта женщина была членом цехкома и в результате объехала чуть ли не все курорты Союза – за всех своих подруг по цеху. И ни тени сомнения или стыда. Напротив, речь шла о норме жизни. Этот народный обычай оказал (и продолжает оказывать) незаурядное влияние на качество всего нашего материального окружения. Украденный цемент заменялся песком, сметана – сывороткой, а чем компенсируются на мясокомбинате вынесенные оттуда пуды мяса, лучше не знать. Перечень можно продолжать до бесконечности, ибо каждый берет, что «плохо лежит» вокруг его места труда, и общество безоговорочно это санкционирует. Когда кто-то поднимается «наверх», то круг его возможностей расширяется, а мораль остается той же самой».

Когда в разрушенном землетрясением Спитаке комиссия пыталась выяснить, почему рухнули построенные по сейсмостойким проектам дома, выяснилось то самое: цемент при их возведении заменялся песочком. То же имело место и при строительстве Чернобыльской АЭС (хотя не это было главной причиной аварии: были, видно, и другие «подмены»).

Вот такая «теплота»: в тесном кругу – добрые, подельчивые люди, но, если не лицом к лицу, не стесняются обирать даже товарищей по работе. А доходит до кровного интереса, так и лицом к лицу не постесняются рвать кусок изо рта друг у друга. Вспомним, например, фильм «Гараж» – очень реалистичная житейская (советская) история. В общем, все это – из той же оперы под названием «Советский коллективизм»…

Ну, а что же на Западе? Выше говорилось о способности западных людей к самоорганизации в отстаивании общих интересов, готовности их к взаимопомощи в экстремальных ситуациях. Но как они относятся друг к другу в повседневной жизни? Уж на что мы привыкли считать замкнутыми и чопорными англичан, но вот Анатолий Адамишин, бывший посол РФ в Англии, пишет [235]: «Мало кто, как англичанин, готов прийти на помощь. Мало я видел стран, где люди так приветливы».

В одном из номеров «Литературной газеты» за 2001 год было опубликовано интервью с молодым московским художником Максимом Георгиевым, который с 1988 года работает в разных европейских странах. Интервью состоялось в Москве, куда он приехал в гости к родителям. На Западе, по его признанию, ему порой приходилось очень нелегко. Тем не менее, он говорит [236]: «За рубежом люди менее отчуждены. Иерархические ступени там менее заметны. Тебя стараются понять. Ко мне очень тепло относились нередко совсем незнакомые люди. Здесь я такого и в прежние времена не ощущал, и сейчас не чувствую». И даже такое: «Там живут спокойно и не делают таких страшных вещей, как мы – не отвергают людей из-за денег, например». Подобных свидетельств много, в том числе – из «страны желтого дьявола».

Так что насчет того, где больше «теплоты», а где – меркантилизма,– вопрос, по меньшей мере, спорный. Сошлюсь еще на мнение Леонида Бородина, писателя, несомненного русского патриота (его патриотизм «сам» Кара-Мурза признает!). Вот его слова [237]: «Коммунизм переварил Россию… Элементарный, примитивнейший материализм достиг такого апогея в массовом сознании, какого даже на «бездуховном Западе» нет».

Давайте послушаем, что говорят о нашей жизни не экзальтированные интеллектуалы вроде Герда Людвига, а простые иностранцы. Одна из здешних русских газет задала ряду немцев, впервые побывавших на просторах СНГ, вопрос: «Что вас больше всего удивило в России?». Привожу, кратко, их ответы [238]. Клаус Мюллер (Оснабрюк): «У меня создалось впечатление, что Россия – страна без законов и правил». Юрген Майер (Мюнстер): «Потрясла красота украинских женщин. Каждая вторая – просто красавица. Просто глаза разбегаются…Там женщины работают на очень  тяжелых работах. Сам видел, как они рельсы таскают и асфальт лопатой разбрасывают, а здоровенный мужик сидит и руководит процессом. Абсурд какой-то!» Ольга Кнехт (Кобленц): «Сильно воруют. Меня за время пребывания в Новосибирске дважды обворовали. А еще очень много пьяных и среди них немало девушек». Бернд Янсен (Анкум): «Поразили чистосердечность и гостеприимство россиян. Но к животным относятся плохо. Всюду – беспризорные кошки и собаки. Не раз видел, как хозяин бил своего пса…Впрочем, о какой защите зверей может идти речь, если в стране нарушаются элементарные человеческие права». Герхард Адамек (Фрайбург): «В Киеве, в Бориспольском аэропорту, у меня украли чемодан. Полицейский, улыбаясь, похлопал меня по плечу и заявил, что это не кража, а перераспределение благ. Мол, богатые должны делиться с бедными… До сих пор не могу успокоиться от столь откровенного хамства». Пауль Вернер (Дюссельдорф): «Пьют прямо на работе. Один такой работничек на бензозаправке в Минске мыл нашу машину и заснул прямо на капоте, упершись носом в лобовое стекло. Пришлось его будить, включив «дворники», которые раз за разом щелкали его по носу. Еле добудились». Эрика Фогт (Билефельд): «Удивило хлебосольство людей при ужасающей нищете. Случайно узнала, в какие долги влезли пригласившие нас люди, чтобы достойно принять гостей. Недельное пребывание нашей семьи обошлось нашим молдавским друзьям в три их месячные зарплаты».

В 2003 году национальный немецкий телеканал ZDF предложил семье Мехель из Баварии (муж, жена и четверо детей) прожить 5 месяцев на байкальском острове Ольхон – в условиях, в каких живут местные жители. Об их жизни был показан документальный фильм, писали газеты [239]. Немцы были в восторге от природы Байкала, отметили открытость и душевность сибиряков. Говорили, конечно, о жутком убожестве бытовых условий. Но  самое тяжкое впечатление произвела на них «всеобщая летаргия, в которой живут люди. Они ничего не хотят, ничего не добиваются. Для многих главным в жизни является водка. Непонятно, почему люди, которые живут в таком прекрасном и обильном уголке земли, согласны влачить такое жалкое существование. Вокруг такая красота, а вся деревня завалена горами мусора, который никто не убирает. Люди предпочитают сидеть дома, курить или пить». Обратите внимание: многие говорят об открытости, гостеприимстве наших людей, но что на другой стороне медали…

Кстати, наши люди в своем большинстве и здесь остаются такими, независимо от национальности: российские немцы, евреи. Приходилось слышать несколько очень характерных историй. Вот одна из них. Еврейка из Украины вышла замуж за местного немца. У кого-то из пожилых родственников, получателей социальной помощи, случился день рождения. Естественно, накрыли роскошный стол, тем более, что ждали немецкого гостя. А немец потом возмущался: это мы для того работаем, платим такие налоги, чтобы они могли так объедаться! О том, что мы ведем гораздо более скромную каждодневную жизнь по сравнению с ними, а гости для нас – святое, он знать не хочет…  

Я уже, кажется, писал выше, что внешне отношения между людьми на Западе могут показаться более «сухими», чем у нас, – здесь не принято совать нос в чужие дела. Хорошо это или плохо? Дело вкуса и привычек. Не исключено, что восточные славяне, перейдя к западному образу жизни, что-то потеряют. Но даром ничего не дается. Разве мы, перебравшись из коммуналок в отдельные квартиры, ничего не потеряли? Кто хочет назад в коммуналку? А сумеют русские, украинцы взять из западных ценностей все лучшее, не утратив присущего им своеобразия, – Бог в помощь.

Еще раз повторю: даром ничего не дается, что-то находишь – что-то теряешь. Что выбирают люди, видно из направления потоков миграции. Отовсюду – из стран Африки, Азии, Латинской Америки – люди стремятся, зачастую рискуя жизнью, в страны Запада. Теперь, когда рухнул «железный занавес», такой же поток идет из бывших социалистических стран, особенно из СНГ. Вот результаты опроса, проведенного фондом «Демократические инициативы» и Киевским международным институтом социологии [240]: «Каждый третий украинец (33,8%) хотел бы иммигрировать из страны. Среди респондентов в возрасте до 30 лет, имеющих высшее образование, хотели бы иммигрировать 66%». Другое сообщение [241]: «По данным Верховного комиссара ООН по делам беженцев, Россия заняла первое место в мире по количеству своих граждан, просивших политического убежища в других странах».

Обратного потока – за «теплотой», за «смыслом жизни» – что-то не видно. Вот даже и герр Людвиг больше пары недель жизни в «гостиницах, где или ужасно холодно или невыносимо жарко», где «официанты ресторанов воруют еду с праздничного стола», не выдерживает. А надо думать, он поселяется не в самых худших гостиницах. И возвращается он на «постылый Запад» не потому, что у него деньги на проживание кончились. Он уже столько их заработал, что не только до конца жизни – на десять жизней хватило бы. Но возвращается…

Мысль, которую я хочу сейчас изложить, в образной форме выразил поэт Сергей Гандлевский [242]. Корреспондент газеты задал ему вопрос: «Как вы относитесь к убеждению «почвенников» в уникальности русской духовности и культуры, способной вывести Россию на особый путь развития?»

Ответ: «Например, человек устроил вчера припадок, перебил всю посуду и носился за домашними с топором, и если даже окружающие верят в его исключительность, лучше ему неделю-другую об исключительности не говорить, а стараться повернуть его к общепринятым нормам общежития… Я люблю свою страну и именно поэтому пожелал бы ей лет 200-300 пожить в обличье смиренных Голландии или Бельгии. Своеобразия от этого не убудет, если оно действительно есть. А куража поубавится».