Евреи и «Советский проект», том 1 «Советский проект»
Часть 9. Кто повинен в крахе «Советского проекта»?
Глава 46
Возможно ли восстановление «советского проекта»?
Умный учится на чужих ошибках,
дурак – на своих
Мудрость народная
А как назвать того, кто и из своих
ошибок уроков не извлекает?
Недоумение авторское
Мне представляется, что после всего сказанного, ответ на поставленный вопрос абсолютно ясен. Но я вынужден рассмотреть высказывания моего оппонента на этот счет. Вот он говорит [1, стр. 192]: «Да, первая попытка устроить жизнь на началах справедливости не удалась – элите такая жизнь ненавистна, и она вошла в союз с Тетчер и Солженицыным. Бывшие «кухаркины дети» с дипломами, утратившие память, тоже соблазнились». Ну, мы видели: попытка эта «устроить жизнь на началах справедливости» была далеко не первой и точно так же не последней. Все они провалились, так что о случайной ошибке, случайной неудаче говорить не приходится.
Но Кара-Мурза никак не хочет признать тот факт, что крах социализма («советского проекта») был вызван его коренными пороками, он вновь и вновь возвращается к «предательской» роли элиты, номенклатуры, советского руководства: «Разумеется, без того, чтобы на сторону противника в холодной войне перешел весь правящий слой (номенклатура), эффект от диссидентов был бы нулевым…» (стр. 153); «В последний период холодной войны, когда на сторону противника перешло почти все руководство СССР и влиятельная часть интеллектуальной элиты, им удалось парализовать волю и сознание большинства граждан…» (стр. 169).
Тут возникает целый букет вопросов. Где и когда в истории человечества было видано, чтобы все руководство, весь правящий слой страны (огромной страны!) перешел на сторону противника? Бывало, что после катастрофического поражения в войне верхушке того или иного государства ничего иного не оставалось, кроме как cдаться на милость победителя. Это тот случай? Тогда так и надо сказать: «советский проект» потерпел катастрофическое поражение. И как это номенклатуре вмиг «удалось парализовать волю и сознание большинства граждан»? Может быть, воля и сознание граждан были парализованы гораздо раньше?
Вот еще цитата из его труда: «За десять лет мы многое поняли, собрали и изучили большой объем данных. Из них следует, что восстановление России возможно на той же траектории, что и советский проект, пусть и в новых формах» (стр. 193). Допустим – восстановили. Но где гарантии, что через время элита снова не соблазнится, а воля и сознание граждан опять не окажутся парализованными? Ага, восстановят, но «в новых формах». Почему бы не приоткрыть читателю хоть краешек тайны – в чем будут заключаться «новые формы»? А так, что же, сударь, – сотрясение воздуха…
Все, что можно выудить из 250-страничной книги на этот счет – вот оно: «Рационализация советской идеологии и сокращение в ней идеократического компонента назрели» (стр. 152) и «Обоснование советского проекта вполне могло быть переведено на язык рациональных понятий, и в открытом диалоге никакого шанса на успех диссиденты иметь не могли» (стр. 153). То есть речь идет не об улучшении самого проекта (надеюсь, из предыдущего нашего изложения ясно, что это и невозможно), а о лучшем его идеологическом припудривании, точнее, о припудривании мозгов тех, кому второй раз попытаются всучить этот просроченный продукт. Во всей огромной (по объему) «Советской цивилизации» о предполагаемых «новых формах» тоже ни слова нет.
И еще насчет «рационализации советской идеологии». Да ведь целые две главы книги [1] Кара-Мурзы – «Диссиденты – советская «закваска» антисоветского проекта» и «Антисоветизм «белых патриотов» – посвящены обоснованию того, что «проект» и пальцем нельзя было трогать. Не только в том смысле, что власти этого не допускали, это само собой, но Кара-Мурза считал тогда и, главное, считает и теперь: любое прикосновение было опасным – не только для касающихся, но прежде всего – для самого «проекта»!
Я уже не говорю о диссидентах-западниках, о Сахарове, а также о Солженицыне, Шафаревиче и большинстве «белых» патриотов – для всех них моему оппоненту не хватает отрицательных эпитетов. Для него нет разницы: Плеханов, Колчак, Новодворская, Шафаревич – все они на противоположной от него стороне баррикады, все заклятые враги «советского проекта» (стр. 187). Но вот он говорит (стр. 174) о «сравнительно небольшом и малоизвестном, но очень важном течении диссидентов – тех, кто не был и не стал врагом СССР в холодной войне и не вступал в союз с его открытыми врагами, но в желании «исправить» пороки советского строя на время оказался в стане диссидентов». Я бы только сказал не «оказался», а их «оказали» в этот стан.
Далее Кара-Мурза рассказывает (стр. 174-179) об одном из этих диссидентов – В. Н. Осипове, характеризуя его так: «диссидент-патриот, даже во многом патриот именно советской России». Отсидел патриот два срока: первый – 7 лет, второй – 8. «Первый срок, – говорит сам Осипов, – заработал по бестолковщине, непонятно за что. А вот вторым сроком я горжусь. Я бы и теперь сел за издательство русофильского журнала. За чистое и благородное дело». И добавляет: «Хотя сажать – если подходить строго, согласно УК РСФСР с комментариями, – было не за что: никаких «выпадов» против «советского социалистического строя не было».
А вот какую оценку дает этому мой оппонент: «В. Осипов, историк, а затем православный интеллектуал, прилагает к советскому идеократическому традиционному обществу крайне евроцентристские критерии т. н. правового общества. „Сажать – если подходить строго, согласно УК РСФСР с комментариями, – было не за что“. Как это не за что? При чем здесь УК РСФСР с комментариями? Ведь В. Осипов прекрасно знает, что он в квазирелигиозном советском государстве был активным еретиком. Как религиозный человек, он должен понимать, что это значит…Разве когда Яна Гуса посылали на костер, кто-то сомневался в том, что он христианин. Нет, он всего лишь был еретиком…Ведь в 1974 г. для следователей КГБ различия между антисоветскими течениями в диссидентстве были нюансами».
Я затрудняюсь определить, чего в этом пассаже больше: саморазоблачения автора с его готтентотской моралью или разоблачения средневековой сущности советского государства. Такой силы разоблачения не у каждого диссидента найдешь. Следователям недосуг было различать нюансы антисоветизма? Но Осипов, как признает Кара-Мурза, был не антисоветчиком, а советским патриотом, и именно из патриотизма хотел «советский проект» чуть-чуть улучшить. А все равно, следователям некогда разбираться, «против» ты или «за», сиди и не рыпайся, не твое это собачье дело. На костер еретика! Помните, как Великий Инквизитор («Братья Карамазовы») едва не сжег на костре Иисуса Христа – мешал Святой Инквизиции поддерживать в христианах – для их же счастья! – дух повиновения.
И при чем здесь, в самом деле, УК РСФСР, да еще с комментариями, чай не в так называемом правовом государстве живем! Мало ли что УК издание русофильского журнала не считает преступлением, следователям виднее. Еще бы набрался наглости Конституцию CCCР (лучшую в мире – по оценке Кара-Мурзы) вспомнить, где прописаны свобода слова, свобода печати и прочие так называемые свободы. И не смущает моего оппонента даже то, что он (пользуюсь его же выражением) оказывается «в одном флаконе с Новодворской» – ведь она тоже утверждает, что в СССР и Конституция, и УК, и вообще все законы стоили меньше туалетной бумаги, ибо та хоть мягкая.
Далее кратко передаю рассказ Кара-Мурзы (стр. 178-180) о писателе Л.И. Бородине. «Он тоже был известным диссидентом-патриотом. Человек несгибаемый и цельный, много лет отсидел за свои убеждения и ни разу не поступился ни ими, ни обыденной совестью… Его много лет «вел» один и тот же следователь КГБ, и время от времени между ними происходили принципиальные беседы. Бородин объяснял следователю, что руководство КПСС ведет дело так, что власть рано или поздно перейдет в руки антисоветских сил, которые в то же время будут радикально антирусскими. И поэтому он, Бородин, и его товарищи считают своим долгом бороться с КПСС. На это следователь ему отвечал так. Он и его товарищи, поставленные охранять безопасность СССР, и сами прекрасно видят, что руководство КПСС ведет дело так, что власть рано или поздно перейдет в руки антисоветских сил. Они, работники КГБ, пока не знают, как это можно предотвратить, какова стратегия и тактика противника. Но они наверняка знают, что плотину надо охранять до последнего, и если позволить таким, как Бородин, проковырять в плотине дырку для небольшого ручейка, она рухнет гораздо быстрее. Тогда заведомо не хватит времени подготовить новую линию обороны и спасти положение. Поэтому он Бородина, который не прекращает своих попыток проковырять эту дырку, вновь отправляет в очередную ссылку».
Заканчивает автор свой рассказ так: «Если брать этот случай как чистую модель, в моих глазах прав был именно следователь. Если не знаешь общего средства спасения, то хотя бы оттягивай момент катастрофы – не позволяй размывать плотину. Может быть, за выигранное тобою время кто-то найдет выход».
Поразительно, как можно в коротком повествовании наворочать столько нелепостей и нестыковок. Будем рассматривать ситуацию с позиций самого правоверного советского патриота, для которого нет более высокой цели, чем спасение «советского проекта». Кто может найти выход, если никому, кроме руководства КПСС и КГБ, не позволено его искать, но это руководство, как признает следователь, ведет дело не так, а КГБ тоже ничего не может придумать? Не естественно ли в таком бедственном положении подключить свежие силы? Нельзя, а вдруг дырку проковыряют. За дырку с КГБ спросят, а если плотина и так рухнет, виновных не будет.
«Если не знаешь общего средства спасения»… Но, вероятно, Осипов, Бородин и их товарищи имели какие-то конкретные предложения и могли разрабатывать их дальше. Но их же отправляли каждый раз в тюрьму или очередную ссылку. Да что там диссиденты, вот «Правда» рассказала [368], как в 1980 году, когда страна готовилась к ХХV1 съезду партии, коммунист директор Киселевской обувной фабрики Теймураз Авалиани написал письмо Брежневу, в котором писал о том, что в стране накопилось много тяжелых проблем, и потому съезд не должен превратиться в очередной театрализованный спектакль и т.д. Авалиани, рассказывает «Правда» (естественно, уже в перестройку), чудом избежал психушки.
Я еще раз возвращаюсь к утверждению оппонента, что в перестройку правящему классу СССР, соблазненному диссидентами, «удалось парализовать волю и сознание большинства граждан». Из приведенных примеров отчетливо видно, что воля и сознание граждан целенаправленно парализовались все 70 лет «советского проекта». Если бы у «проекта» не было других причин, чтобы рухнуть (а их, как мы видели, было более чем достаточно), одной этой глухой закрытости, оставлявшей его без притока свежих сил, свежих мыслей, хватило бы для его погибели. Но Кара-Мурза и сегодня, когда его любимый «проект» рухнул, утверждает: прав был следователь…
Как с этим его утверждением согласуются приведенные выше: «Рационализация советской идеологии и сокращение в ней идеократического компонента назрели» и «Обоснование советского проекта вполне могло быть переведено на язык рациональных понятий»? Кто мог заняться этой рационализацией, если руководство КПСС закоснело, КГБ играло роль сторожевого пса той самой идеологии, а больше никому не позволено было к ней прикасаться? Квадратура круга…
Так все-таки: прав был следователь или нет? Безусловно, да! И это блестяще подтвердила перестройка: с каждым прикосновением к величественному зданию «советского проекта» оно оседало и рушилось на глазах. Прежнее советское руководство чувствовало это шкурой и потому и хранило свой монополизм, как зеницу ока. Егор Яковлев, бывший главный редактор «Московских новостей», сказал от имени поколения «шестидесятников» [210]: «Практически всю свою жизнь мы отдали тому, чтобы эмпирическим путем прийти к заключению, что этот строй улучшить нельзя, он начинает разрушаться, как только его пытаются совершенствовать». Яковлев говорит, что первым человеком, который это сказал, был Солженицын. Но Солженицын не был первым: Хайек сказал об этом еще в 1944 году в книге «Дорога к рабству» [20].
Следователь не прав: если социализм (в частности, «советский проект») не трогать, он загнивает и с таким же успехом рушится. Перестройка и вызрела из понимания того, что, если в здании ничего не менять, оно неминуемо рухнет. Куда не кинь – всюду клин. Квадратура круга…
Все становится понятным, если вспомнить, что социализм – не закономерная фаза в истории человеческого общества, а его болезнь. Общественное устройство можно совершенствовать. А болезнь? Мы же видели: капитализм ни в ХVII, ни в ХIХ веках не боялся коммунистических экспериментов, в ХХ-ХХ1 веках не боится (и даже способствует им) социалистических «народных предприятий», во многих капиталистических странах десятилетиями легально действуют компартии. Общественный строй чувствует свою силу, свою укорененность в жизни, и потому ничего не боится. А социализм боялся собственной тени. Видно, нутром чувствовал свою выморочность.
Приведу еще мнение беглеца из советского «рая» Анатолия Федосеева. В изданной в 1976 году книге «Западня» он объяснил причины своего бегства тем, что понял: «Никакое усовершенствование социализма не может привести к жизни, приемлемой для человека».
Диссиденты, следователи КГБ, евреи, русские патриоты, психушки, перестройки, репрессии, оттепели и пр. могли только несколько ускорить или замедлить, но никак не предотвратить летальный исход для «советского проекта» и «социалистического проекта» на планете в целом. «Проекту» еще крупно повезло в том, что первое его масштабное воплощение пришлось на Россию: вряд ли еще где-нибудь он продержался бы так долго.
В заключение – несколько слов о том, как объясняет крах «советского проекта» Кожинов. Вообще-то повествование в его двухтомном труде заканчивается 1964 годом. Но все же в последней главе 2-го тома он вкратце касается этого вопроса. Естественно, выморочность, принципиальную нежизнеспособность социализма, а вместе с ним и «советского проекта» он не видит. Куда девалось его представление о том, что все более или менее значимые события в жизни стран и народов есть «порождение хода истории». Крушение советского социализма для него «беда» (т. 2, стр. 383), объясняемая различными второстепенными причинами, в частности, тем, что (стр. 382) «образование – в результате Победы – „соцлагеря“… „востребовало“ интернационализм, а не обращение к самосознанию России». Вот держались бы Сталин и его наследники нерушимо за идеологию «черносотенцев»-почвенников, и стоял бы советский социализм в веках. Смешно…
Или вот он говорит (стр. 383) об «очевидном „поражении“ страны в 1990-х годах»: «Эта беда явилась оборотной стороной великой Победы 1945 года». Казалось бы, здравая мысль: пиррова победа 1945 года, несомненно, ускорила крах советского режима. Но я немного слукавил, полностью фраза звучит так: «Эта беда явилась оборотной стороной великой Победы 1945 года, представлявшейся не плодом многовековой истории России, а „заслугой Коммунистической партии“, как утверждал тот же Хрущев». Вот если бы Хрущев утверждал обратное…
Не понимал и не мог понять почвенник, в силу своей идеологической зашоренности, самого главного: крах «советского проекта» и всех форм социализма на планете и есть одно из проявлений того самого «неумолимого, неотменимого никакими ухищрениями хода истории», в данном случае – гигантского, общечеловеческого процесса перехода от традиционного, патримониального общественного уклада к современному, либерально-демократическому укладу. Социализм был попыткой задержать этот переход, обойти, подменить его – ничего не вышло. Симптоматично, что в том же ХХ веке потерпели крах другие попытки обмануть ход истории – разные воплощения фашизма, национал-социализма, даже такие смазанные формы, как диктатура «черных полковников» в Греции или сменившие друг друга режимы Альенде и Пиночета в Чили.
На переломе ХХ – ХХI веков этот исторический процесс, в точном соответствии с предсказанием Хантигтона, застопорился на границах мусульманского мира и вновь споткнулся на пороге России. Насколько это фатально, мы рассмотрим в главе 53.
Итак, в гибели «советского проекта» прежде всего виновен он сам: не жилец он был на белом свете, ибо был заведомо обреченной попыткой остановить ход истории. И только благодаря неистощимому терпению русского народа задержался он на земле на долгих семь десятилетий.