НАУЧНЫЙ  ДИСПУТ

Глава реалистическая, с элементами истории

Не знаю как для вас, но для меня последний перед каникулами школьный день — самый нудный. Ты уже настроен на отдых, а тебя заставляют ещё целый день смирно высидеть пять или шесть уроков. Время тянется просто до ужаса медленно. Это несмотря на то, что в последний день уроки у нас всегда сокращённые. Мне же кажется, что их, наоборот, увеличивают.

Сегодня как раз такой день. И сегодня мне высидеть до конца особенно тяжело, потому что завтра — завтра! — рано утречком я с родителями еду в Москву! На все каникулы! Представляете? То есть, представляете теперь, на какой пружинке просидел я сегодня все уроки? Правда, друг мой, Виталька Кондаков, хмыкнул, услышав о моих страданиях:

—Если бы я завтра ехал в Москву,— завистливо сказал он,— я бы все уроки просидел в предвкушении поездки.

Так-то оно так, но я бы, честно говоря, предпочёл, чтоб предвкушение уже закончилось, и поскорее наступил завтрашний день.

А уроки-то, вы послушайте, какие у нас сегодня: во-первых, русский язык и сразу же за ним русская литература, представляете? Это же самые мои нелюбимые предметы! А потом для полного уже удовольствия ещё и история... История, я доложу вам, вообще радости мало: цари, короли, десятки имён, сплошные даты, тот на того пошёл войной, этот на этого, в общем, сущий кошмар какой-то, запомнить ничего невозможно. Слава богу, хоть последние два урока — физика и физкультура. Их я как-нибудь переживу. Физику я даже где-то, можно сказать, люблю, а, кстати, друг мой, Виталька, от неё вообще без ума, а с физкультуры, может быть — есть такая надежда — нас вообще отпустят.

И вот, представляете, как назло, Надежда Викторовна — это наша учительница по русскому — надумала в последний перед каникулами день устроить нам сочинение. Самое натуральное! Это сочинение мы писали в течение двух уроков — и языка, и литературы.

— Прошу вас отнестись серьёзно к сочинению,— строго сказала Надежда Викторовна, давая понять, что никаких поблажек в связи с предстоящими каникулами при оценке его написания, не будет. — Учтите, что отметка за сочинение самым непосредственным образом может повлиять на ваши четвертные оценки.

Сказать по правде, мне никогда выше «тройки» за сочинения не ставили. Ну, не лежит у меня душа к этому делу. Нет, читать я, в общем-то, люблю. Но только не то, что полагается читать по школьной программе. Я предпочитаю фантастику, детективы, вот такое... Но, к сожалению, ни один фантастический роман в учебники пока не включили!

— Итак, ребята, — продолжала между тем Надежда Викторовна, — мы с вами практически закончили изучать творчество Александра Сергеевича Пушкина. Отсюда — и тема сочинения.

Учительница вытерла мокрой тряпкой математические уравнения, оставшиеся на доске со вчерашнего дня, и большими буквами написала тему:

«Моё самое любимое произведение А.С. Пушкина»

— План сочинения я вам специально не даю — пишите его в свободной форме. Кроме того, я не ограничиваю вас кругом именно тех произведений Пушкина, которые мы изучали на уроках. Главное, что я хочу видеть в вашем сочинении — умение мыслить и анализировать прочитанное.

— О, я выбираю «Сказку о рыбаке и рыбке», — не очень громко, чтобы, по возможности, не долетело до ушей Надежды Викторовны, сострил Юрка Кравченко, главный хохмач в нашем классе.

Я задумался. Определить, какое же произведение Пушкина являлось для меня самым любимым, было довольно проблематично. В голове почему-то навязчиво вертелись лишь четыре строчки:

«Мой дядя самых честных правил,

когда не в шутку занемог,

он уважать себя заставил

и лучше выдумать не мог».

Для написания сочинения знания только этих строчек было явно маловато, а ничего лучше я выдумать тоже не мог. Я даже хотел спросить у Надежды Викторовны, как быть, если любимого пушкинского произведения у меня вообще нет, но потом, как вы понимаете, передумал спрашивать об этом. Короче говоря, весь первый урок я просидел впустую, ничего не придумав. Только изгрыз колпачок у ручки. Так, наверное, Александр Сергеевич грыз гусиные перья, когда писал свои бессмертные произведения.

Когда же прозвенел звонок, и ребята радостно высыпали в коридор, меня вдруг взяла самая настоящая злость. Мало того, что испорчено, считай, всё настроение перед каникулами, так ещё и двойку схлопочу за просто так! Ну, нет уж! Сейчас я покажу, как я умею писать сочинения! В общем, злость была такая, что я решил даже не идти на перемену.

И только я так решил, как на меня сразу нашло вдохновение. Словно откуда-то сверху некий добрый гений шепнул мне тему, и я сразу понял, какое произведение Пушкина я выберу для сочинения. У этого произведения было несколько преимуществ. Во-первых, и это самое главное, я его когда-то читал и помнил его суть. Во-вторых, по программе мы его не проходили, и это будет большой плюс мне — получится, что я всесторонне подошёл к изучению творчества поэта. В-третьих, прошедшим летом мы с родителями отдыхали за границей, в Грузии. И там мы ездили на экскурсию в одно небольшое селение, и нас водили в храм, где, как сказал экскурсовод, жил в свое время главный герой этой пушкинской поэмы, про которую я собрался писать. Так что я смогу украсить сочинение и своими впечатлениями от посещения храма, и интересными сведениями. Такое сочинение, несомненно, понравится учительнице, даже если в нём и окажутся грамматические ошибки. Может быть, знатоки Пушкина уже догадались, про какое произведение я говорю, одним словом, это — «Мцыри».

На меня действительно нашло вдохновение — я написал свою работу на одном дыхании. Когда я закончил, ещё оставалось минут десять до конца урока (а ведь урок был сокращённый). Я перечёл сочинение и — ей-богу! — оно мне понравилось. Так здорово я никогда не писал. То-то порадуется за меня Надежда Викторовна!

Из остальных уроков, которые были у нас сегодня, стоит, пожалуй, рассказать ещё о физике. Николай Яковлевич, наш учитель, объявил, что новую тему он объяснять не будет, поскольку урок сокращённый, и предложил нам поговорить про Машину Времени. То есть, возможно или нет в принципе создать такую машину.

Предложение было довольно необычным, и потому поначалу воцарилась тишина. Но в нашем классе не только мы с Виталькой любили и читали фантастику, а потому вскоре страсти разгорелись. Сам же Николай Яковлевич почти всё время молчал, я так думаю, сознательно, предоставляя высказаться нам.

Итак, в этом необычном научном диспуте класс, по сути, разделился на два противоположных лагеря, причём, сильно неравных. Большая часть учеников, к которым относился и я, считали, что создание Машины Времени — это всего лишь вопрос... ага, времени, просто наука ещё не доросла до этого. Оставшееся меньшинство, наоборот, отрицало возможность изобретения МВ даже в далёком будущем. Мнение этого меньшинства в течение всего урока выражал наш круглый отличник, победитель математических, физических, химических и всех прочих возможных олимпиад Сергей Мироненко. Я так подозреваю, что в этом меньшинстве, кроме Сергея, никого больше и не было. По крайней мере, вслух его никто не поддержал: уж очень не хотелось думать, что человечество никогда не сможет обрести столь заманчивую возможность — путешествовать во времени. Ну, разве что Николай Яковлевич, как мне показалось, также был на стороне Мироненко — он несколько раз едва заметно кивал, когда Сергей говорил.

С самого начала Мироненко с совершенно безапелляционным видом заявил, что Машина Времени так же в принципе невозможна, как и вечный двигатель. Чтобы доказать это своё утверждение, он принялся фантазировать: пусть, сказал он, мы изобрели такую машину и отправились на ней в прошлое, в 13-й век, во времена татаро-монгольского нашествия. Виновниками его, если верить Сергею, были не столько монгольские ханы, сколько русские князья, не сумевшие объединиться перед лицом общей опасности. И вот, продолжал Мироненко, прилетев туда, мы расскажем князьям, чем кончились их междоусобные распри. Тогда они, конечно, объединятся и дадут отпор общему врагу.

— Ну и замечательно! — воскликнул Виталий, наиболее горячий сторонник возможности построения МВ. — Не будет на Руси 300-летнего ига монголо-татар.

Мироненко никоим образом не отрицал, что это было бы замечательно, но! — совершенно невозмутимо продолжал он — если бы это произошло, полностью изменился бы ход истории! Он предположил, что единое русское государство возникло бы не при Иване Грозном, а на несколько столетий раньше, его столицей стала бы не Москва, а Рязань или Владимир, а тысячи русских людей, погибших во время нашествия, остались бы живы. И далёкий прадед Виталия — язвительно заключал Мироненко — женился бы не на его прабабке, а на девушке, которую увели в плен татары, и потому среди их потомков Виталия, увы, скорее всего не было бы.

— Не слишком великая потеря для человечества,— сострил наш юморист Кравченко.

Мироненко, не моргнув глазом, добавил, что в новой истории не было бы, вероятно, никого из нас. Поэтому, если бы мы даже смогли полететь в прошлое, то не смогли бы вернуться в настоящее. Этот абсурд, по мнению нашего отличника, и служил лучшим доказательством невозможности путешествия во времени.

— Ничего, — продолжал в своём духе Кравченко, — князья же не знают, что наш Мироненко отличник и не поверят ему. Так что за историю не беспокойтесь.

Надо вам сказать, что у нас в классе Мироненко недолюбливали. Слишком уж много он о себе воображал. Но в данном случае приходилось признать неопровержимость его доводов. Наша же сторона ничего, кроме веры в Машину Времени, не смогла противопоставить его аргументам. Только мой друг, Виталий Кондаков, не сдавался. А полёты в будущее? — ехидно, в тон Мироненко, поинтересовался он, — что, мол, может помешать нам слетать, скажем, в двадцать пятый век? Вообще, Виталий говорил с такой убеждённостью, как будто он Машину Времени уже создал, а может быть даже и летал на ней.

И представляете, и насчёт будущего у Мироненко нашлись свои аргументы! Ведь в будущем человечество уйдёт далеко вперёд в развитии науки, техники, а мы, если попадём туда, всё это подсмотрим и потом постараемся применить достижения будущего в своём времени. Но тогда будущее станет ещё более развитым.

— Возникает резонный вопрос, — Мироненко уничижительно взглянул на Виталия, — а в каком же будущем мы с вами были? В том, которого не будет? Как видите, опять полный абсурд.

Да уж, действительно, запутаться можно, у меня у самого голова пошла кругом. Впрочем, тут прозвенел звонок, который вернул всех к действительности. А действительность была такова, что осталось пережить всего лишь физкультуру и — каникулы! Только Виталий упрямо мотнул головой.

— Мы ещё посмотрим, кто прав, — шепнул он мне с таинственным видом. Что хотел он этим сказать?...

Мои надежды оправдались — с физкультуры нас отпустили, и я, теперь уже действительно в предвкушении завтрашней поездки, поспешил скорее домой. Вот, пожалуй, и всё, что я хотел рассказать вам о сегодняшнем, последнем перед каникулами дне. В следующей главе, я думаю, речь уже пойдёт о моём путешествии из Петербурга в Москву. В семь утра за нами должно заехать такси, которое отвезёт нас на вокзал. Так что надо будет лечь сегодня пораньше — чтоб выспаться и, главное, чтоб завтрашний день наступил уже, в конце-то концов!

Художник Руслан РАПОПОРТ