Евреи и «Советский проект», том 1 «Советский проект»

Часть 9. Кто повинен в крахе «Советского проекта»?

ЧАСТЬ 9. КТО ПОВИНЕН В КРАХЕ

«СОВЕТСКОГО ПРОЕКТА»?

Дмитрий Ниткин так описывает [3] взгляды Кара-Мурзы на причины краха «советского проекта»: «Есть много сетований о нынешнем, воистину плачевном состоянии российской экономики – но даже без намека на сколь-либо серьезный анализ возможных способов исправления положения. Есть светлые воспоминания о советском прошлом – опять таки, без анализа экономических причин, вызвавших к жизни „перестройку“ и последующие события. По мнению С.Г.Кара-Мурзы, таких причин просто не было. Ну что ж, для продемонстрированного автором уровня экономических знаний – вполне соответствующий по глубокомысленности вывод».

Глубина теоретических знаний нашего аналитика (системного) отражена здесь вполне адекватно, но Ниткин основывается, видимо, на его «Советской цивилизации», а другой его труд – «Евреи, диссиденты и еврокоммунизм» не читал. Как отмечалось в предисловии, в этом труде Кара-Мурзой создана стройная теория в объяснение краха «советского проекта»: первую дыру в плотине пробурила еврейская элита, в образовавшийся проем ринулись советская интеллектуальная элита и еврокоммунисты, третьим эшелоном пошла партийно-государственная элита СССР и – плотина рухнула. Выходит, если бы не евреи, «советский проект» стоял бы в веках нерушимой скалой.

Глава 40

Имел ли социализм успех хоть в какой-нибудь стране?

Любопытные идеи. Интересно было бы

проверить их на практике, на каком-нибудь народе,

который не жалко. Ну, например, на русских.

Отто фон Бисмарк о социализме

Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот,

Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот. 

Иосиф Бродский

Итак, в СССР социализм потерпел крах. Но почему от него отказались также все страны Центральной и Восточной Европы? Да, они были сателлитами СССР, и под его влиянием социализм в них также претерпел деформации. Но легче было, вероятно, устранить эти деформации и сохранить столь дорогой трудящимся строй, где нет эксплуатации человека человеком, чем перейти к ненавистному эксплуататорскому строю? Нет, не захотели трудящиеся, бегом убежали от этой «вековой мечты человечества».

Ну ладно, сателлиты. Но вот в Югославии социализм развивался независимо, а порой даже в противоборстве с первой страной социализма. Югославский писатель, государственный деятель Добрица Чосич, президент Югославии в 1992-93 годах, еще в 1990 году констатировал [317]: «Югославская альтернатива так называемому реальному социализму потерпела поражение». Что случилось с этой страной в последующее десятилетие, мы хорошо знаем. Была в Европе еще одна совсем независимая от СССР социалистическая страна – Албания. Где она теперь? 

Поехали в Азию. В КНДР за годы строительства «социализма с корейским лицом» вымерло от голода не менее 10% населения. Во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже на алтарь борьбы за социалистический путь развития были положены миллионы жертв. Что там ныне осталось от социализма? Особая статья – Китай. Но и там от социализма осталась только власть компартии, а экономические успехи достигаются только там и настолько, где и насколько социалистические методы хозяйствования заменены сугубо капиталистическими. Вопрос теперь в том, как долго продержится этот противоестественный симбиоз.

Латинская Америка. Тут, естественно,  любой разговор о социализме начинается с «Острова Свободы». Вот что писал о Кубе директор Института экономического анализа РФ Андрей Илларионов [318]: «Экономическая катастрофа, принесенная социализмом, отбросила Кубу, входившую в 50-х годах в четверку наиболее богатых латиноамериканских государств, в число самых бедных стран Западного полушария. Двадцатое столетие Куба завершает с реальным доходом на душу населения, вдвое меньшим, чем в 1950 году». В стране действует карточная система практически на все.

Правда о ситуации на Кубе выпирает даже из неуклюжей лжи моего оппонента. Вот он пишет: «Кубинцы по требованию США даже перестали препятствовать „лодочной эмиграции“». А в США этих любителей демократии ловят и сажают в концлагерь, многих заковывают в кандалы» [1, стр. 222]. Как обычно, источников этой «информации» автор не называет. Подвергнем ее элементарному анализу. Зачем США требуют от Кубы не препятствовать «лодочной эмиграции» – для достижения плановой заполняемости концлагерей, для предотвращения безработицы в кандальной промышленности? Ну хорошо, поверим оппоненту: США требуют «не препятствовать», но тут же ловят беглецов и заковывают в кандалы. Но, несмотря на это, а также на то, что часть беглецов попросту тонет в пути (переправляются-то на чем попало), люди уже десятилетия продолжают бежать. Как должно быть страшно то, от чего они бегут… Или, может быть, Кара-Мурза в Москве знает о концлагерях и кандалах, а кубинцы, живя в 80 километрах от США, не подозревают о судьбе своих соотечественников в этой стране? Лгать все-таки надо с умом…

Но Куба была не единственной страной в Латинской Америке, где проводился социалистический эксперимент. Эдгар Чепоров сообщал из Никарагуа сразу после потери власти сандинистами [319]: «Сандинисты более десятилетия находились у власти. Доходы населения за это время снизились на две трети. На треть сократилась площадь обрабатываемых земель. Треть населения – без работы. В стране не хватало самого необходимого. За годы правления сандинистов погибло 30 тысяч человек (при населении 3,5 миллиона)». А вот что писал из Манагуа о правлении сандинистов 9 лет спустя Юрий Крючков [320]: «Попытки внедрить административные методы управления в рыночную экономику страны привели к развалу рынка и невероятному разрастанию бюрократического аппарата. В результате – неизбежная коррупция, падение производительности труда. За 10 лет революции Никарагуа из преуспевающей страны субрегиона превратилась в самое бедное государство Западного полушария… Реальная заработная плата упала более чем на 90%. Если в 1979 году на среднюю дневную зарплату можно было купить три десятка яиц или 12 литров молока, то в 1989-м – два яйца или два литра молока».

И был еще эксперимент Альенде в Чили. Вот что о нем пишет сейчас, по случаю 30-летия пиночетовского путча, Андрей Арндт [321]: «Министрами стали четыре человека „из рабочих“… Началась широкая кампания национализации и огосударствления, на смену буржуазной конкуренции пришло соцсоревнование. Мгновенно развалилась экономика и начались отвратительные дефициты и нехватки. Забастовали рабочие – целыми отраслями. А что Альенде? Увы, он выдавал только популистские лозунги: „У нас литр молока стоит теперь один песо!“ Так ведь молоко пропало из лавок!» Впечатление такое, будто он учился экономике у нашего системного аналитика. Помните (см. главу 1): «Что за чушь! При чем здесь рентабельность, если хозяйство было нерыночным и его цель – не прибыль, а чтобы все были сыты?»

Словом, везде одно и то же. Как писал [322] в «Известиях» Лев Тимофеев: «Победа социализма всякий раз неизбежно приводит к тому, что наступает момент, когда распределять становится нечего». В Союзе ходил анекдот: «Что будет, если построить социализм в Сахаре?» – «Первые несколько лет будет как раньше, потом начнутся трудности с песком»…

Тут нам самое время перейти к Африке. Как известно, в недавние времена многие страны Черного континента шли «по некапиталистическому пути», естественно, при «бескорыстной помощи Советского Союза». Остановимся только на «успехах» одной из них – Мозамбика. Вот, например, корреспондент «Правды» (!) М. Зенович в статье под названием «С верой в победу!» описывает [323] в 1982 г. (!) работу второго по грузообороту порта страны Бейры. В порту занято около трех тысяч докеров. «У зарегистрированного докера, даже если у него в данный момент простой (в среднем докер занят три рабочих дня в месяц), размер пособия больше, чем заработок деревенского бедняка. К тому же зарплата докера не зависит от фактически затраченного им времени. Отсюда – прогулы и другие отрицательные явления». Любопытно было бы узнать, как можно, работая три дня в месяц, еще и прогуливать…

Но, может быть, лучше обстояли дела в сельском хозяйстве, остававшимся главным сектором народного хозяйства страны? «С серьезными проблемами сталкивается Мозамбик и в сельском хозяйстве. О них мне рассказали в провинции Газа, где создан агропромышленный комплекс на реке Лимпопо (Ау, доктор Айболит!). Планы предусматривали значительное расширение посевных площадей и пастбищ, широкую механизацию производства. Однако на этом пути возникло немало трудностей. В 1981 году было собрано почти вдвое меньше риса, чем было намечено. Сказались несоблюдение сроков полевых работ, плохое знание почв. Удобрения, семена и пестициды не поступали вовремя и использовали их не всегда со знанием дела. К тому же участники созданных здесь кооперативов в период сбора урожая предпочитали работать на собственных приусадебных участках, а для уборки общественных полей пришлось привозить добровольцев из города».

Мне одной последней фразы хватило бы, чтобы выдать мозамбикским товарищам сертификат, удостоверяющий, что они построили не какое-то там непонятное «некапиталистическое общество», а полномасштабный, развитый социализм, в принципе не хуже советского.

Но были еще страны, которые формально не относились к социалистическим, но где было немало симптомов этого недуга. Нет, это была не Швеция, как думают многие: «90% шведской промышленности – частный сектор» [324], и этим все сказано. Самым «социалистическим» из «несоциалистических» государств еще недавно был Израиль. И дело не только в тамошних кибуцах, о которых мы поговорим позднее. Вот что, например, писал [325] об израильской экономике Анатолий Викторов: «Существуют государственные предприятия и компании, неправдоподобно дорого обходящиеся национальному бюджету и лишающие экономику страны естественного отбора в результате спасительной конкуренции. На шее бюджета висит и раздутая бюрократия с абсолютно интернациональными чертами: паразитизмом, бездушием, извращенной логикой, всегда направленной только на доказательство необходимости своего существования. Бюрократия непобедима, поскольку ее защищает закон «квиюта» (постоянства), т.е. права на пожизненное занятие чиновником своей должности, независимо от его профессиональной пригодности или поведения с клиентом. Приезжий из бывшего СССР может сердечно поздороваться со столь хорошо ему знакомой номенклатурой». Много других знакомых черт обнаружил автор в Израиле: «уравниловку, боязнь выдающихся талантов, конкуренции умов и воль».

Дошло до того, что, как писал Антон Носик [326], американское правительство отказало Израилю в кредите в 10 млрд. долларов. Основанием послужило заключения экспертов о том, что «экономика Израиля характеризуется ярко выраженными социалистическими элементами: государственная монополия в большинстве сфер производства, хроническое субсидирование казной убыточных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, работающих по принципу «уравниловки», чудовищно раздутая бюрократия». Был сделан вывод: Израиль не сможет справиться с погашением займа. Далее автор пишет о том яростном сопротивлении заинтересованных кругов, которое встречают попытки либеральных реформ в стране.

Истоки этих явлений поясняет [327] доктор химических наук Леонид Письмен, бывший москвич, с 1975 года – профессор Техниона в Хайфе: «Израиль был основан революционно, социалистически настроенными сионистами, воинствующими атеистами. У них было много общего со здешними строителями социализма. В промышленности делалась ставка на развитие государственного сектора. Сектор частный, напротив, всячески стремились прижать – налогами, всевозможными ограничениями…  Как и повсюду, социалистический сектор показал свою неэффективность. Везде он прогорает». Профессор, правда, говорит, что в стране начались серьезные перемены, идет повсеместная приватизация и т.д. Но я был в Израиле в 1994 году, и элементов социализма там было еще более чем достаточно. В частности, продолжал царствовать «квиют». На предприятиях рабочие делились на две «касты»: имеющих и не имеющих «квиют». Первые имели ряд льгот, уволить кого-то из них не было никакой практической возможности, вторые и оплачивались хуже, и могли в любой момент быть уволены.

Таким образом, израильский социализм, пусть и не такой всеохватывающий и зверский, как в иных краях, тоже оказался тормозом развития страны. Обращаю внимание читателей: в небольшом отрывке из статьи А. Викторова дважды повторяется слово конкуренция: «лишающие экономику спасительной конкуренции», «боязнь конкуренции умов и воль». Видимо, это ключевое слово, разделяющее две экономические системы: где боятся конкуренции, там застой, отставание и, что самое неожиданное для социалистов, неравноправие.  Достаточно указать на пресловутый израильский квиют: им укоренившиеся рабочие защищаются от конкуренции новичков.

А вот что сообщалось в статье «Таинственный остров» [328] о Тайване: «Поначалу в основу политики были положены идеи Сунь Ятсена о решающей роли государства в экономике. Однако позднее под влиянием США был взят курс на развитие частного предпринимательства и рыночной экономики… Остров за короткий период превратился из аграрного в индустриальный. Если 40 лет назад Тайвань в основном поставлял на мировой рынок рис и сахар, то сегодня 94% его экспорта составляют промышленные товары». Ну, кто теперь не знает: Тайвань – один из самых успешных азиатских тигров.