Евреи и «Советский проект», том 2 «Русские, евреи, русские евреи»

Часть 2. Один день, который потряс мир

Глава 12.

Смеют защищаться!

Рассыпались, бежали, словно мыши,
Попрятались, подобные клопам,
И околели псами...
Сын Адама,
Не плачь, не плачь, не крой руками век,
Заскрежещи зубами, человек,
И сгинь от срама

Хаим Нахман Бялик, из поэмы «Сказание о погроме», 1904 г.

От самых разных людей и, конечно, прежде всего от антисемитов, можно услышать упреки евреям в том, что они не оказывают сопротивления насильникам и убийцам. Сколько было этих упреков в связи с акциями по уничтожению евреев фашистами. Дескать, когда становилось очевидным, что гибель неминуема, почему они покорно шли на заклание, а не бросались на своих палачей – хоть кого-то из них убили бы или изувечили. Я на эти упреки всегда задавал встречный вопрос: а какое сопротивление фашистам оказывали советские военнопленные? Их было более 5 миллионов, и это были взрослые мужчины. Большинство сдавалось с оружием в руках вместо того, чтобы драться до последнего. Причем не только в 1941 году, но и в 1942, когда уже кое-что было известно о судьбе, которая их ожидает в немецком плену. А много ли было актов сопротивления с их стороны уже в немецких лагерях? Со стороны евреев их было больше: известны восстания в гетто Варшавы, Белостока и некоторые другие.

После кишиневского погрома 1903 года с резкими обвинениями в адрес своих соплеменников в трусости и несопротивлении погромщикам выступили виднейшие еврейские общественные деятели того времени: Жаботинский, Дубнов, Бялик, Ахад-Гаам и другие. Они призывали евреев организовываться для самообороны. Как мы видели, уже во время кишиневского погрома они пытались оказать сопротивление, но оно было плохо организовано и не имело успеха. Позднее в некоторых случаях евреи действовали успешнее. И оказалось, в этом их тоже можно обвинить!

Вернемся к описанному выше кишиневскому погрому. Буровский пишет, что власти догадывались о возможности погрома, но никаких мер по его предотвращению не приняли. Он объясняет это «ленью и сонностью» властей. Я полагаю, что причина была не только в этом, но сейчас нам важна констатация самого факта: власти ничего не предприняли, чтобы предотвратить погром.

Евреи тоже догадывались о возможном погроме. Что они должны были в связи с этим делать, зная, что на защиту властей положиться нельзя? По мнению Буровского, им следовало, очевидно, пассивно ждать, когда их начнут громить, а затем взывать о помощи все к тем же «ленивым и сонным» властям. Такой вывод логически следует из его текста, ибо, написав, что власти «пропускали мимо ушей и глаз множество признаков» приближающегося погрома, он с возмущением пишет далее [4, т. 2, стр. 98]: «А уж евреи к нему готовы – заранее вооружились! А погром ли это вообще? Все-таки погром – это когда „одна часть населения нападает на другую“. А тут – кто на кого нападает?» Для него сам тот факт, что евреи «заранее вооружились», ставит их в один ряд с погромщиками. Он, бедолага, уж так хотел, так старался разобраться, «кто на кого напал», но никак не смог решить эту сложнейшую задачу, и пребывает теперь в мучительном недоумении: «А погром ли это вообще?»

Продолжу его цитату: «В Нежине и даже Балте евреи были скорее пассивными защитниками своих домов и своей части города. И оружия у них тоже не было». Объяснил бы нам ученый человек, что это такое – «пассивные защитники». Очевидно такой «защитник», по мысли Буровского, должен просить громил: «Ну, хлопцы, не убивайте моих деточек, не насилуйте мою жену, не громите мою лавку, я же вам ничего плохого не сделал!». Я прошу читателя вернуться к главе 8, где описаны (по Буровскому же) результаты «пассивной защиты» в Балте и окрестностях: убитые, раненые, изнасилованные – только евреи и еврейки, даже еврейские куры и скот уничтожались, христианские погромщики – все целы-целехоньки, равно как и их имущество. Вот это – нормальный погром! А в Кишиневе евреи вздумали защищаться и даже убили при этом четырех громил – ну как тут русскому человеку не возмутиться?! Буровский и возмущается: «„Погром“, как вы помните, начался с того, что евреи стали стрелять по христианам, плескать в ПРОХОЖИХ серной кислотой, – то есть, называя вещи своими именами, напали на русское население».

Что ж, «назовем вещи своими именами»: эта его фраза – подлость. Он пишет: «как вы помните», но на самом деле надеется на то, что мы забыли, о чем он сам писал одной-двумя страницами ранее. Не пожалею места, приведу еще раз выдержки из его же описания хроники кишиневского погрома: «6 апреля все началось почти как в Балте: мальчишки кидали камни в окна еврейских домов. Пристав с околоточным пытались их задержать, но их самих «осыпали каменьями». Появились и взрослые, и „неприятие полицией решительных мер» привело к разгрому двух еврейских лавок и «нескольких рундуков“. Полиция арестовала до 60 человек… Аресты не остановили погромщиков». Если это не начало погрома, то что же?

Далее он описывает события следующего дня, 7 апреля: «Прошел новый слух: правительство разрешило бить евреев. Потому что они враги престола и отечества. Ах, так?! К середине дня начался собственно погром: группы христиан начали вторгаться в разные части города, уничтожая имущество евреев. Полиция принимала меры, но было ее мало… В войсках по случаю пасхи многие офицеры были в отпусках, управлялась армия плохо, нечетко. Если войска вызывались, они, как правило, не заставали погромщиков, не успевали за событиями». Это тоже еще не начало погрома?

И только после этого, пишет он же: «И вот тут „часть евреев, вооружась револьверами, прибегла к самозащите и начала стрелять в громил… из-за угла, из-за заборов, с балкона… бесцельно и неумело, так что выстрелы эти, не принеся евреям ни малейшей помощи, вызвали у громил дикий разгул страстей“».

Я обращаюсь к читателю: как можно назвать автора, который на страницах 95-96 своей книги пишет то, что приведено здесь в последних трех абзацах, а на странице 98, – что «„Погром“, как вы помните, начался с того, что евреи стали стрелять по христианам…» И еще: на стр. 96 у него евреи «прибегли к самозащите и начали стрелять в громил», а на стр. 98 он о том же эпизоде сообщает, что евреи «напали на русское население». Напомню еще, что фраза о защите от громил взята им из обвинительного заключения по делу, а вот о нападении евреев на русское население – это уже его собственное творчество. Ну, как можно назвать этого человека, обремененного к тому же степенями доктора философских и кандидата исторических наук?

Все «перлы» его «анализа» кишиневского погрома мы рассматривать не будем – слишком много места это потребовало бы. Но возьмем еще его утверждение о том, что «евреи стали… плескать в ПРОХОЖИХ серной кислотой». «Прохожие» выделены прописными буквами Буровским – для пущего эффекта. Но давайте вдумаемся в рисуемую им картину. Стоят на мирной улице евреи и плескают в ничего не подозревающих прохожих кислотой – можно в это поверить? Не думаю. Значит, речь идет не о «мирной улице», а о местах, где происходит погром. Но тогда картина выглядит по-другому: с одной стороны – толпа погромщиков, с другой – обороняющиеся как могут евреи. Какие тут «прохожие»? И, если евреи плескали кислотой в прохожих (а уж в погромщиков – тем более), следовало ожидать множества этой кислотой обожженных. Но в перечне пострадавших, приведенном Буровским, таковых числится… один солдат.

И не странно ли: в городе евреев было 50 тысяч, христиан – 58 тысяч, разница небольшая. Евреи имели огнестрельное оружие, христиане – только «подручные средства», ну там ломики, топорики, а убитых и раненых евреев раз в десять больше, чем христиан. Буровский объясняет это тем, что христиане «оказались лучшими боевиками, чем евреи». А, может быть, более жестокими? Они ведь и шли разрушать, грабить и убивать, а евреи только вынужденно защищались. Он много раз повторяет, что евреи неумело обращались с оружием. Но они же не участвовали в дуэли один на один. Много ли умения требуется, чтобы палить из револьвера по толпе погромщиков? В кого-нибудь да угодишь. Он даже не обсуждает версию, что евреи не стремились убивать, а, может быть, хотели выстрелами только отогнать громил.

А что касается умелости евреев как стрелков,.. замечу между прочим: не худо бы ему оборотиться на собственную «умелость» как «писателя»: концы с концами у него не сходятся буквально на каждом шагу. На стр. 96 он пишет: «Евреи были вооружены явно лучше, но нет никаких данных, что стрельба нанесла хоть какой-то ущерб христианам». А на стр. 98 читаем: «Их револьверная стрельба на удивление неэффективна: за весь день… всего 9 попаданий – несчастный „мальчик Остапов“ и 8 раненых». Мальчик, видно, попал под пулю случайно, но остальные 8 попаданий – это разве не «хоть какой-то ущерб»?

Кстати, в Томском погроме уже русские «революционеры» тоже пытались отбиться от «манифестантов» стрельбой из револьверов, но были толпой «манифестантов» (как говорилось в сообщении, вообще безоружных) буквально сметены: видно, револьверы в руках людей, которым противостоит многократно превосходящая их по численности толпа, не такое уж эффективное оружие.

Когда дело доходит до гомельского погрома, тут негодование «объективного исследователя», каковым рекомендует себя Буровский, достигает крещендо. По нему, евреи и развязали погром, и нападали на мирных христиан, стремясь «отомстить за Кишинев». Спорить с ним на эту тему трудно – просто потому, что сколько-нибудь подробного описания событий в Гомеле мне не встречалось. Все же отмечу, что приведенное выше их описание Фрумкиным существенно отличается от того, что предлагает Буровский. В частности, Фрумкин пишет: «Среди убитых было больше евреев, чем христиан». Правда, если тех и других было примерно одинаково, это меня сильно не огорчит: значит, евреи научились стрелять, или, что вернее, они поняли, что предупредительными выстрелами, как в Кишиневе, христианских громил не остановишь.

Проследим еще за трактовкой этой темы Кожиновым. Помните, он говорит о «загадке», с которой якобы столкнулся С. А. Степанов, который «тщательно анализировал результаты погромов» 1905 года? «Вдруг» оказалось, что в этих погромах погибло больше русских, чем евреев. Как мы отмечали в предыдущей главе, для самого Степанова тут большой «загадки» не было: он пришел к выводу, что погромы были направлены не только против евреев, но также и против русской интеллигенции. Но сердце русского почвенника с таким выводом смириться не может, ибо он будет служить опровержением Второго русско-еврейского закона, гласящего, что все беды – от евреев.

И Кожинов пишет [2, т. 1, стр. 109]: «Иную разгадку дает в своей уже широко известной книге „Бесконечный тупик“ (1988, издана в 1997) Д. Е. Галковский. Он исходит, в частности, из сообщения очевидца октябрьского погрома в Одессе Исаака Бабеля: “Евреев били на Большой Арнаутской... Тогда наши вынули... пулемет и начали сыпать по слободским громилам”.  Галковский комментирует эту цитату из Бабеля так: “Пулемет. В 1905 году, когда только-только поступил на вооружение (пулеметы вообще были употреблены впервые в англо-бурской войне 1899-1902 годов. – В.К.). Громилы били (кулаками), а по ним сыпали (из пулемета...) Ну, что же, не было погромов? Были, конечно, были, – иронизирует Д. Е. Галковский. –  Были еврейские погромы. В 80-х годах прошлого века их называли антиеврейские погромы. А потом приставка “анти” куда-то отвалилась. Так что были погромы. Еврейские. Вооруженные до зубов еврейские погромщики, часто в униформе, хладнокровно расстреливали... Или специально учиняли беспорядки, провоцировали русское население...»

Что касается «очевидца Исаака Бабеля», то его «сообщение» взято, очевидно, из какого-то его рассказа, и, скорее всего, это – плод художественного вымысла писателя. Пулеметы тогда действительно только-только поступили на вооружение российской армии, и более чем сомнительно, чтобы один из них оказался у «наших». События в Одессе 14-20 октября 1905 года подробно описаны в газете Шульгина от 14 ноября того года [14а, прилож. 8,З]. Там говорится о стрельбе из револьверов, о бомбах, брошенных в толпу погромщиков, о пулемете – ни звука.

Да вот и Солженицын передает свидетельство о том же погроме из еврейского источника [5, том 1, стр. 396]: «В городе „выступила самооборона неорганизованная“, „сильные отряда местных жителей“, „вооруженных чем попало: топорами, секачами, оглоблями, „Оборонялись с той же решительностью и ожесточением, с каким нападали на них, и почти совершенно отстояли свои улицы“». О пулемете опять ни слова…

Об «итогах» одесского погрома рассказывает и Буровский [4, т. 2, стр. 104]: «Когда подводятся итоги событий, оказывается, что в одной Одессе погибло больше 500 человек, из них свыше 400 евреев. Но очень многие из них – вовсе не жертвы погрома, а активнейшие участники революционных событий, погибшие с оружием в руках. Кстати, и во время всех этих событий происходит то, что я отметил для Кишинева, – частая, шумная и очень неэффективная еврейская стрельба из револьверов».

Выше я уже отметил, что русская «стрельба из револьверов» в подобных ситуациях оказалась не более эффективной. Другое дело – пулемет, будь он действительно у «наших», итог был бы другим. А у Кара-Мурзы единственный и, скорее всего, вымышленный, пулемет «имени Бабеля» размножился [1, стр. 69]: «Уже после первого, кишиневского погрома 1903 г. в городах юга и запада России возникла хорошо вооруженная (даже пулеметами!) еврейская самооборона». Ну, да, в каждом городе юга и запада была создана еврейская пулеметная команда…

А Кожинов продолжает: «Михаил Мандельштам, – цитирует Д. Е. Галковский, – изгаляется в своих послереволюционных мемуарах: „Кишиневский погром показал евреям, что на государство они рассчитывать не могут... и в следующем по очереди, гомельском, погроме мы уже встречаемся с правильно организованной еврейской самообороной... Погром начали вышедшие из железнодорожных мастерских рабочие... на место действия прибежала еврейская самооборона. Ее выстрелами толпа погромщиков была рассеяна“. То есть, – резюмирует Галковский, – это не что иное, как „расстрел безоружных рабочих“…»

Какое такое «изгаляние» увидел Галковский в тексте Мандельштама?  Нет уж, это он изгаляется: сам пишет, что «погром начали рабочие», и, надо думать, начали они его не с голыми руками. И если даже квалифицировать действия еврейской самообороны как «расстрел», то отнюдь не «безоружных рабочих», а погромщиков, которым для погрома не обязательно быть вооруженными огнестрельным оружием – для убийства безоружных евреев сгодится и холодное. А что в данном случае погромщики нарвались на евреев вооруженных – это уж извините. Но нам в данном случае важно отметить другое: если даже такой злобный антисемит (и вообще злобный человек) как Галковский не стал оспаривать, что гомельский погром начали не евреи, значит, действительно начали его не они.

Тут Галковский прямо опровергает Буровского, который зачинщиками гомельского погрома выставил евреев. Но зато в другом отношении они пребывают в трогательном единстве. Помните, когда во время кишиневского погрома, уже к концу его второго дня, евреи, по его же описанию, «прибегли к самозащите и начали стрелять в громил», Буровский расценил это так: евреи «напали на русское население». Вот и Галковский, когда евреи, опять же по его собственному описанию, выстрелами рассеяли погромщиков, квалифицирует это, как «расстрел безоружных рабочих». Совесть у вас отсохла, неуважаемые…

Но интересно, как оценивает пассаж Галковского о «расстреле безоружных рабочих» в Гомеле цитирующий его Кожинов? Ну, конечно, объективно [2, т. 1, стр. 110]: «Со многим в этих суждениях нельзя согласиться, ибо вопрос о „пределах необходимой обороны „исключительно сложен». Но это – «с одной стороны». А вот и «с другой стороны», на той же странице: «В городе Стародубове (между Киевом и Брянском), как сообщает С. А. Степанов,“явилась еврейская организация самообороны, состоящая из 150 человек молодых евреев. И револьверными выстрелами разогнала толпу громил“; слово „разогнала“ (часто еще говорилось „рассеяла“ ) – это, конечно же, не очень точное „определение“, это, скорее, эвфемизм, ибо пули ведь отнюдь не только „разгоняют“…» Нет, конечно, Кожинов не говорит, как Галковский, о «расстреле безоружных рабочих», но разница между ними только в том, что один прям, как палка, а второй извивается, как уж. Что, учености не хватило, чтобы понять, что пули, бывает, именно «разгоняют»? Все зависит от того, в чьих руках револьверы, и какую цель преследуют стрелки. Степанов-то ничего не пишет о результатах стрельбы в Стародубове, иначе Кожинов не преминул бы ими воспользоваться.

Но, можете не сомневаться, в итоге всех извивов кожиновской мысли «с третьей стороны» виноватыми обязательно окажутся евреи. После заявления, что «вопрос о „пределах необходимой обороны“ исключительно сложен» и потому с Галковским «нельзя согласиться», следует:  «Но представление о погромах – или хотя бы их части – не только как об „односторонних“ нападениях, но о нападениях, которые в какой-то момент превращались нередко в „двустороннюю“ схватку, в сражение, где к тому же побеждала другая сторона, без сомнения, верно. Этим и объясняется тот факт, что во время октябрьских погромов 1905 года людей других национальностей погибло и было ранено больше, чем евреев». Ради этого вывода и были все змееподобные извивы.

Я могу констатировать опять же полное усыхание совести: Кожинов пытается всех убитых и раненых из числа «людей других национальностей» списать на евреев! Вывод Степанова (см. предыдущую главу) о том, что погромы были направлены против «революционеров» вообще, он просто игнорирует. Он же сам пишет, что Степанов «тщательно анализировал результаты погромов»! Но выводы Степанова его не устраивают, и он тщится доказать нечто совсем иное, не проведя даже чего-то близкого к тщательному расследованию Степанова, а опираясь на отрывочные данные и собственные произвольные умозаключения.

Конечно, в каких-то городах действовала еврейская самооборона. От ее действий пострадало некое число погромщиков. Были жертвы и от прямых агрессивных действий каких-то еврейских идиотов, как, например, охоты за городовыми. Но общее число жертв и пострадавших из числа христиан от рук евреев вряд ли превысило несколько десятков человек, ибо массовых погромов евреи не творили – нет у них в крови этого инстинкта, как нет и тяги к «бунту, бессмысленному и беспощадному». Преобладающее число – многие сотни –  убитых и раненых христиан, как и все еврейские жертвы, – дело рук христианских погромщиков. Конечно, погромщики отдавали «предпочтение» евреям. Но – вот беда – таковые имелись под рукой только в черте оседлости, а погромы шли по всей империи. Что было делать – громили «своих»! Еще раз обратимся к письму самого авторитетного свидетеля – Государя-императора Николая 11: «Но не одним жидам пришлось плохо, досталось и русским агитаторам: инженерам, адвокатам и всяким другим скверным людям. Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил... »

Но мало того, что евреи повинны в жертвах среди христиан, если хорошенько разобраться (по методу Кожинова), и в жертвах среди евреев тоже они сами во многом виноваты. Вот он анализирует события кишиневского погрома [2, т. 1, стр. 97]: «Тот факт, что в Кишиневе совершались в прямом смысле слова зверские убийства евреев, был обусловлен, без сомнения, использованием огнестрельного оружия, которое опять-таки нарушило принцип борьбы на равных, — поскольку у погромщиков оружия не было, а евреи составляли почти половину (46 с лишним процентов) населения города. Разумеется, и это отнюдь не снимает вину с погромщиков; дело идет только об объективном понимании ситуации. Ведь вообще-то безусловно господствует точка зрения, согласно которой евреи в конфликтах с остальным населением Земли всегда и везде, в любой стране и в любое время являли собой абсолютно ни в чем не повинные жертвы корыстных, тупых и жестоких палачей. Это, конечно, не значит, что уместно и достойно выдвигать — пусть даже со всяческими оговорками — противоположную точку зрения (что во всем виноваты-де только евреи). Поскольку погромщики обычно первыми начинали насилие, никакие последующие события не могли их “оправдать”, снять с них исходную вину».

Замечательно, но к чему тогда все эти его «с одной стороны», «с другой стороны» при обсуждении феномена еврейской самообороны? Но, оказывается, не только в Кишиневе в 1903 году евреи сами были виноваты в остервенении погромщиков (там же, стр. 111): «Более 80 процентов октябрьских погромов 1905 года произошло „вокруг“ Киева и Одессы, где, очевидно, были сильные центры еврейского сопротивления… Отсюда и удивляющее обилие погромных „очагов“ в этих регионах». Ну, не надо было защищаться, не надо было злить погромщиков. Какое лицемерие! В предыдущей главе мы говорили, что из 660 населенных пунктов, где в 1905 году имели место еврейские погромы, не менее 600 были местечки, деревни, маленькие городки, и там наверняка никакой еврейской самообороны не было. Но как же хоть частично снять вину с русских громил-«богоносцев»?!

Кстати, в приложениях к труду Шульгина [14, 14а] приведены свидетельства целого ряда очевидцев, отнюдь не юдофилов, о событиях в Киеве тех дней. Ни о какой организованной еврейской самообороне в этих свидетельствах не говорится, если не считать «револьверщиков» (национальность которых, кстати, ни одним автором не названа), не слишком удачно отстреливавшихся от регулярных войск на площади перед городской думой. Большая часть «лиц других национальностей» и погибла, видимо, от действий этих войск – не только непосредственно от их выстрелов, но и от паники, возникшей на площади, плотно заполненной большой массой людей. Да и погромщики расправлялись не только с евреями, но и с «революционерами» вообще.

Вникнем еще немного в витиеватый ход рассуждений Кожинова. Он «отнюдь не снимает вину с погромщиков», он стремится только к «объективному пониманию ситуации». И далее следует эта фразочка о «вообще-то господствующей точке зрения» о евреях, как об «абсолютно ни в чем не повинных жертвах». Господи, и где же это «господствует» такая «точка зрения», уж не в России ли? Здесь скорее господствует прямо противоположное мнение – что Россия в прошлом была и остается сегодня жертвой еврейских злодейств и интриг, еврейского стремления к мировому господству и т. п. Да и в других странах… почитайте хотя бы в европейской прессе статьи на тему ближневосточного конфликта. Об арабо-мусульманских странах я уже не говорю.

Вернемся еще раз к его утверждению «Тот факт, что в Кишиневе совершались в прямом смысле слова зверские убийства евреев, был обусловлен, без сомнения, использованием огнестрельного оружия, которое опять-таки нарушило принцип борьбы на равных, — поскольку у погромщиков оружия не было». Ну, а чем объяснялись точно такие же зверства погромщиков в Балте за 20 лет до Кишинева? Ведь в Балте никакой еврейской самообороны не было, и сама мысль о необходимости ее организации возникла у евреев после зверств русских громил в Балте.

Ну, хорошо, неразумные евреи своими попытками самозащиты вызвали гнев слишком чувствительных русских громил-«богоносцев». Ну а чем были вызваны зверства тех же русских «богоносцев» при погромах русских же помещиков: «Рубили топорами на части. Сжигали живьем, топили в уборных. Истязали с изобретательностью профессиональных палачей». Это – свидетельство коллеги Кожинова по юдофобскому цеху Буровского (см. предыдущую главу), который, тем не менее, еще более Кожинова негодует по поводу еврейской самообороны.

Нет, господа юдо-озабоченные, не там вы ищете причины зверства своих соплеменников, почитайте лучше Шульгина, на которого вы так любите ссылаться в других случаях [14, стр. 247]: «В добродушном русском народе разлито вместе с тем огромное количество злобы. Злоба эта – не оформленная. Это не есть нечто, имеющее определенные контуры и границы. Эта злоба имеет свои причины, но нельзя сказать, чтобы она преследовала определенные „цели“. Просто – злобствование». Он возвращается к этой мысли неоднократно, здесь он видит и истоки русского большевизма. Похожие мысли высказывали Николай Бердяев и другие русские мыслители. Собственно, пушкинское «бунт бессмысленный и беспощадный» о том же. Евреям подобная темная, утробная злоба никак не свойственна, и юдо-озабоченным это прекрасно известно.

Вы, кстати, обратили внимание: у всех у них – что у Буровского, что у Кожинова, что у Галковского, – если только у евреев появляется какое-никакое огнестрельное оружие, погромщики оказываются «безоружными»: лом, топор, нож – уже не оружие. Все названные авторы – обладатели ученых степеней, а логика их мышления оказывается крайне поверхностной. Обратимся снова к кишиневскому погрому. Евреи чувствуют, что может произойти погром, но они не знают, куда будет нанесен первый удар, инициатива принадлежит громилам. Собралось 20 громил – все с топорами, ломами, ножами, нападают на еврейский дом или лавку. А еврей – один, ну, может быть, пару соседей успели прибежать на подмогу. Пусть они тоже вооружены тем же холодным оружием. Могут они противостоять 20 громилам? Это не нарушает «принцип борьбы на равных»?

Вообще, озабоченность русских ученых мужей соблюдением этого принципа предельно отвратительна и, скажу откровенно, выдает их собственное затаенное погромное нутро. Подумать только: подонки идут громить мирных людей, а они рассуждают об этом, как будто речь идет о дуэли двух джентльменов. Но, если вы так уж озабочены соблюдением этого принципа, вы должны признать, что более высокая степень вооруженности евреев в конкретных условиях погрома, при численном превосходстве погромщиков, может только приблизить реальность к вашему идеалу – «принципу борьбы на равных». И скажите: не нарушил ли этот благородный принцип товарищ Сталин, к которому вы все относитесь с благоговением, когда в 1941 году встретил бедного Адольфа с его несчастными 3,5 тысячами танков армадой из 24 тысяч бронированных машин?

И, если уж говорить о принципах, евреи могут предложить вам принцип куда благороднее: мы вас не трогаем – не трогайте нас, мы на вас не нападаем – не нападайте вы на нас. В 1881-1884 годах евреи на вас не нападали, но вы напали на них. То же повторилось в 1903 году. Вы говорите: евреи эксплуатировали русских. Это весьма сомнительный тезис, да если и эксплуатировали, то не те, кого вы громили. Но, допустим, эксплуатировали все. Будем считать, что евреи выбрали эксплуатацию орудием борьбы с русскими. И мы выдвигаем дорогой вашему сердцу «принцип борьбы на равных»: эксплуатируйте и вы нас. Ах, у вас ума на это не хватает, вы горазды только за ломы да топоры хвататься? Но почему орудия борьбы выбирать всегда вам?

Ну да, на Руси убить человека всегда считалось меньшим злом, чем «эксплуатировать» его. Потому, видно, социалистическая доктрина, с ее обещанием покончить с «эксплуатацией человека человеком» и нашла здесь столь благодатную почву.

Но наибольшей силы обличение этих наглых евреев достигает у Буровского. Выше мы уже описывали его негодование по поводу того, что евреи смели защищаться от погромщиков. Но то была, так сказать, описательная часть, труд историка. Буровский же еще и доктор философии, вот он и счел нужным подвести под свои рассуждения «философскую» базу.

Вот, прошу [4, т. 2, стр. 99-100]: «А знаете что самое интересное? События в Кишиневе очень многими евреями так и понимались: „надо учиться“. Скажем, Зеев Жаботинский произнес буквально следующее: „Кишиневская резня сыграла крупную роль в нашем общественном сознании, потому мы тогда обратили внимание на еврейскую трусость“». И Буровский комментирует: «Трусость или просто неумение, отсутствие опыта? Этот вопрос не задается. Нужно ли оплакивать тот факт, что у твоего народа нет опыта убийств, и призывать его приобретать? Для Жаботинского, видимо, очевидно: конечно же, приобретать как можно быстрее». 

Признаюсь честно: у меня от этой наглой, на глазах у читателя, подмены понятий «в зобу дыханье сперло». Совершенно очевидно, что Жаботинский «оплакивал» именно трусость своих соплеменников, отсутствие у них воли к самозащите, неумение организоваться с этой целью. Эти не самые лучшие качества вырабатывались у евреев веками, когда они почти всегда оказывались в меньшинстве, не имели своих вооруженных сил и т. д. Понятно, что, защищая жизнь и честь своих детей, своей жены, у мужчины иногда не остается иного выхода, кроме как убить врага. Что, господин хороший, вы записались в толстовцы? Может быть, вы выступили с требованием, чтобы ваша страна расформировала свои вооруженные силы?

Нет, на последователя Махатмы Ганди и Льва Толстого Буровский не похож. Вот что он, например, написал [4, т. 2, стр. 48] в связи с внезапной смертью Николая I (чтобы было ясно: перед этим описано, как император пытался всеми способами «переделать» евреев «на общий лад»): «Естественно, как и в случае Сталина, „патриоты“ сделали свои выводы: Николая 1 отравили жиды! По крайней мере, я бы на месте евреев непременно так бы и сделал (а еще лучше, пристрелил бы коронованного дурака или взорвал бы его бомбой)». То есть он признает право евреев на террористические действия, когда их уж очень «достают». Правда, не похоже на толстовца? Но это еще не все, продолжим цитату: «Даже как-то обидно: евреи и тут заимствовали у русского народа не самую лучшую его черту: патологическое долготерпение».

Казалось бы, при таких взглядах человек должен радоваться: наконец-то евреи избавились от своего долготерпения и, не дождавшись защиты от властей, взялись сами за защиту своих семей от погромщиков. Но, извратив призыв Жаботинского, он еще начинает на этом месте дикую шаманскую пляску: «Наконец, что нужно, чтобы назвать евреев храбрыми? Истребить не четверых, а четыреста человек? Перестрелять христиан из пулеметов? Взорвать их вместе с собором? Сбросить атомную бомбу на христианскую часть города?». Вы поняли, об «истреблении» евреями каких «четверых» он говорит? Это те четверо христианских громил, которые были убиты во время кишиневского погрома, когда погромщики убили 40 евреев! Ну, тогда можно сказать, что советские люди в 1941-1945 годах истребили несколько миллионов немцев. Ах, изверги, ах, преступники! Они бы еще атомную бомбу сбросили на бедных немцев!

Я тоже кандидат наук и привык уважать мнение любого оппонента. Но это же не оппонент, не исследователь, не ученый – это фигляр, жалкий фокусник, базарный наперсточник!

Он продолжает: «Виднейшие писатели и общественные деятели еврейского происхождения – Дубнов, Ахад-Гаам, Ровинский, Бен-Ами, Бялик – призывали к созданию своих вооруженных сил: „Братья… перестаньте плакать и молить о пощаде. Не ждите помощи от своих врагов. Пусть вам поможет ваша собственная рука“». Видите – уже «вооруженные силы». Напомню еще о том, что все эти призывы еврейских деятелей были сделаны сразу после кишиневского погрома, когда евреев громили даже без всякого видимого повода (я имею в виду, что в 1905 году был, по крайней мере, повод – «революционность» какой-то части евреев).

И вот к каким выводам приходит фигляр: «Отряды еврейской самообороны стали расти, как грибы. Называя вещи своими именами, это было то, что в наше время называется „незаконные вооруженные формирования“… Здесь следует отметить два обстоятельства:

1. За 14 лет своего дальнейшего бытия, с 1903 по 1917 год, правительство Российской империи ни разу не разоружило ни одного „отряда еврейской самообороны“ и не предало суду его организаторов.

2. Ни разу не было создано ничего похожего на „отряд христианской самообороны“ – то есть „незаконного вооруженного формирования“ христиан для нападения на евреев».

Ах, какое безответственное правительство, как оно благоволило к этим наглым евреям! Какие беспечные христиане, не приготовились к отражению еврейских «вооруженных сил»! Но у Солженицына читаем [5, том 1, стр. 340]: «Когда же стали появляться боевые отряды, то также естественно, что правительство усмотрело в том начало полного беззакония, начатки гражданской войны – и отряды такие запрещало, сколько у него было сил и досмотра». Речь идет как раз об отрядах еврейской самообороны. Нет, что ни говорите, а все же хорошо, что в России юдо-озабоченных много – «хороших и разных» (Маяковский).

Заканчивает Буровский свою шаманскую пляску вот как: «Если вам так легче пережить эти сведения, то считайте, что я – злобный антисемит, раз я смею говорить такие вещи. Но факты – вещь очень упрямая, их обвинять в антисемитизме довольно трудно».

Сказать, что он злобный антисемит – это ничего не сказать.

И еще одну ассоциацию вызвали у меня упражнения Кожинова и Буровского. Помните, с чего начинались погромы в Балте, в Кишиневе? Впереди шли группки подростков, которые бросали камни в окна еврейских домов, а уже за ними шли взрослые громилы. И вот в совсем другом месте, в другое время – похожие картины. Невинные детки, град камней; поскольку деток не два-три и не десяток, а целые толпы, евреи вынуждены что-то с этим делать; кто-то из деток получает увечье; ах, вы так! – взлетают в воздух автобусы, кафе, дискотеки; Израиль принимает ответные меры – и поднимается истошный крик: агрессоры, убийцы детей! Вникнуть, какая сторона виновна в запуске спирали насилия, никто не хочет. И это относится не только к отдельным эпизодам ближневосточного конфликта, но и к конфликту в целом: евреям отказывают в праве на самозащиту…

В заключение расскажу, как смотрел на этот вопрос Николай Лесков. В 1883 году, вскоре после волны погромов он писал [22, стр. 22]: «Во время разграбления евреев в Нежине и Балте было указано, что евреи в некоторых случаях „могли бы дать отпор, но не дали его“, – русская газета заметила: „еще бы евреи посмели защищаться!“ – хотя, однако, защищать себя от нападающего насильника дозволяется и не вменяется в преступление. Но, может быть, если нельзя защищать себя от побоев, а свое имущество от разграбления, то можно защитить мать, жену или дочь, если их насилуют на глазах их отцов и мужей? Но оказывается, что – тоже нет! И в этом еврей не должен сметь воспротивиться силою произволу христиан, бесчестящих еврейскую женщину. К стыду русской печати, был случай, что одна распространенная газета, воспроизводя доказанное известие об изнасиловании буянами вместе с полицейскими солдатами двух еврейских женщин и одной девушки, нашла даже цинические шутки для смягчения события и одобрила, что евреи выдержали и это. Вести себя так, чтобы шутить по поводу таких злодейств, значит – ругаться сердцу человека».

Как видим, у современного фигляра были достойные предшественники. Интересно, что сказал бы Лесков по поводу упражнений Кожинова, Буровского, Галковского…

Вернемся на минутку к учиненному евреями «русскому погрому» в Гомеле, как считают Галковский, Кожинов, Буровский. И Солженицын описывает этот погром в тех же тонах – на шести страницах (стр. 340-345). А Резник приводит [21, стр. 210], свидетельство Витте, который, в отличие от перечисленных господ, во-первых, жил в то время и был, как никак, председателем Совета министров России. Вот что он писал в своих мемуарах: «Провокаторская деятельность департамента полиции по устройству погромов дала при моем министерстве явные результаты в Гомеле. Расследованием… неопровержимо было установлено, что весь погром был самым деятельным образом организован агентами полиции под руководством местного жандармского офицера графа Подгоричани, который это и не отрицал. Я потребовал, чтобы Дурново доложил это дело Совету министров. Совет, выслушав доклад, резко отнесся к такой возмутительной деятельности правительственной секретной полиции и пожелал, чтобы Подгоричане был отдан под суд и устранен от службы». П. Н. Дурново был тогда министром внутренних дел.

Далее Витте рассказывает о резолюции Николая II на докладе об этом деле: «Какое мне до этого дело?» А вот и итог: «Через несколько месяцев я узнал, что граф Подгоричани занимает пост полицейместера в одном из черноморских городов».

Поразительно: видно, никто из вышеперечисленных господ, до глубины души возмущенных устроенным еврейской самообороной в Гомеле «русским погромом», даже не подозревает о существовании мемуаров Витте! А ведь почти все они историки…

И чего после свидетельства Витте стоят старания Солженицына, как и многих других авторов, включая и некоторых евреев, доказать, что российские власти не имели никакого отношения к еврейским погромам…

Во избежание недоразумений, считаю необходимым добавить следующее. Тот же Жаботинский в 1911 году в связи с делом Бейлиса писал [38]: «Вот уже несколько лет, как евреи в России сидят на скамье подсудимых. Это не их вина. Но вот что бесспорно их вина: они себя держат, как подсудимые. Мы все время и во все горло оправдываемся. Мы божимся, что мы вовсе не революционеры, не уклоняемся от воинской повинности и не продавали Россию японцам… Теперь подняли гвалт о ритуальном убийстве – и вот мы уже опять вошли в роль подсудимых… Нам не в чем извиняться. Мы народ, как все народы: не имеем никакого притязания быть лучше. В качестве одного из первых условий равноправия, требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев, точно так же, как имеют их и другие народы».

Я не могу, например, исключить, что в некоем населенном пункте какая-то часть молодых евреев, натренировавшись в стрельбе из револьверов, вошла в раж  и устроила стрельбу там, где без этого можно было обойтись. И тот еврей-анархист, который в Одессе бросил бомбу в мирное шествие (об этом пишет Кожинов), неважно, было то шествие «черносотенцев» или кого-то еще, – если только оно действительно было мирным, – тот еврей – мерзавец и провокатор. Но надо все-таки соизмерять масштабы мерзостей, которые творили отдельные евреи, с тем потоком убийств, насилия и издевательств, который – без всякой вины – обрушивали русские «богоносцы» на все российское еврейство.