Евреи и «Советский проект», том 2 «Русские, евреи, русские евреи»

Заключение

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В моей жизни прошу никого не винить

Из «отзамятин»

Бориса Замятина

Самоубийцы нередко оставляют записки такого рода: «В моей смерти прошу никого не винить». Но, пожалуй, еще больше это относится к жизни человека. Конечно, бывают эпохи, когда жизнь (да и смерть) простого человека от него очень мало зависит – эпохи больших войн, революций. Но в более или менее стабильные времена то, как человек проживет свою единственную жизнь, во многом зависит от него самого: каждый сам кузнец своей жизни, и винить других в том, что она сложилась так, а не иначе, – удел слабых духом людей.  

Но то же самое, оказывается, можно сказать о целых народах и странах. Сильные духом народы никого не винят в своей судьбе, в поворотах своей истории. Мне не приходилось читать, например, чтобы англичане винили французов, немцев или индусов в потере ими Британской империи. Шведы не только не винят, но еще и благодарят русских и персонально Петра 1 за разгром их короля Карла Х11 в Полтавской битве. Сбили тогда русские со шведов спесь вместе с великодержавными амбициями, и стали они строить миролюбивую, благоденствующую Швецию.

В Новое время европейские страны одна за другой стали переходить от традиционного общества, конкретно – его последнего, феодального, этапа – к обществу современному, капиталистическому, или либерально-демократическому. Это не было некой случайностью, переход диктовался тем простым обстоятельством, что традиционное общественное устройство было уже не в состоянии прокормить все возрастающее население.

А Россия издавна была озабочена своим «особым путем», отличным от европейского. В средние века это называлось «не покоряться „латинству“». Александр Невский ездил за ярлыком на княжение к ордынскому хану, но воевал со Швецией и Ливонским орденом. Еще и в 1920-е годы один из ведущих русских евразийцев П. Н. Савицкий радовался [149]: «Великое счастье Руси, что она досталась татарам и не кому другому… Если бы ее взял Запад, он вынул бы из нее душу».

О том, что это «великое счастье» сделало с русской душой, писал в 1945 русский философ Георгий Федотов [69]: «Двухвековое татарское иго еще не было концом русской свободы. Свобода погибла лишь после освобождения от татар… В самой московской земле вводятся татарские порядки в управлении, суде, сборе дани. Не извне, а изнутри татарская стихия овладевала душой Руси, проникала в плоть и кровь… Само собирание уделов совершалось восточными методами, не похожими на одновременный процесс ликвидации западного феодализма… Весь процесс исторического развития на Руси стал обратным западноевропейскому: это было развитие от свободы к рабству… Свобода для москвича — понятие отрицательное: синоним распущенности…»

О том, что рабство въелось в психологию русского человека, писали многие русские мыслители. И радость русского интеллигента ХХ века Савицкого по поводу того, что Орда спасла русскую душу от тлетворного влияния Запада, убедительнейшим образом это подтверждает. Этой радостью полнятся и нынешние труды российских историков и публицистов патриотически-почвеннического склада.

Ну ладно, спаслась Русь в Средние века от «латинства», но в Новое время «латинство» развилось в современное, либерально-демократическое общество. Какая задача теперь встала перед русскими патриотами? Правильно, любой ценой не дать увлечь страну на этот буржуазный, либерально-демократический путь развития. Поскольку это есть переход в современное общество, что остается России, чтобы сохранить свой особый, отличный от Европы, от Запада путь развития? Опять вы, читатель, правильно мыслите: остаться в традиционном обществе, то есть, по большому счету, не развиваться вообще.

Титанический труд по торможению общественно-политического развития России в 30-е – 40-е годы Х1Х века взвалили на свои плечи славянофилы. Позаимствовав свои взгляды на Западе, это течение поначалу не чуждо было некоторых либеральных веяний. Но как пишет Федотов, «пустив корни в России, славянофильство скоро утратило либеральное содержание. Когда же оно победило и взошло на трон в лице Александра III (с Победоносцевым), оно оказалось реакционным тупиком в явно московском направлении».

На рубеже Х1Х – ХХ веков эстафету у славянофилов приняли «черносотенцы». Славянофильство объединяло в своих рядах интеллигентов, в основном, дворянского происхождения. Его задачи были идейного содержания, цель – воздействовать на умы правительственных кругов и образованного общества. Но к началу ХХ века становилось все более ясно, что в стране нарастают революционные настроения, и борьба предстоит отнюдь не идейно-теоретическая. И вот тогда началось интенсивное вовлечение в движение самых темных низов общества, хотя во главе его попрежнему стояли интеллигенты. Название движения «Черная сотня» заимствовано из средневековой Москвы.

Федотов так характеризует его: «В нем собрано было самое дикое и некультурное в старой России, но ведь с ним связано большинство епископата… Царь Николай II доверял ему больше, чем своим министрам». В последнем мы имели возможность убедиться в главе 11. А вот как Федотов характеризовал идеологию движения (там же): «За православием и самодержавием, то есть за московским символом веры, легко различаются две основные традиции: острый национализм, оборачивающийся ненавистью ко всем инородцам — евреям, полякам, немцам и т.д., и столь же острая ненависть к интеллигентам, в самом широком смысле слова, объединяющем все высшие классы России. Ненависть к западному просвещению сливалась с классовой ненавистью к барину, дворянину, капиталисту, к чиновнику — ко всему средостению между царем и народом».

Философ делал вывод: «При фанатической ненависти, при насильственности действий, принимавших легко характер погрома и бунта, движение таило в себе потенции разинщины. Власть, дворянство вскармливали его — но на свою голову».

«Черносотенцы» не только общественно-политическое, но уже и экономическое развитие страны считали вредным, ибо оно, по их мнению, вело к революции. С этим был согласен и наш современник, наследник славянофилов и «черносотенцев» Вадим Кожинов. Он так и писал [2. т. 1, стр. 58]: «Именно невиданно бурный и чрезвычайно быстрый рост „естественно“ вылился, претворился в революцию». Речь идет о промышленном росте в последнее перед Мировой войной двадцатилетие.

Рост был действительно значительным, но, тем не менее, все еще недостаточным. Россия в конце Х1Х века напоролась на тот самый фактор, который всегда побуждал народы менять способ производства, переходить к новым общественным отношениям, – рост населения. Особенно быстро росла численность сельского населения. Архаичная форма общественных отношений на селе – сельская община – не стимулировала увеличения продуктивности сельского хозяйства, и большинство крестьянства жило впроголодь, спасаясь лебедой. Архаичная форма устройства общества в целом – самодержавие – сковывала развитие промышленности, сферы услуг. Обе эти сферы не успевали поглощать избыток сельского населения.

Но и сельская община, и самодержавие – это были «священные коровы» славянофилов и «черносотенцев», главные устои традиционного общества, то, что определяло «особый путь» России. Как было показано в 1-м томе, на каждом переломном этапе истории страны славянофилы и их последователи стояли насмерть за сохранение этих устоев. В 1861 году они выступили за то, чтобы земля была передана не непосредственно крестьянам, а общине. В начале ХХ века они встали против аграрной реформы Столыпина, также имевшей целью уход от сельской общины. Во время буржуазно-демократической революции 1905-1907 годов усилиями «черносотенцев» было сорвано превращение самодержавной монархии в конституционную. Каждым из этих шагов они приближали катастрофу 1917 года. Довершило дело вступление России в Первую мировую войну, чему «черносотенцы» тоже в большой степени способствовали – как же, овладение России Константинополем и проливами было самой большой мечтой еще их предшественников – славянофилов. Дальше все свершилось почти автоматически.

Умного судьба (история) ведет, упрямого – тащит, причем фейсом об землю. Упорное сопротивление самодержавия и подпиравших его славянофилов и позднее «черносотенцев» назревшим переменам в общественно-политическом устройстве страны привели к взрыву. Можно с полной уверенностью утверждать: именно «особопутейство» свалило Историческую Россию.

Но, казалось бы, после революции 1917 года и последовавшей за ней Гражданской войны Россия уж точно ушла от традиционного общества. Казалось – ушла, оказалось – пришла: колхозы – та же община, даже хуже – то же крепостное право, коммунистическая диктатура – та же самодержавная монархия, но гораздо хуже. Почему так? Потому что – Россия: антураж меняется, суть остается.

В России еще в середине ХIХ века сложился своеобразный консенсус: славянофилы, понятно, были против буржуазного, то есть западного пути развития, но и их оппоненты – революционные демократы, числившиеся «западниками», тоже были против него. Как «черносотенцы» были наследниками славянофилов, так и большевики стали наследниками тех революционных «демократов». Не случайно значительная часть «черносотенцев», особенно из числа офицерства, во время Гражданской войны стала на сторону большевиков: они учуяли, что создаваемое большевиками общество тоже традиционное, пусть и на другой лад. Вспомним (см. главу 22), что говорил о большевиках в 1918 году видный «черносотенец» Б. В. Никольский: «Враги у нас общие – эсеры, кадеты и до октябристов включительно», то есть все, кто выступает за западный путь развития страны.

Та тонкая прослойка русских людей, которые стремились перевести страну в русло либеральной демократии, была размолота между большевистскими и «черносотенными» жерновами, а ее остатки – выброшены из страны. Если в Европе прививка марксистских идей к древу либеральной демократии привела, в конечном итоге, к формированию социальных обществ, то в России тот же марксизм вылился в самый махровый тоталитаризм на планете.

Федотов так характеризовал созданное большевиками общество: «Вся созданная за двести лет Империи свободолюбивая формация русской интеллигенции исчезла без остатка. И вот тогда-то под нею проступила московская тоталитарная целина. Новый советский человек не столько вылеплен в марксистской школе, сколько вылез на свет Божий из Московского царства, слегка приобретя марксистский лоск. Посмотрите на поколение Октября. Их деды жили в крепостном праве, их отцы пороли самих себя в волостных судах. Сами они ходили 9 января к Зимнему дворцу и перенесли весь комплекс врожденных монархических чувств на новых красных вождей».

И еще он писал: «Немало советских людей повидали мы за границей — студентов, военных, эмигрантов новой формации. Почти ни у кого мы не замечаем тоски по свободе, радости дышать ею. Большинство даже болезненно ощущает свободу западного мира как беспорядок, хаос, анархию. Их неприятно удивляет хаос мнений на столбцах прессы: разве истина не одна? Их шокирует свобода рабочих, стачки…» Вспомним, что Федотов писал о жителях Московского царства ХV – ХV1 веков: «Свобода для москвича – понятие отрицательное: синоним распущенности…»  Через полтысячелетия пришли к тому же: советскому человеку не нужна была свобода, он по-прежнему готов был идти «особым путем». Правда, кушать ему хотелось, а с этим дела никак не улучшались.

В итоге «особопутейство» свалило и Советскую Россию, как ранее Историческую Россию, и, если смотреть в корень, по той же причине: традиционное общество советского образца тоже не могло прокормить население.

Напомню, статья Федотова «Россия и свобода», из которой взяты цитаты, написана в 1945 году. Прошло еще 60 лет. Я даже здесь, в Германии, среди немалой части эмигрантов из республик бывшего СССР наблюдаю те же взгляды. В самой России они, похоже, остаются господствующими. Россия продолжает идти своим «особым путем»…

Упорное нежелание ее перейти на современный, либерально-демократический путь развития обошлось ей чрезвычайно дорого: весь ХХ век стал для нее непрерывной цепью провалов, потрясений, катастроф: поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг., революция 1905-1907 гг., цепь поражений в Первой мировой войне, Февральская революция 1917 г., Октябрьский переворот, Гражданская война 1918-1922 гг., голод 1921-1922 гг., зверская коллективизация, повлекшая за собой голод 1932-1933 гг., сталинские репрессии 1937-1938 гг., победа в войне 1941-1945 гг., стоившая по числу жертв доброго десятка поражений, голод 1946-1947 гг., наконец, крах 1991 года.

В России, как известно, всегда стоят два вопроса: что делать? и кто виноват? На первый вопрос русские, как мы видели, неизменно отвечали: ни в коем случае не поддаваться на западные приманки, идти своим особым путем, то есть, по сути, никуда не идти, оставаться на месте. О результатах этого «особопутейства» мы только что сказали. И каждый раз возникал тот самый второй вопрос: кто виноват? Ну, конечно, не русские – виноваты инородцы! Иногда это были немцы, чаще поляки. Но особенно повезло русским, когда в конце ХVIII века после трех разделов Польши в империи оказалось значительное число евреев: это же был идеальный козел отпущения!

Напомню русско-еврейские законы, которые были нами сформулированы в главах 7 и 8:

Первый: еврей должен терпеть и не «возникать».

Второй: русский народ ни в чем не виноват; во всем плохом, что в империи случается, виноваты евреи. Примечание: при недостаче евреев вместо них виноватыми могут быть назначены лица кавказской, среднеазиатской или еще какой-нибудь национальности.

Третий: если преступление совершили русские, наказанию подлежат преступники; если в преступлении замешан хотя бы один еврей, наказанию подлежат все евреи.

Никто эти законы в явном виде не формулировал, но ведь и законы тяготения действовали до того, как их сформулировал Ньютон. Действие русско-еврейских законов проявилось очень быстро. Последний раздел Польши имел место в 1795 году, а уже в 1800 году сенатор Гаврила Романович Державин, посланный разобраться с причинами голода среди белорусских крестьян, в своем отчете (см. главу 14) однозначно указал причину: жиды спаивают и за водку выманивают у слабовольных крестьян все, вплоть до будущего урожая. Правда, кроме официального отчета, он составил еще один, негласный (видно, совесть сенатора-поэта заела), из которого следовало, что спаивают крестьян все, кому не лень, до сельских батюшек включительно. Но ход-то был дан официальному отчету, и самые драконовские меры в нем были предложены именно для жидов…

На евреев, как на спаивателей русского народа, «патриотическая» пресса указывала до самого конца ХIХ века, когда была введена государственная спиртовая монополия. Как показано в той же главе 14, пропойство в народе не только не уменьшилось, но возросло еще больше. Мы и дальше неоднократно будем видеть, как попытки списать народные бедствия на евреев отвлекают от поиска их действительных причин и ведут к еще большим бедствиям.

Во времена Державина, когда евреи были необразованной (по-европейски) массой, не включенной в политическую и культурную жизнь империи, возможности использования их в качестве козлов отпущения были ограничены. Но вот когда началась их эмансипация… Классический пример – то, что произошло после убийства народовольцами Александра II. Даже такие испытанные бойцы с еврейской русофобией как Шафаревич и Буровский признали (см. главу 8), что участие евреев в «Народной воле» в то время было ничтожным. Тем не менее, российская «патриотическая» пресса в убийстве царя обвинила евреев (и еще поляков), которые якобы направляли руку несмышленых русских убийц. В итоге несколько лет по черте оседлости катились еврейские погромы.

Классическим я назвал этот случай потому, что он наглядно показал: русские юдофобы могут соорудить еврейскую вину на совершенно пустом месте. Он как прожектор освещает позднейшие события, в которых участие евреев было заметным, – тут уж дело представлялось так, будто русских и близко не было, все безобразия творили они, пархатые. Сам монарх считал, что революция – на 9/10 дело рук евреев. Это видно из приведенного в той же главе 11 письма царя его матери.

Бог с ними, с евреями, с их страданиями и трагедиями. Но ведь эти представления привели в итоге к величайшей трагедии русского народа, всех народов России. Даже Солженицын, сам весьма гораздый всех собак на евреев вешать, считает: «До самого 1917 года „петербургские верхи поддавались соблазнительно простому объяснению, что Россия ничем органически не больна, что вся революция, от начала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора. Давно была бы Россия в зените мировой славы и могущества, если бы не евреи! И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги еще бесповоротнее определяли свое близкое падение“».

Действительно, за страхами по поводу «еврейства, завладевающего политической Россией», в 1905 году упустили возможность сравнительно мирным путем преобразовать самодержавие в полноценную конституционную монархию, что давало шанс избежать катастрофы 1917 года. Вместо этого спустили с цепи погромщиков… На что жалуетесь, господа?

Грянула Мировая война. Шульгин негодует (см. главу 13), но на сей раз не по поводу поведения евреев, а, напротив – властей: евреи в патриотическом порыве готовы простить самодержавию все гонения и притеснения и всеми возможными средствами поддержать Россию в этот трудный исторический момент. Но власть не только оттолкнула протянутую руку, но и плюнула в нее: война, особенно в первый ее период, ознаменовалась зверскими депортациями евреев из прифронтовой полосы и даже казнями их по ложным обвинениям в шпионаже в пользу противника. Стоит ли после всего удивляться, что часть евреев приняла участие во вспыхнувшей вскоре революции?

И тут обвинения в их адрес достигают крещендо: а как же, что бы с ними русские власти и русские люди ни творили, еврей – помните первый русско-еврейский закон? – должен терпеть и не возникать! Шульгин обвиняет их в Февральской революции, к которой он лично имел гораздо большее отношение, чем любой из российских евреев. Даже махровый антисемит того времени Марков-второй свидетельствовал (см. главу 19), что эту революцию готовили не евреи, а «а самые заправские российские помещики, богатейшие купцы, чиновники, адвокаты, инженеры, священники, князья, графы, камергеры и всех Российских орденов кавалеры». Шульгин и был одним из этих помещиков, как и коллега Маркова по черносотенному Союзу русского народа Пуришкевич.

В Октябрьском перевороте и последующей Гражданской войне евреи действительно принимали активное участие. Но было ли их участие в этих событиях решающим? Как количественно выглядело это их участие? Проведенный нами анализ (см. главу 26) показал, что в разгар Гражданской войны в партии большевиков было примерно 10 тысяч евреев – на 200 тысяч русских. Эти цифры начисто опровергают сложившийся (не только среди юдофобов) взгляд, что евреи переполняли партию, органы ЧК, армейские политкомы, наркоматы и прочие органы советской власти – их на все это и близко не могло хватить. А на стороне большевиков сражались еще 70-75 тысяч офицеров и генералов бывшей царской армии, – главным образом, те, кто исповедовал близкие к «черносотенным» взгляды. 82 из 100 красных армий возглавлялись ими, начальники штабов всех 100 армий были из бывших генералов и офицеров.

Так неужели исход борьбы решила та горстка евреев, большей частью, к тому же, едва образованных? Но юдофобы долдонят свое. Буровский пишет [4, т. 2, стр. 140]: «99% русского народа были правые, а евреи на 90% были левые». Или еще (стр. 217): «Выходцы из еврейства составили то ли 80%, то ли все 98% „ордена носителей прогресса“, которые в конце концов и уничтожили Российскую империю». Почему 98, а не 99% или даже 99,99%? Если данные высосаны из левого мизинца, какая разница, сколько написать, пиши уж все 100 процентов.

А Кожинов пишет [2, т. 1, стр. 233]: «В 1917 году Россия в точном смысле слова выбрала (всецело свободно выбрала) социализм: почти 85 процентов голосов на выборах в Учредительное собрание получили партии, выступавшие против частной собственности на основные “средства производства”, – прежде всего на землю – то есть социалистические партии». Так эти 85% русских следует отнести к правым или левым? Как видим, честный почвенник Кожинов разоблачил наглого лжеца Буровского.

Но и Кожинов писал (стр. 134): «Участие евреев в революции было, конечно, огромным». Однако, когда дело доходит до конкретных цифр, мы у того же Кожинова находим (стр. 265): «В 1922 году, к XI съезду, в большевистской партии, насчитывавшей 375901 человек, евреев было всего лишь 19564 человека – то есть немногим более 5 процентов...  Какое уж тут “еврейское засилье”!»

А вот из Солженицына (см. главу 26): «Да ведь и сотни и тысячи русских генералов и офицеров, из императорской армии, кто служил в Красной армии большевикам, пусть не в политотделах (туда их не приглашали), но тоже на немалых постах, и принес им неисчислимую пользу, может быть даже решающий вклад в победу красных». И из других его высказываний видно, что понимал он –  не евреи определили победу большевиков в Гражданской войне. И большинство юдо-озабоченных, как это видно из главы 23, это прекрасно понимают. И, тем не менее, каждый из них выискивает какие-то зацепки, чтобы обвинить в произошедшей катастрофе евреев.

Точно так же, как показано в главе 28, в огромной степени юдо-озабоченными преувеличена роль евреев в карательных органах периода Гражданской войны (ВЧК, ОГПУ). Это было еще в какой-то степени простительно Василию Шульгину, от которого в значительной степени берут начало мифы на этот счет. Он, находясь в гуще событий, не мог охватить всей панорамы происходящего в огромной стране. Кроме того, он потерял в Гражданской войне всех братьев и двух сыновей, и для него картина неизбежно была эмоционально окрашена. К услугам современных юдофобов имеется значительная литература, в которой эти вопросы подробно разработаны. Но они ею не интересуются и продолжают тупо повторять старые мифы.

Не будем говорить о таких убогих «исследователях» как Буровский или Кара-Мурза. Но Солженицыну должно быть стыдно за такие его «невинные» вопросы: «Почему и в красных рядах и в белых - вообще у народа - сложилось впечатление, что чекисты и евреи едва ли не одно и то же?» Или еще лучше: «Как же объяснить, что население России в целом сочло новый террор „еврейским террором“? И кто виновен в таком впечатлении? Многие, в том числе и Белая армия. Но никак не в последнюю очередь сами те чекисты, кто ревностной службой в верхушке ЧК послужил такому отождествлению». Неужели Нобелевскому лауреату и весьма дотошному, когда ему это надо,  исследователю не известен даже тот факт, что в «верхушке ЧК» евреев точно не было?

Самый изощренный из современных юдо-озабоченных, Вадим Кожинов, даже отдает должное евреям за активное участие в спасении русской государственности, в отвращении ее от сползания на гибельный для русских западный путь развития, но все равно и он находит, в чем их обвинить: спасая государственность, они, как «чужаки», частенько переусердствовали, проявляли излишнюю жестокость. Дескать, Ленин их потому и привлек, чтобы нивелировать русскую мягкотелость.

Но никто лучше, чем Василий Шульгин, не показал (см. главу 25), что истоки большевизма – как раз в «широкой русской натуре». Русские презирают европейцев за то, что они «считают каждый сантим», а сами они не умеют бережно относиться ни к деньгам, ни к человеческой крови, у них, по его словам, «отсутствуют сдерживающие центры». Надо ли говорить, что евреи в этом отношении похожи на европейцев? Другой Шульгин, Николай, наш современник, и пишет (см. главу 30), что без евреев было бы еще хуже: «…евреи спасли Россию от тотальной пугачевщины. Они придали большевизму наиболее гуманный вариант из вообще возможных в то время… Русский народ вовлек евреев в революцию в своих, русских целях. И он эти цели реализовал, используя евреев в роли социального амортизатора».

Но откуда это упорное, неистребимое, вопреки всем фактам, стремление вину за революцию, за ее наиболее зверские проявления свалить на евреев или вообще на инородцев, «чужаков»? Видный член руководства кадетской партии Федор Родичев в изданной в 1923 году в Берлине брошюре «Большевики и евреи», объясняя взрыв антисемитизма в годы Гражданской войны, писал [31, стр. 362]: «Люди возвращаются к прежней ненависти, так же, как возвращаются к прежней любви. Чего искать виновников всех бед, когда старые под рукой? Русский мужик никогда не повинен в своем грехе. Он не сам виноват – его „лукавый попутал“». Ну да, обратитесь к приведенным выше русско-еврейским законам – второму, третьему – это же привычно русскому человеку во всем плохом винить евреев. И потом, русский знает, что евреям досталось в России, и потому считает: должны же евреи от всего этого озвереть…

Русский человек и далее, когда советская власть уже утвердилась, за все ее мерзости норовил вину переложить на евреев (см. главу 33). Кара-Мурза внушает читателям, что творцами культа личности Сталина были Исаак Бабель и Борис Пастернак, а Буровский рассказывает о «той на 90% еврейской кодле, что варила из русских костей свое ведьминское варево с 1922 по 1941 год, в это самое страшное двадцатилетие русской истории», имея целью свалить на евреев вину за самое страшное преступление сталинского режима – крестьянский Холокост. Но вспомним, что писал о русских людях Федотов: «перенесли весь комплекс врожденных монархических чувств на новых красных вождей». В той же главе 33 приведено высказывание Василия Шульгина: «Для русских наивыгоднейшая форма общежития есть Вожачество». Насчет того, что эта форма для русских «наивыгоднейшая», весьма сомнительно, а привычная – это да. Сам Сталин говорил о «фетишизме народной психики, о стремлении иметь царя». Культ Сталина был к началу 30-х годов создан русскими руками. Хотели – получили. Причем здесь евреи? В Израиле вождей нет.

Ну и, конечно, в крахе СССР тоже виноваты евреи. Кара-Мурза сам пишет [5, т. 1, стр. 127]: «В моменты глубоких кризисов государства, подобных революциям 1917 г. или ликвидации СССР, речь идет не об изолированных конфликтах и противоречиях – политических и социальных, – а об их соединении в одну большую, не объяснимую частными причинами систему цивилизационного кризиса». Казалось бы, ясно сказано – СССР смел цивилизационный кризис. Но Кара-Мурза целый свой труд [1] посвящает тому, как евреи, возненавидев с 1960-х годов советскую власть, стали делать все, чтобы ее разрушить, вовлекли в эту преступную акцию еврокоммунистов и т. д., пока не добились своего – Великий и Могучий Советский Союз рухнул…

Двести лет были евреи в России париями. Единственный из множества народов империи они официально, по закону, были ограничены во многих правах. Было время, когда их детей отлавливали, как зверенышей, и в мешках отправляли в казармы, навечно отрывая от семьи. На них устраивались полицейские облавы в городах, где им запрещалось даже переночевать. В сельской местности им было вообще запрещено жить. Для них был законодательно установлен запрет на множество профессий, ограничен прием в учебные заведения. Периодически они подвергались погромам. И при всем при этом русские все двести лет жаловались, что евреи их эксплуатируют, спаивают, вытесняют из престижных профессий и доходных занятий, то и дело разрушают само Русское государство. Как хотите, но из этого описания, составленного мной по трудам русских юдофобов, вырисовывается образ слабого, безвольного, нуждающегося в постоянной опеке русского народа – вроде каких-нибудь меланезийцев, которых в ХVII веке охмуряли белые люди.

Ныне евреев в России осталось так мало, что списывать на них российские беды стало затруднительно. Нет, теоретики-патриоты продолжают свои юдофобские упражнения, но практическому патриоту – где обнаружить еврейские козни, скажем, в Кондопоге? Но вспомним примечание ко второму русско-еврейскому закону: при недостаче евреев вместо них виноватыми могут быть назначены лица кавказской, среднеазиатской или еще какой-нибудь национальности.

И в голову приходит простая мысль: почему в России в торговом, игорном бизнесе и других доходных отраслях ведущие позиции неизменно занимают инородцы – евреи, чеченцы, азербайджанцы, грузины, армяне, тепрь уже кое-где – китайцы, вьетнамцы, но не русские, которых всегда большинство? Ответа может быть только два: или вы, русские, такие неумехи, лодыри, или же вы… такие продажные. Не спешите негодовать, ответьте лучше: как могло случиться, что приезжие люди, которым всегда труднее укорениться на новом месте, чем аборигенам, захватывают в российских городах рынки, магазины, игорные заведения? Я против любой дискриминации, я за то, чтобы любые инородцы могли на законных основаниях присутствовать в российской экономике. Но ведь действительно их кланы нередко становятся монополистами, скажем, на фруктово-овощных рынках.

Понятно, что без участия представителей властных структур подобная ситуация не может сложиться. Но администрации разных уровней, органы правопорядка в городах России (об автономиях говорить не будем) укомплектованы местными жителями, то есть, в основном, русскими. Они вас и «продают» инородцам. Ну, ладно, рынок или, там, казино. Но как смогли террористы беспрепятственно попасть в школу в Беслане, провезти туда гору оружия, когда в том регионе каждый перекресток под контролем? Ладно, Беслан спишем на общий кавардак на Северном Кавказе. Но как большая группа вооруженных террористов смогла проникнуть в самую столицу России, в театр на Дубровке? Как две шахидки (одновременно!) смогли, при жестком контроле в аэропортах, попасть со своими бомбами в самолеты российских авиалиний? Во всех этих случаях не могло обойтись без предательства и продательства. Это вы сами себя продаете и предаете. А кто ежегодно травит тысячи россиян суррогатным алкоголем? Это вы сами себя и травите. Наведите порядок у себя в доме, и тогда любые инородцы вам будут только на пользу (кстати, при сложившейся в стране демографической ситуации вам без них не обойтись).

Неловко за народ претендующий считаться отдельной цивилизацией, когда его выдающийся представитель в своих «Двести лет вместе», обращаясь к евреям, жалостливо, как нищий на паперти, просит: «Но разве в нашей огромной вине, в нашей неудавшейся истории – совсем, нисколько нет вашей доли?» Есть наша доля – 4-5%! Вам легче стало? Пора научиться русским отвечать за свою «неудавшуюся историю» и не искать виновных на стороне – в евреях, лицах кавказской национальности, империалистах, холодном климате, неудачных черноземах и т. д. и т. п.

Евреи вас оставили – ладьте свою жизнь сами. Оставьте и вы нас в покое: перестаньте вооружать наших врагов. Вы однажды уже дружили со злейшим нашим врагом, надеемся, вы не забыли, чем это для вас самих кончилось.

Словом, уважаемые бывшие русские соотечественники, пора взрослеть. Что означает – пора переходить из традиционного, или вожаческого (как его называл Василий Шульгин) общества в общество современное, либерально-демократическое. Традиционное общество – это еще не история человечества, а только его предыстория, переходная стадия от животной стаи к человеческому обществу. Переход от традиционного общества к современному – это почти такого же ряда событие в истории биосферы, как спуск человекообразных обезьян с деревьев на землю. То событие стало, в частности, условием перехода к прямохождению. Человеку традиционного общества тоже надо выпрямиться, только в несколько ином смысле: ощутить себя личностью, а не членом стаи, всецело зависящим от вожака.

Представим себе наших далеких-далеких пращуров. Сидят на ветках и ведут спор. Образовалось две группы. Меньшинство призывает спуститься на землю и начать обустраивать жизнь по-человечески. А большинство возражает: на земле нас ждут хищники и другие опасности; наши предки миллионы лет жили на деревьях, спуститься на землю означает изменить их ценностям, их духовности. Прошу заметить: все мы, не исключая Кара-Мурзы и Буровского (если они, конечно, не возражают), потомки того древнейшего меньшинства…

Русским надо сделать две вещи: оставить химеру «особого пути» и перестать искать причины своих бед в евреях, лицах кавказской национальности, происках империализма, погоде и т. п. Конечно, можно сказать, что русский народ, как и любой другой, не виноват в том, что он такой, как есть. Таким его сделали обстоятельства его формирования, его история, география его расселения. И это будет справедливо. Но… взрослый человек не может всю жизнь оправдывать свои поступки тем, что его плохо воспитали родители.

Россия продолжает тешить себя подростковыми фантазиями о своем «особом пути». Теперь он, кажется, зовется «суверенная демократия». Ну, конечно, разве обычная, пошлая, как у всех, демократия к лицу Великой стране? И детская игра в «пятнашки» продолжается. Как только в России что-то случится, тут же ищут, кого запятнать, на кого спихнуть. Взорвано несколько домов с сотнями жителей, из руин торчат уши ФСБ, но – «это дело рук чеченских террористов». Утонула подводная лодка со 118 моряками – «ее протаранили американцы». Случилась страшная трагедия в Беслане – президент заявляет: «это происки наших врагов на Западе и Востоке». Осенью 2006 года суррогатной водкой отравились тысячи и умерли сотни людей – депутаты в Госдуме указывают пальцем на Турцию, на Грузию, на Молдавию. Произошло брутальнейшее убийство Литвиненко, и след убийц через всю Европу тянется в Россию – Генпрокуратура и прикормленные СМИ соревнуются в том, кто назовет наиболее нелепую кандидатуру заказчика убийства.

Замечательно: не надо искать истинных виновников. И тех, кого еще не взорвали, не утопили, не отравили, – это устраивает, одна забота их гнетет: на кого он нас, горемычных, покинет? Словом, – «мы будем петь и смеяться как дети»…