Евреи и «Советский проект», том 2 «Русские, евреи, русские евреи»

Часть 5. Евреи в Октябре и немного позже

Глава 26.

Десять тысяч местечковых недорослей

охомутали Великую тысячелетнюю Россию?

– Рабинович, вы член партии?

– Нет, я ее мозг.

Венедикт Ерофеев,

«Из записных книжек»

Но, скажут нам, не будем спорить, кому принадлежит приоритет большевизма, важно, что евреи приняли весьма активное участие в большевистском перевороте в Октябре 1917 года и в последующей Гражданской войне, в результате чего Россия на ¾ века оказалась под властью тиранического режима. Отрицать активное участие евреев в этих событиях не приходится, и никто из евреев его и не отрицает. Вот что, например, пишет по этому поводу Григорий Аронсон [81, стр. 26]: «Нет оснований замалчивать тот факт, что в октябрьском перевороте приняла активное участие группа евреев-большевиков, примкнувших к Ленину, и что они сыграли печальную роль в уничтожении зачатков демократической государственности, заложенных в февральскую революцию при Временном правительстве, и в установлении, на смену ей, коммунистической диктатуры».

Другой вопрос: какое значение это их активное участие имело для исхода борьбы? Известно, что советские евреи принимали активное участие в борьбе с фашизмом в рядах Красной армии – было много генералов-евреев, по числу Героев Советского Союза евреи заняли третье место среди народов СССР. Но можно ли из этого сделать вывод, что евреи сыграли решающую роль в победе над фашизмом? Естественно, нет, ибо при всей их активности евреи составляли в Красной армии небольшой процент.

Поэтому попытаемся выяснить, какую реальную роль в партии большевиков играли евреи и для начала – сколько их в ней было. Общее мнение, разделяемое и большинством евреев, таково: много, даже очень много. Но, вот беда, обычно оценка такими общими словесами и ограничивается. 

Из русских авторов, озабоченных «еврейским вопросом», которых мы цитировали в предыдущей главе, только Буровский назвал конкретные цифры: «то ли 80%, то ли все 98%». Таков, по его мнению, был процент евреев среди членов некоего „ордена носителей прогресса“. В другом месте он говорит о том, что «русские были на 99% правые, а евреи – на 90% левые». В третьем месте у него [4, т. 2, стр. 170] читаем: «В революции из русских даже к 1914 году – по самому оптимистическому подсчету – тысяч сто человек. Из евреев – несравненно больше». Беда с этими русскими историками: в тех редких случаях, когда вместо общих слов они приводят конкретные цифры, неизвестно к чему эти цифры относятся. Как мы уже говорили, Буровский не различает Февральскую и Октябрьскую революции, хотя по своим целям они были антиподами. Попробуйте спросить у него, кого он считает участниками революции. Например, солдаты запасных батальонов, ставшие зачинщиками Февраля, к ним относятся? Но, без сомнения, одних этих солдат по численности было больше, чем всех евреев, в какой-либо форме участвовавших в революции.

Оставим этого путаника и конкретизируем наши изыскания. Что евреи не принимали практически никакого участия в Февральской революции, мы уже установили выше. Значит, речь надо вести об Октябрьском перевороте и последующей Гражданской войне. Но и здесь, если иметь в виду всех участников этих событий – матросов, солдат, рабочих – процент евреев окажется ничтожным. Ужесточим условия задачи: попытаемся выяснить процент евреев в большевистской партии, которая стала руковолящей силой этого катаклизма, или, как некоторые авторы пишут, в «красной власти».

Мы видели выше, что даже те авторы, которые декларировали, что «революция была русской, сотворенной русскими руками, и никогда бы евреям не удалось…», так или иначе пытаются свалить вину за нее на евреев. Шульгин писал: «В Красном стане евреи изобиловали и количественно, что уже важно, но сверх того занимали „командные высоты“, что еще важнее»; «Коммунистической партией руководили евреи, кои в нее, партию, вошли в большом количестве и ею овладели. Поэтому в крови русской повинны евреи-коммунисты».

О том же пишет и Кожинов: «В составе “красной” власти в самом деле было исключительно много иудеев или, точнее, евреев». Он говорит о «совершенно несоразмерном участии евреев во всем, что делалось после октября 1917 года», фиксирует «обилие евреев в тогдашней власти».

Мнение это среди русских юдо-озабоченных авторов единодушное, но… нет ли где конкретных цифр? Поиски наши оказались небезрезультатными. Вот первая ласточка, у Будницкого [34, стр. 363]: «В годы гражданской войны Бурцев выступил на страницах „Общего дела“ против отождествления большевиков с еврейством. Анализируя национальный состав петроградской организации РКП(б), он показал, что евреи составляют в ней 2,6% (при общей доле в населении Петрограда 1,8%)... Приведенные цифры, писал, Бурцев, рассеивают распространяемые повсюду легенды о подавляющем количестве евреев в большевистских организациях». Поясню: Бурцев – видный член партии кадетов, русский по национальности.  

А вот находим… у Кожинова [2, т. 1, стр. 265]: «В 1922 году, к XI съезду, в большевистской партии, насчитывавшей 375901 человек, евреев было всего лишь 19564 человека – то есть немногим более 5 процентов...  Какое уж тут “еврейское засилье”!» Придержим до времени наши эмоции, идем дальше.

Известный в свое время русско-еврейский экономист и общественный деятель Борис Бруцкус (естественно, оказавшийся в числе высланных в 1922 году из страны по указанию Ленина ученых, философов, писателей), в капитальной статье, впервые напечатанной в 1928 году, писал [82, стр. 307]: «По подсчетам от января 1927 года общее число коммунистов в СССР было 1122874, в том числе евреев 45342, или 4%…»

Геннадий Костырченко повторяет [83, стр. 58] данные трех названных выше авторов, но дополнительно приводит: «К началу 1917 года среди примерно 23 тыс. членов этой организации насчитывалось около 1 тыс. евреев (4,3%)».

Не будем сравнивать эти данные с «то ли 80%, то ли все 98%» Буровского – мне давно ясно, что он беспардонный враль. Но Кожинов… Помимо того, что еврейская тема красной нитью проходит через его двухтомный труд [2], он посвящает ей еще и отдельную главу, которая так и названа: «Какова была роль евреев в послереволюционной России?» Начинается глава с весьма обязывающего заявления [2, т. 1, стр. 251]: «Итак, вопрос, с давних пор возбуждающий острейшие споры и порождающий самые разные, нередко прямо противоположные ответы. Я ставлю перед собой задачу осветить его как можно более объективно, беспристрастно и всесторонне».

Какая же это «объективность и беспристрастность», если на одной странице приводится точная цифра процента евреев в большевистской партии, и составляет она 5%, а на других страницах той же книги сообщается о «совершенно несоразмерном участии евреев во всем, что делалось после октября 1917 года», или о том, что их «было исключительно много в составе “красной” власти»? Особенно меня поразило, что может быть «обилие евреев» при одновременном отсутствии «еврейского засилья»…

Еще раз повторю: впечатление об «обилии» евреев в «красной» власти было тогда чуть ли не всеобщим, и только такие трезвые люди, как цитированный выше кадет Бурцев, видели, что это только впечатление. Передаваясь от поколения к поколению, это впечатление и сегодня заменяет реальность. Но серьезный исследователь, каким все же был Кожинов, обязан был, тем более после заявки на «объективное и беспристрастное освещение вопроса», разобраться в причинах этого расхождения мифа с реальностью. Попробуем это сделать мы.

Но предварительно разберемся повнимательнее с приведенными выше цифрами. Поскольку евреям было запрещено проживать в селах, более половины еврейского населения уже до революции были городскими  жителями. Депортации еврейского населения во время Мировой войны и бегство его от погромов во время Гражданской войны привели к тому, что в городах оказалась сконцентрированной уже его подавляющая часть.

Уже известный нам экономист Бруцкус, комментируя приведенные им цифры, сообщает, что в то время «коммунистическая партия почти исключительно городская и процент евреев-коммунистов вдвое ниже, чем процент евреев в составе городского населения», который составлял тогда, по его же данным, примерно 8%. Солженицын, ссылаясь на «статистико-экономические обзоры Льва Зингера», приводит [5, том 2, стр. 200] близкие к названным данные.

С какой стороны не подойти, оказывается, что, вопреки мифам, евреи в большевики отнюдь не рвались. Еще один маленький расчет. С 1922 года до начала 1927 года число евреев-коммунистов возросло с 19564 до 45342 человека, или в 2,3 раза, а общий состав партии – с 375901 до 1122874 человека, или в 3 раза. То есть евреи не столь сильно рвались даже в победившую партию большевиков, как некоторые другие, которые потом создавали миф об «обилии» евреев во власти.

Есть множество свидетельств того, что политически активная часть евреев и до революции не была очарована экстремистской линией большевиков. Так, Костырченко рассказывает [83, стр. 26] о статье Сталина, в которой тот делился впечатлениями о V («лондонском») съезде РСДРП 1907 года. Будущий вождь привел в статье шутливое замечание делегата съезда Г. А. Алексинского о том, что «меньшевики – еврейская фракция, большевики – истинно русская» и «стало быть, не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром». Шутку это нельзя назвать очень удачной, но многие авторы приписывают это высказывание, причем как вполне серьезное, самому Сталину. Нам сейчас важно отметить, что и он констатировал, что во фракции меньшевиков «доминируют евреи», а во фракции большевиков – «русские, которые составляют „громадное большинство“».

И Солженицын отмечает [5, том 2, стр.59]: «В ходе 1917 года в руководстве меньшевиков, правых эсеров, левых эсеров и анархистов численность евреев была много больше, чем в большевиках». Он приводит также целый ряд примеров того, как отрицательно большинство политически активных евреев, в том числе социалистов, отнеслись к Октябрьскому перевороту (см. конец главы 23).

Все сходится: вспомним характерную черту русских, отмеченную Шульгиным: «отсутствие задерживающих центров», склонность к насилию. Большевики и тяготели к насилию, евреям это несвойственно.

Об отношении к большевистскому перевороту политически ангажированной части еврейства в целом свидетельствует Г. Аронсон [81, стр. 27]: «Отношение к большевикам и к захвату ими власти было в сущности глубоко отрицательным во всех еврейских группировках». Об отношении крупнейшей еврейской партии к этому событию он сообщает: «Несмотря на внутреннюю борьбу в Бунде, все члены партии единодушно оставались противниками захвата власти большевиками». О партиях сионистского направления нечего и говорить. Замечу, это писалось не позднее 1968 года, а не в 90-е годы, когда открещиваться от большевиков и их революции стало модным. Солженицын отмечает (стр. 81), что после переворота «в массе своей еврейское население относилось к большевикам настороженно, если не враждебно».

Семен Резник в статье [84] сообщает: «90% еврейской элиты России восприняли большевистский переворот как катастрофу и активно выступили против него… Из 15 ораторов, выступивших на первом и единственном заседании Учредительного собрания против большевиков, 14 были евреями». Данных такого рода столь много, что все их привести невозможно.

Честно скажу, когда я впервые ознакомился с реальными цифрами участия евреев в большевистской авантюре, было полное ощущение шока: я ведь тоже был проникнут убеждением о «совершенно несоразмерном участии евреев во всем, что делалось после октября 1917 года», в молодости даже немного гордился этим и сердился на то, что этот еврейский вклад замалчивается. Но посмотрим на цифры: «к началу 1917 года» в большевиках «около 1 тыс. евреев» (Костырченко), «в 1922 году, к XI съезду, в большевистской партии… евреев было всего лишь 19564 человека» (Кожинов). Жаль, нет цифр для октября 1917 года, для самых «горячих» 1918, 1919 годов. Но ясно, что число евреев-большевиков в те годы находилось где-то между двумя названными цифрами, то есть составляло несколько тысяч человек, вряд ли больше 10 тысяч. Соответственно, общая численность партии в то время находилась где-то между 23 тысячами (Костырченко, 1917 г.) и 376 тысячами (Кожинов, 1922 г.), то есть, в среднем, порядка 200 тысяч, из которых подавляющее большинство составляли русские.

Посмотрим еще, что это были за 10 тысяч еврейских большевиков. Кожинов пишет [2, т. 1, стр. 259]: «Евреи, так или иначе приобщенные с ранних лет к русской культуре, как правило, не превращались в большевиков… После 1917 года они либо эмигрировали, либо были высланы, либо оказались в нарастающем конфликте с властью, либо, наконец, держались в стороне от власти».

Красноречивое свидетельство того, как образованная часть еврейства относилась к большевистской власти, приводит Меляховецкий [9, стр. 110]: «Евреи – бывшие российские предприниматели, деятели различных политических партий, интеллигенция – после революции „переполняли“ (по выражению Н. А. Бердяева) русскую эмиграцию во Франции, Германии, Америке, Балканских странах, Китае: из примерно 2 миллионов эмигрантов из России около 250 тысяч составляли евреи». Это означает, что евреев среди эмигрантов было более 12% , то есть втрое больше, чем их доля в населении Российской империи.

Да вот и Буровский сообщает [4, т. 2, стр. 194]: «Русские европейцы были совершенно едины с еврейскими европейцами в упорном нежелании работать на творящееся безумие». И еще (стр. 252): «Значит ли сказанное, что образованных евреев пошло на службу к большевикам больше, чем образованных русских? Самое поразительное, что нет».

А кто из евреев шел на службу к большевикам? Бруцкус пишет [82, стр. 306]: «Ввиду саботажа и политической ненадежности старого чиновничества и интеллигенции, Ленин поставил перед партией определенную задачу создания из общественных низов новых кадров государственных служащих. Довольно многочисленная еврейская полуинтеллигенция, а также и еврейский рабочий класс, среди которых немало людей со сметкой, выделили тогда из себя заметную часть политических комиссаров… Появление первых, по большей части очень молодых, еврейских комиссаров, которые были совершенно чужды населению и, подобно своим русским товарищам, ни морально, ни интеллектуально не были подготовлены для несения тех ответственных обязанностей, которые на них были возложены, – появление их в тот момент, когда Советская власть грубейшее насилие считала нормальным методом управления, оставило глубокий след в психологии народных масс… в русских массах был сделан ядовитый посев антисемитизма».

В самой верхушке большевиков было небольшое число более-менее прилично образованных евреев. Но основную массу еврейских большевиков (как, впрочем, и всех остальных) составляли вот эти полуобразованные (называть их «полуинтеллигентными» не совсем точно), не всегда даже толком владевшие русским языком выходцы из местечек черты оседлости.

Без Буровского нам – никуда. Весьма кстати он дает цитату (стр. 173-174) из очень не любимого антисемитами Г. С. Померанца: «Монтень сказал: простые крестьяне – прекрасные люди, и прекрасные люди – философы. Но все зло – от полуобразованности. Крестьянин связан системой табу, мало отличающейся от племенной. Эта система запретов, нравственный опыт коллектива сохраняет отдельного человека, не способного еще к полной свободе, как нравственное существо. Напротив, философ – человек, понявший дух (целостность) законов и поэтому свободный от обязательного выполнения отдельных правил. Полуобразованность – это то, что в Библии названо словом Хам. Хам – человек, несколько хвативший просвещения. Настолько, чтобы не бояться нарушить табу. Но не настолько, чтобы своим умом и опытом дойти до нравственных истин».

Не знаю, что тут от Монтеня, что от Померанца, но мысль сформулирована замечательно. Необразованный человек (условно «крестьянин») понимает свою необразованность, и потому не берет на себя ответственность единолично выбирать линию поведения в сложных жизненных ситуациях, а действует с оглядкой на свод правил, выработанных коллективным опытом и разумом поколений. Подлинно просвещенный человек может рискнуть опереться на собственный разум (в котором благодаря просвещению тоже ведь находит отражение коллективный опыт и разум человечества). Полуобразованному Хаму его полуобразованности недостаточно для принятия взвешенных решений, но достаточно для того, чтобы возомнить, что он может их принимать.

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в своей знаменитой книге «Восстание масс» (1930 г.) назвал этих полуобразованных хамов «самодовольными недорослями». Он считал, что возникновение фашистских и коммунистических режимов в ХХ веке есть результат того, что эти «недоросли» стали массовым явлением. 

Но мы, как это часто с нами случается, изрядно отвлеклись. Подведем некоторый итог наших изысканий. Если верить русским почвенникам, получается, что несколько тысяч еврейских недоучек решили судьбу огромной 150-миллионной, тысячелетней России?! Неважно даже погубили они ее или спасли (это уже выбрать по вкусу). Ни фига себе!

Вникнем детально, что это означает. Непосредственный свидетель и участник событий Василий Шульгин писал [14, стр. 86-87]: «Как и везде, у большевиков и в Киеве в числе административных лиц было очень много евреев… Самые ужасные „административные места“, то есть чрезвычайки, были в Киеве густо окрашены в еврейские цвета». Поясню: «чрезвычайки» – это местные органы ЧК. А вот еще (стр. 77): «Чуть ли не все „политкомы“ и великое число армейских „комячеек“ были из евреев». Но как же иначе, если он сам признает (стр. 146-147), что в Красной армии воевало множество кадровых офицеров, но при этом «в Красном стане русское офицерство было на роли „быдла“»? Это надо понимать так, что они воевали против «своих» из-под палки.

Выше говорилось, что этих офицеров было 70-75 тысяч, и, по мнению Кожинова, большинство из них воевало на стороне красных не за страх, а за совесть: они считали, что тем самым выполняют свой патриотический долг. Понятно, что в любом случае за ними нужен был глаз да глаз, а за теми, кто воевал из-под палки – особенно. На каждого нужно хотя бы по одному еврею. Где взять 70-75 тысяч евреев, если их всего от силы десяток тысяч? Но и эти нужны в первую очередь в «чрезвычайках», где их, жестоких, никто не заменит. И мы еще забыли о многочисленных продотрядах, ЧОНах, заградотрядах. И везде нужен не просто большевистский, но большевистско-еврейский глаз, ибо большевики из славян, как нас просветили, слишком мягкотелы. Как эти несчастные жиденята везде поспевали?

Господа разнообразные русские патриоты, господа многоликие русские юдо-озабоченные! Ну, хоть кто-нибудь – объясните, как десяток тысяч еврейских недоливков подмял под себя Великую Россию? Чтобы так думать, русскому человеку точно уж нужно считать своих предков стадом баранов.

Тут, конечно, начнут мусолить цифры участия евреев в руководящих органах большевистской власти. Но, во-первых, здесь много просто ни на чем не основанного вранья. Вот, например, Владимир Солоухин в своей «разоблачительной» книге «При свете дня» утверждал, что «в первом составе Совета Народных Комиссаров соотношение евреев к неевреям 20:2». Кожинов по этому поводу пишет [2, т. 1, стр. 213]: «Между тем, абсолютно точно известно, что в этом “первом составе” (утвержденном 26 октября) из 15 наркомов евреем был только один – Л.Д. Бронштейн (Троцкий)». И добавляет: «Сравнительно небольшой оставалась доля евреев и в последующих составах Совнаркома – вплоть до середины 1930-х годов, когда около половины наркомов (но все же не девять десятых, как уверяет В. Солоухин) были евреями». О 30-х годах мы будем говорить в свое время, а сейчас речь о 1917-1922 годах, когда решалась судьба России.

Книга Солоухина вся состоит из чудовищных, буквально из пальца высосанных измышлений, не только в адрес евреев, и Кожинов дает ей соответствующую характеристику: «Что касается „информации“, предлагаемой в книге „При свете дня“, остается только руками развести – откуда такое берется?!»

Что касается роли евреев в высших эшелонах большевистской власти, то надо учесть (и об этом тоже Кожинов говорит), что «главная» власть тогда была сосредоточена не в правительстве, а в ЦК партии (с 1919 года, с учреждением Политбюро в составе ЦК – в нем). Но и тут Кожинов разоблачает измышления антисемитов. Приведя суммарный состав ЦК РКП(б) за четыре с половиной года Гражданской войны (см. главу 23), он заключает: «Обилие “русской” части членов ЦК (более половины при всего лишь одной пятой части евреев) может смутить тех, кто на основе всяческих слухов и домыслов (а не фактов) проникся убеждением, что ЦК был в те годы чуть ли не целиком “еврейским”». Действительно, из 48 человек, побывавших за эти годы в ЦК, евреев было 10, что весьма далеко от «целиком еврейского» состава. Правда, это все же 20,8%, что намного больше доли евреев в населении России. Чтобы «овладеть партией», согласитесь, этого маловато.

Еще одну интересную информацию сообщает Кожинов (стр. 276): «Мало кто знает, что до 1917 года евреи занимали в верхах большевистской партии сравнительно скромное место – явно менее значительное, чем в партиях меньшевиков и даже эсеров… Особенно примечателен тот факт, что такие “цекисты” с 1917 года, как Троцкий, Урицкий, Радек, Иоффе, только в этом самом году и вошли-то в большевистскую партию! То есть получается, что евреи особенно “понадобились” тогда, когда речь пошла уже не о революционной партии, а о власти...» И это в полной мере подтверждается тем, что уже в 1926 году, когда власть укрепилась, евреи были полностью «вычищены» из высшего эшелона власти. Мавр сделал свое дело…

Таким образом, мы видим, что утверждения типа «евреи вошли в коммунистическую партию в большом количестве» являются абсолютной ложью, точно также, как то, что «они овладели партией». Если овладели, как же удалось их оттуда так быстро «вычистить»?

Должен заметить, что честный почвенник Кожинов не сумел до конца остаться на высоте объективной позиции по рассматриваемому вопросу, затеяв после всего (стр. 265 – 266) совсем уж мелкую возню с цифрами, не обошедшуюся, к тому же, без фальсификаций. Но не будем тратить на это мелкое жульничесво дефицитную площадь…

Еще в 1989 году Бенедикт Сарнов, полемизируя с Кожиновым [85] о роли евреев в Гражданской войне, поставил вопрос так: «Подсчитывать, сколько русских и сколько евреев было в числе деятелей, составлявших тогда „верхний этаж власти в России“, имеет смысл, если исходить из того, что власть этой горстки была антинародна». Кожинов тогда уклонился от ответа, но сегодня мы знаем: он однозначно считал, что взятие власти большевиками было спасением для России. Более того, как мы видели в главе 23, по его мнению, без участия «чужаков» и в том числе евреев, большевики вряд ли могли удержать власть.

Вообще, подсчеты этих процентов – чистый идиотизм,.. если за ними не стоит подленький расчет. Считают их, как правило, высокообразованные люди, в расчете на то, что менее образованные читатели или слушатели, завороженные цифрами, в тонкости ситуации вникать не станут. Иногда ведь говорят: в каждой науке столько истины, сколько в ней математики. Вообще-то это верно, но часто, а когда речь идет об общественных явлениях, – всегда, стоит посмотреть, что стоит за цифрами, как они получены: голенькие цифры, как и голенькие девушки, могут завести далеко…

Расчеты национального состава правительств, руководства партий и т.п. предоставляют богатейшие возможности  для спекуляций. Например, министрами Временного правительства за 8 месяцев его пребывания у власти перебывало 29 человек, из них 28 русских и один грузин. Караул, да что же это такое! Ведь русских в империи было меньше половины. Где представители поляков, прибалтов, татар, среднеазиатских народов, народов Кавказа, Севера и т. д.? Похоже, во Временном правительстве не было даже ни одного украинца или белоруса! Можно взять и другой разрез: в России тогда процентов 85 населеления проживало на селе, и только порядка 15% - в городах. Почему в правительстве были представлены одни горожане? Или только люди с высоким уровнем образования? Просто возмутительно…

Как пишет Семен Резник [84], «в России конца ХIХ века 85% населения было неграмотным», то есть грамотными были всего 15%.  Среди евреев «процент грамотных был не менее 50-60%». Но и это еще не все: «В интеллектуальной элите евреи занимали очень заметное место – наверное, 25-30%». Но это еврейский автор скромничает, прибедняется. Послушаем русского ученого [4, т. 1, стр. 276]: «К 1917 году двое из трех образованных людей Российской империи – евреи». Это составляет 67%. Но и этого ему показалось мало, в другом месте (стр. 231) он пишет: «Число образованных людей в Российской империи таково: трое евреев на одного нееврея», то есть уже 75%.

Мы остановимся на более скромных цифрах Резника – 25-30% интеллектуальной элиты России составляли евреи. В этом свете 20 или 25% евреев в ЦК РКП(б) – это ужасно много? А их доля в общем составе партии в период с 1918 до 1927 года (см. выше) от 2,6 до 5% с учетом только что сказанного – это явное свидетельство в пользу того, что евреи просто-таки сторонились большевистской партии, даже тогда, когда она уже утвердилась в качестве победительницы.  

Но почему все же почти у всех современников событий возникло представление об «очень внушительном участии евреев в большевистской власти» и даже о «еврейской революции». Эти высказывания, заимствованные мной у Кожинова, принадлежат известному писателю Короленко и «знаменитому адвокату» Карабчиевскому. Оба были явными филосемитами. Примерно таково же было мнение «доктора богословия А.Саймонса из США», жившего тогда в Петрограде, а также посетившего Россию писателя Г. Уэлса. Подлинность этих свидетельств [2, т. 1, стр. 266-268], не вызывает сомнений, их можно было бы привести и больше. Откуда такие представления?

Попытаемся вникнуть в тему поглубже. Вот Кожинов воспроизводит (стр. 268) запись из дневника Короленко от 8 марта 1919 года: «...среди большевиков – много евреев и евреек. И черта их – крайняя бестактность и самоуверенность, которая кидается в глаза и раздражает. Наглости много и у неевреев. Но она особенно кидается в глаза в этом национальном облике». Кожинов комментирует: «Кто-нибудь, вполне возможно, придет к выводу, что в Короленко, так сказать, пробудился ранее дремавший в нем “антисемитизм”, и он начал обличать специфически “еврейскую” наглость, то есть предъявлять обвинение евреям вообще, евреям как таковым. Но это вовсе не так. Владимир Галактионович заметил только, что в еврейском “облике” наглость “особенно кидается в глаза”. И утверждение это следует, очевидно, понять в том смысле, что наглость в русском “облике” привычна и потому не очень заметна, а та же наглость в “чужом”, “ином” облике воспринимается гораздо острее».

И все же ситуация еще сложнее: Короленко, известный своим сочувствием к евреям и, в частности, активнейшим участием в кампании защиты Бейлиса, и в этом случае щадит нас. Завышенное впечатление об участии евреев в большевистской власти было, очевидно, связано не только с тем, что еврейская наглость «кидается в глаза», но и с тем, что евреи были действительно «наглее».

Чтобы стало понятно, о чем идет речь, обратимся к нашему другу Буровскому. Если кто-то думает, что я насчет «друга» иронизирую, то вот, пожалуйста, читайте [4, т. 1, стр. 222-227]: «Мало того, что религия делает еврея образованным, она еще заставляет его быть самостоятельным и ответственным. И недоверчивым. И критичным. И думать, думать, думать…Очень легко заметить, что, по крайней мере, еще два обстоятельства делают еврея более активным и умным, чем окружающие. Во-первых, это сама по себе жизнь в диаспоре, за которой стоит жесткое давление окружающего мира, постоянная и беспощадная борьба за жизнь… Еврей внутренне, на уровне подсознания убежден: он должен работать не просто лучше, а с большим отрывом от других. Иначе от него быстро избавятся…

Могу дать читателю вполне серьезный совет: если вы попали в чужой город… и вам срочно надо выдернуть зуб, из двух кабинетов с надписями «Гершензон» и «Иванов» выбирайте тот, на дверях которого написано «Гершензон»… Шансов на то, что еврей – хороший специалист, больше. Евреи чаще и острее, чем люди других народов, считают, что плохо работать – это стыдно. И еще они считают, что плохо работать – опасно…

Если в популяции есть требование – быть умным и обучаемым, то и выживать умные и обучаемые будут чаще, и рождаться детей у них будет больше… На протяжении жизни многих поколений у евреев шло закрепление признаков интеллекта и обучаемости… Так вот, евреи – это передовой народ на протяжении огромного периода истории».

Видите, а вы не верили. Учтите еще, что этот панегирик евреям растянулся у автора страниц на 6, я дал его в сильно сокращенном виде. И еще: он в сочинении нашего друга – не единственный, особенно, что касается тысячелетней грамотности и тяги евреев к образованию.

Что касается того, что евреи умнее других народов, у меня есть большие основания сомневаться (совсем недавно в США было проведено специальное исследование, а затем прошла дискуссия на эту тему – мнения разделились). Но относительно того, что они активнее, усерднее, ответственнее других (в среднем, конечно), а также, что большинство из них буквально рвется к образованию, – с этим, мне кажется, спорить трудно. Конкурировать с ними в этих отношениях могут народы Юго-Восточной Азии, и причина этому – тоже вполне рациональная: огромная скученность населения и, соответственно, более жесткие условия конкуренции.

Естественно, активный человек будет активным как в благих, так и в злых делах, тем более, что человек редко отдает себе отчет, что делает злое дело. Еврейские большевики были активнее, усерднее, а к тому же еще шумливее русских. Если к этому добавить часто ярко выраженную внешность, акцент, становится понятным, что русский (украинский) люд среди десятка «своих» большевиков замечал и выделял одного еврейчика.

Прекрасный пример этого эффекта дал Шульгин. Он рассказывает [14, стр. 45-46] о реакции студентов Киевского университета, где он учился, на известие о том, что в Петербурге казаки разогнали студенческую демонстрацию (было это в 1899 году). В знак протеста студенты решили… не учиться. Придя в университет, он застал такую картину: «Длиннейшие коридоры университета были заполнены жужжащей студенческой толпой.  Меня поразило преобладание евреев в этой толпе. Было ли их более или менее, чем русских, я не знаю, но несомненно они „преобладали“, то есть они руководили этим мятущимся месивом в тужурках».

Пресловутая «процентная норма» допускала прием в учебные заведения, находящиеся в пределах черты оседлости, а, значит, и в Киеве, не более 10% евреев (в остальные еще меньше). И при этом по ощущению Шульгина евреи «преобладали». Кстати, тут еще сказалась, по-видимому, повышенная впечатлительность, эмоциональность самого Шульгина – эффект, родственный тому, о котором говорят «У страха глаза велики»: у любой эмоции «глаза велики».

Весьма меткое наблюдение, относящееся к области межнациональных отношений, принадлежит Костырченко. Он рассказывает [83, стр. 108] о причинах обострения антисемитских настроений среди городского населения России в 1920-х годах. До Мировой войны в городах Великороссии евреев было немного. Мировая, а затем Гражданская война вбросили туда сотни тысяч евреев. Промышленность большей частью была разрушена, в городах свирепствовала безработица. А тут вдрут объявились ранее неведомые конкуренты за рабочие места, да и за жилье и прочие сократившиеся жизненные блага. Отсюда – антисемитизм.

К концу 20-х годов благодаря индустриализации безработица была ликвидирована. Но «нейтрализации антисемитизма в рабочей среде способствовало еще и то обстоятельство, что в ходе развернувшейся широкомасштабной индустриализации страны в народное хозяйство вовлекалось (главным образом путем вербовки рабочей силы в сельской местности) множество представителей таких нацменьшинств, которые в большинстве своем не владели русским языком и еще больше, чем евреи, выделялись по своему внешнему облику, культуре и традициям на фоне основного славянского населения. Поэтому они, отвлекая внимание от евреев, становятся главными объектами травли обывателей-шовинистов».

То же самое наблюдается в нынешней России: не то чтобы антисемитизм там исчез, – Боже упаси, как же без него, – но положение евреев существенно облегчается «лицами кавказской, азиатской, африканской национальности», отвлекающими внимание на себя.

Это всеобщий закон: в годы потрясений и трудностей примитивное сознание ищет виновников всех бед в «чужих» – в тех, кто наибольшим образом отличается от общей массы, от «своих». Из той же «оперы» то, что было подмечено в США: если украл белый – украл Смит или Кларк, если украл черный – украл ниггер. Российский вариант: зверствуют русские большевики – зверствуют большевики, есть среди них один еврей – зверствуют жиды.

Я полагаю, пора напомнить читателю русско-еврейские законы, которые были сформулированы в частях 1 и 2 данного тома:

Первый закон: еврей должен терпеть и не «возникать».

Второй закон: русский народ ни в чем не виноват; во всем плохом, что в империи случается, виноваты евреи.

Третий закон: если преступление совершили русские, наказанию подлежат преступники; если в преступлении замешан хотя бы один еврей, наказанию подлежат все евреи.

Обвинения евреев едва не во всех преступлениях и несчастьях, порожденных революцией и Гражданской войной, есть, собственно, проявления второго и третьего законов. Первый нам тоже скоро пригодится.

Мы видели выше: в апреле 1922 года в партии большевиков было 5% евреев, то есть 1 из 20, к началу 1927 их было 4%, то есть уже 1 из 25. Но виновны во всем были евреи, вплоть до того, что многие саму революцию считали еврейской. Объяснить это можно только сочетанием следующих причин: реальной – евреи, как всегда, были более активны; «биологической» – ввиду «инакости» внешнего вида и речи евреи больше бросались в глаза; психологической и самой, вероятно, главной – кому хочется в своих несчастьях обвинять самого себя или свой народ?

Ошибаться относительно масштабов участия евреев в большевистской банде, поддавшись чисто внешнему впечатлению, было простительно кому угодно – Шульгину, Короленко, Уэлсу, но Кожинов знал действительные цифры – не более 5% – но, тем не менее, писал, что «евреев было исключительно много в составе “красной” власти»…  Как это назвать, пусть читатель решит сам. 

Итак: все утверждения об «огромном, несоразмерном и т. п.» участии евреев в Октябрьском перевороте и последующей Гражданской войне являются ни на чем не основанном мифом. В этих событиях приняли участие порядка десяти тысяч евреев, большей частью – полуобразованные местечковые «недоросли». Утверждать, что это они перевернуди вверх дном 150-миллионную Великую Россию русским должно быть стыдно.

Подведем итоги. В «чрезвычайках» и армейских «политкомах», не щадя живота своего, а тем более, чужого, сражались то ли за революцию, то ли за контрреволюцию (зависит от автора описания) десять тысяч местечковых недоучек. Не будем даже принимать во внимание то, что рядом с ними сражалось тысяч двести русских недоучек (таково примерно было число русских и еврейских большевиков в разгар Гражданской войны: 200 000 и 10 000).

Но в то же самое время на фронтах Гражданской войны за ту же революцию/контрреволюцию сражались, как теперь общепризнано, 70 000 – 75 000 кадровых русских офицеров и генералов, и 82 из 100 красных армий возглавлялись ими. Русский почвенник Кожинов писал по этому поводу: «До последнего времени приведенные цифры никому не были известны: этот исторический факт не хотели признавать ни белые, ни красные (поскольку тем самым выявлялась одна из истинных, но не делающих им чести причин их победы над белыми); однако это все же непреложный факт».

Не кажется ли вам, читатель, что это – не «одна из истинных», а просто истинная причина победы большевиков в Гражданской войне? Во всяком случае, более истинная, чем участие на их стороне 10 000 местечковых недоучек. Что мог делать такой недоучка, сидя в «политкоме»? Стеречь царского полковника, чтобы тот не передался белым. Но много ли он понимал в военном искусстве? Победа или поражение зависели все-таки больше от полковника. Поэтому, если бы «этот исторический факт» долгие десятилетия не скрывался обеими сторонами, может быть, в обществе и не сложилось представление о решающей роли евреев в победе большевиков?