СТАРТ В НОЧИ

 Глава приключенческая, с элементами ненаучной фантастики

Я действительно лёг спать пораньше, но уснуть долго не мог. Я ворочался, думая попеременно то о предстоящей поездке, то о проблемах путешествия во времени, то об успешно написанном сочинении. Вспоминая его, я в который раз представлял себе, как Надежда Викторовна будет им приятно поражена, и даже облизывался при этом от удовольствия.

Потом мои мысли перескочили на Машину Времени, и меня вдруг осенила одна идея. Я придумал ей (Машине) гораздо более практичное и важное применение в жизни, чем то, о котором говорил сегодня Мироненко. И, кстати, не надо летать ни в какое ни далёкое прошлое, ни далёкое будущее. Достаточно будет недели, дня, а то и нескольких часов. Вот сегодня, например, я целый день промучился в школе ни за что ни про что, а была бы у меня Машина Времени, я бы — щёлк! — и с восьми утра перескочил в два часа дня, к концу уроков, а ещё лучше — в завтрашнее утро, чтоб оказаться уже сразу в поезде. Представляете? Вот это было бы здорово! Или другой случай. Отдыхаешь ты летом на море, а каникулы уже заканчиваются, и пора собираться домой — через три дня в школу идти. Ну, а ты, естественно, ещё не наотдыхался, а главное — в школу тебе ужас как не хочется! Что делать? Ага, правильно! Ты только — щёлк! — и на недельку или на сколько надо — в прошлое. И загорай себе на здоровье, сколько душа твоя пожелает! Нет, определённо, полезная это штука — Машина Времени, учёным надо постараться и поскорее изобрести её.

Вот такие мысли не давали мне сегодня уснуть. По-моему, уже и телевизор в большой комнате выключили, и даже чемоданы были окончательно уложены, и папа с мамой легли, а я всё ещё лежал с открытыми глазами то на спине, глядя в бездонное теперь пространство комнаты, то уткнувшись носом в подушку, обхватив её обеими руками.

И всё-таки, в конце концов, меня стал смаривать сон. Я так думаю, что это была уже полночь. Как минимум. Я, несомненно, уснул бы, если б не одно совершенно неожиданное событие, случившееся как раз в тот момент, когда мои глаза почти что сомкнулись.

В комнате неожиданно стало светлеть. Я не сразу это понял, но усиливавшийся свет быстро пробился сквозь закрытые веки к отключавшемуся сознанию и заставил меня открыть глаза. По стене ползло размытое световое пятно — как бывает ночью от проезжающей по двору машины с включенными фарами. Только, если это просто машина, пятно должно идти под потолком (мы живём на четвёртом этаже), а тут оно почти касалось пола! Этот странный свет шёл откуда-то сверху, с неба!

Светлело очень быстро. Через какие-то полминуты в комнате было уже почти как днём светло! Конечно, никакая обычная машина не могла иметь таких мощных фар. Так что если это была всё-таки машина, пришлось бы признать, что у неё встроены не фары, а прожектора! К тому же я не слышал никакого характерного для машины шума, урчания, кажется, вообще ничего не слышно... Я замер. Нет, какое-то равномерное... жужжание... да-да, именно жужжание, я всё же уловил. Причём, очень знакомое. Но спросонья я не мог понять, откуда мне знаком этот звук.

И тут вдруг спокойное это жужжание рассёк звук сирены. От неожиданности я подскочил в кровати и едва не свалился на пол. Ну, тут уж меня разобрало такое любопытство, что я выскользнул из-под тёплого одеяла и подошёл к окну. В глаза мне ударил яркий сноп света. Он был столь ярок, что мне пришлось поначалу зажмуриться! Свет действительно лился сверху из какого-то мощного прожектора, причём прожектор этот находился всего лишь в нескольких метрах над нашим окном. Признаюсь, некоторое время я простоял с зажмуренными глазами в оцепенении, если не сказать — в ужасе. Мне, ещё не вполне стряхнувшему с себя остатки сна, казалось, что некое циклопическое чудище ростом этак в четыре этажа смотрит в мою комнату единственным светящимся глазом!

Когда я всё же рискнул приоткрыть глаза и посмотреть на источник света, то смутно различил за ним контуры какой-то машины. Но даже этих смутных очертаний было достаточно, чтобы весь мистический ужас мгновенно улетучился — я тут же понял, что это за машина и узнал её такое знакомое жужжание! Это было самое что ни на есть обычное воздушное такси! Теперь мне странно было, что я сразу не догадался.

Но едва я перевёл дух после испытанного мной ужаса, как в голове моей возник закономерный вопрос: а за каким бесом воздушному такси понадобилось подлетать к моему окну и вот уже несколько минут висеть над ним? Ведь такси, хотя над ним и жужжит пропеллер — не Карлсон, чтобы шастать по ночам в окна, да и я, кстати, не Малыш. Мгновенье же спустя моё удивление сменилось изумлением, когда мои уже вполне привыкшие к яркому свету глаза различили в кабине вертолётика... ну, кого бы вы думали? Сядьте на стул, а то упадёте — моего друга Витальку Кондакова! Он вовсю жестикулировал руками, явно пытаясь донести до меня какую-то мысль. Тут я заметил, что с вертолёта прямо на наш балкон свисает верёвочная лестница. Меня осенило: я понял, что Виталий зовёт меня подняться к нему в кабину!

Я колебался всего несколько секунд. Конечно, было немного страшновато, но, раз Виталька там, значит, он умеет управлять этой машиной (да-да, ведь у него отец — пилот воздушного такси, вот он и научил Витальку).  К тому же, во мне бушевало  жгучее любопытство, и ещё я вспомнил таинственные намёки моего друга по поводу Машины Времени... Я едва не задохнулся от невероятного предположения, предчувствия, вдруг охватившего меня! Я более не сомневался и не медлил. Я надел рубашку, с трудом, правда, застегнув пуговицы непослушными от волнения — или от холода? — пальцами, потом пропрыгал по комнате целый круг, пока попал правой ногой в штанину. Но, наконец, я оделся и, стараясь не громыхать, чтоб не разбудить родителей, осторожно открыл балконную дверь. Большая комната, в которой спали папа с мамой, выходила, слава богу, на другую сторону, так что Виталькина машина никак не могла их потревожить. Вообще, оказавшись на балконе и оглядевшись, я был несколько удивлён тем, что появление ночью над нашим домом воздушного такси никем, как будто, замечено не было. Во всяком случае, во дворе сохранялась тишина и никто, кроме меня, не выскочил на балкон.

Раздумывать, однако, было некогда. Впервые в жизни я поднимался в воздушное такси по верёвочной лестнице, и это оказалось не таким уж и лёгким делом. Впрочем, мне предстояло преодолеть всего-то с десяток метров, так что подъём занял не более минуты, и вскоре я схватился руками за поручни вертолёта. Видимо, у меня был здорово дурацкий вид, потому что Виталька рассмеялся в полный голос и помог мне влезть в кабину.

— Ну, чего смотришь, как баран на новые ворота?! В воздушном такси никогда не летал, что ли?

Я промычал нечто нечленораздельное в ответ и плюхнулся в соседнее рядом с пилотским кресло. Виталий торжественно молчал, выдерживая паузу. Кажется, он наслаждался сейчас, нарочно оттягивая момент, когда должен будет сообщить мне самое главное — то, о чём я смутно и безотчётно догадывался.

— Ну, говори же! — не выдержал первым я.

Виталий побарабанил пальцами по пилотскому пульту и, как ни в чём не бывало, сказал:

— Этот болван Мироненко говорил сегодня на физике, что никто и никогда в мире не сможет построить Машину Времени, он даже самоуверенно заявлял, что это невозможно в принципе, а я вот... взял и построил её.

— Кого? — машинально спросил я.

Виталий пожал плечами:

— Кого-кого... Не кого, а что — Машину Времени!

Мой друг сказал это таким обыденным тоном, как будто бы не проходило и дня или, в крайнем случае, двух дней, чтобы он не сконструировал машину, подобную по своему значению и уникальности этой. Впрочем, спокойствие это было нарочитым: его с головой выдавали торжествующе блестевшие глаза!

Я прекрасно знал — да не только я, все в нашем классе знали, — что Витальку хлебом не корми, а дай поконструировать всякие сложные штучки: машины разные, планеры и тому подобное. Один раз он сконструировал самого настоящего робота, который должен был — по замыслу своего создателя — делать за него уроки. Правда, когда после первого его опробования Виталий получил двойки за домашние задания по всем предметам (решённые и написанные этим самым чудо-роботом), мой друг почему-то вновь стал делать уроки сам, а о роботе, обозвав его ошибкой природы, больше не вспоминал.

Да, так вот, я это к тому, что, несмотря на неудачу с роботом, Виталька, несомненно, был большой талант, и по части конструирования и изобретательства даже наш круглый отличник Сергей Мироненко в подмётки ему не годился. И всё же, поверить, что Виталий, мой друг, Виталька Кондаков, смог сконструировать Машину Времени — нет, поверить в это было очень трудно, да просто невозможно!

Очевидно, угадав мои мысли, Виталий сказал:

— Да это элементарно, Ватсон! Погоди, сейчас я всё объясню. Давай только поднимемся над домами для безопасности.

Он взялся правой рукой за какой-то рычаг, потянул на себя, и наш вертолётик плавно взмыл вверх. На несколько секунд меня вжало в кресло. Наш дом, словно огромная кабина лифта, ушёл вниз. Мы зависли неподвижно над крышами домов. Мне ещё никогда не приходилось летать на такси ночью, и потому я впервые видел ночной город с такой высоты. Не слишком густо разбросанные до горизонта огни полночного города казались отражёнными звёздами. Ей-богу, ещё минута-другая такой романтики, и я поверю в Машину Времени безо всяких объяснений и доказательств!

Закончив свои манипуляции, Виталий повернулся ко мне. Было видно, что ему самому жуть как не терпится поскорее обо всём рассказать.

— Ну что, начнём с самого начала. Ты, Андрюха, сидишь, как, наверное, уже и сам догадался, в обычном воздушном такси... Во всяком случае, совсем недавно оно было именно им.

—А где ты его раздобыл?— вырвалось у меня, хотя я и догадывался — где.

— Ну..,— протянул Виталий, недовольный, что его отвлекают от главного сюжета,— раздобыть воздушное такси для меня пара пустяков. У отца на работе не так давно списали за выработкой ресурса целых три такие машины, так что они всё равно стояли у них в ангаре без дела. В общем, ты слушай.

Прежде, чем я расскажу, о чём говорил Виталий дальше, мне, пожалуй, следует прояснить вопрос с этими самыми воздушными такси. Это для нас, жителей столиц, воздушное такси стало столь же привычным, как и такси обычное, наземное, или любой другой транспорт. Ну, а для жителей провинции это ещё всё-таки экзотика, у них такого транспорта пока нет, потому что города там всё же поменьше, чем Петербург или Москва.

У нас, в Петербурге, воздушное такси появилось лет восемь назад, а в Москве на пару лет раньше. Я тогда был ещё совсем маленький и, конечно, этого не помню. Просто наступил такой момент, когда — представляете? — город наш так разросся, что добираться, скажем, на работу из одного конца города в другой стало очень долго и утомительно. Даже на метро. Принялись искать выход — и придумали. По сути, воздушное такси — это тот же старый добрый вертолёт, только поменьше. В нём, как в обычном такси, может, кроме водителя, поместиться ещё четыре человека: один — спереди, рядом с пилотом, и трое — сзади. Правда, в последнее время появились новые модели такси с удлинённым салоном, но их по городу летало ещё очень мало.

У воздушного такси, как и у всякого другого пассажирского транспорта, были маршруты, каждый — под своим номером. Единственное отличие состояло в том, что остановок у таких такси было немного. В основном, они перевозили людей из одного конца города в другой, некоторые делали остановку в центре. Ну, а там, кому куда надо было, добирались обычным транспортом.

Теперь, после такого пояснения, я думаю, мы можем вернуться к Виталькиному рассказу.

— ...Одним словом, машина для перемещения в пространстве у меня была,— уверенно, словно выступая с докладом где-нибудь на научном симпозиуме, говорил Виталий, — дело оставалось за пустяком: начинить её такой аппаратурой, чтобы она могла перемещаться и во времени.

— Ага, — поддакнул я, — сделать скульптуру проще простого: надо взять глыбу мрамора и отколоть всё лишнее.

— Дело в том,— продолжал Виталий, — что наша жизнь уже есть, по сути, путешествие в будущее. Со скоростью один год в течение года. Понимаешь? Просто мы привыкли к такой скорости движения и не отдаём себе отчёт в том, что мы — именно движемся, путешествуем во времени, а не стоим на месте. После того, как я вывел для себя эту аксиому, мне стало ясно, над чем я должен работать дальше. Мне нужно было научиться всего лишь сжимать время, чтобы увеличить скорость путешествия, что я в конце концов и сделал, сконструировав Компрессор Времени. Все чертежи у меня дома есть, я их потом покажу тебе, если ты заинтересуешься техническими подробностями.

— Это и всё? — вырвалось у меня.

— Нет, не совсем... Сконструировав Компрессор Времени, я обрёл возможность путешествовать в будущее. Для того, чтобы иметь возможность полететь в прошлое, мне понадобилось ещё изобрести Реверс.

— Что изобрести?

— Реверс... Ну, как бы тебе объяснить, это такая штука, которая позволяет обращать течение времени. Ты точно так же с помощью Компрессора сжимаешь время, но движешься уже не в прямом, а в обратном направлении, в прошлое. Признаюсь, с Реверсом мне пришлось здорово повозиться, пока он получился. И, главное, он у меня во время опытов всё время почему-то непроизвольно включался, и я на какие-то доли секунды оказывался вдруг в разных непонятных временных пластах. Сам удивляюсь, как я уцелел — мог сгинуть где-нибудь в прошлом.

— И что же, вот это мы сейчас можем полететь куда-нибудь в прошлое или в будущее?— не в силах поверить в реальность происходящего, спросил я.

— Элементарно, Ватсон! Стоит только включить Компрессор Времени.

— А где же он?

— Да вот! — Виталий положил ладонь на одну из панелей на пилотском пульте. Я всей кожей почувствовал, как он по-отечески к ней относится. Она была размером в несколько тетрадных листов и выдавалась чуть вперёд относительно поверхности пульта с разбросанными на нём кнопками, лампочками и рычажками.

— Собственно, это не сам Компрессор, — уточнил Виталий, — а панель управления им. Компрессор там, внутри.

На панели Компрессора имелись свои кнопки с разными, в основном непонятными для меня надписями. Ну, что такое красная кнопка, под которой было написано «включ», я понимал. Этой кнопкой включался сам Компрессор Времени. Также я догадывался, что означают зелёная и жёлтая кнопки, над которыми было соответственно написано «прошлое» и «будущее». А вот смысла шести кнопок синего цвета, расположенных внизу пульта, я не понимал. Под каждой из этих кнопок были такие странные цифры:

1:10    1:100   1:1 000   1:10 000   1:100 000     1:1 000 000

— Это КСВ, — поймав мой недоумённый взгляд, сказал Виталий, — Коэффициенты Сжатия Времени. Они определяют скорость путешествия во времени. Нажмёшь на кнопку «1:10» — будешь уноситься в прошлое или в будущее в 10 раз быстрее обычного течения времени, а нажмёшь «1:1 000 000» — в миллион раз быстрее. Как видишь, всё очень просто. Однако, не пора ли заканчивать теоретическую часть и приступать к практическим действиям? — и Виталий испытующе посмотрел на меня.

Я поспешно кивнул, потому что не мог от волнения вымолвить ни слова. Неужели мы сейчас будем первыми людьми, которые переместятся из одного времени в другое? Жутковато, конечно, но прямо дух захватывает — так интересно! Правда, Виталий, словно прочтя мои мысли, тут же умерил мой восторг, сообщив, что в воскресенье, во время последнего испытания Машины Времени, он уже слетал на недельку в прошлое.

— Теперь мы попробуем основательно туда углубиться,— сказал он, заговорщически подмигнув мне, и я вновь воспрянул духом. — Остаётся лишь решить, куда именно мы полетим. А?

Я думал недолго.

— Давай посрамим Мироненко: отправимся в... какой там... — 13-й, кажется? — век и предупредим русских князей о нападении монголо-татар!

— Ну, ты уж хватил,— поморщился Виталий. — С первого разу — и в 13-й век! Тебе дай волю, так ты сразу в древний Рим сиганёшь! Машина всё-таки мало ещё испытана. К тому же: вы ведь завтра уезжаете, тебе к утру надо вернуться! За это время мы успеем слетать в прошлое лет на двести, не больше!

Я отмотал в уме 200 лет назад — получилось начало 19-го века. Тут я почему-то вспомнил о сегодняшнем сочинении, и меня вдруг осенила идея.

— Давай полетим к Пушкину! — воскликнул я. — Предупредим, чтобы он не связывался с тем французом... ну, как его.., в общем, который его убьёт! Представляешь, как будет здорово, если мы спасём его!

— К Пушкину? — медленно проговорил Виталий. — Идея неплохая, но надо посчитать, успеем ли. Пушкина убили на дуэли... кажется, в 1817-м году.

Нет, вы представляете, какой знаток литературы? Я хоть и недолюбливаю сей предмет, но уж в каком году погиб Пушкин — это-то я знаю!

— Ты что! — воскликнул я. — Слышала бы тебя Надежда Викторовна! Пушкин был убит в 1827-м году. Ведь в 25-м году произошло восстание декабристов, а Пушкин был тогда ещё жив.

— Нет, это ты ошибаешься,— возразил Виталий. — Дело в том, что восстание декабристов было как раз не в 25-м, а в 1815-м году. Год назад закончилась война с Наполеоном и, преследуя его, русские войска побывали в Западной Европе. Ну, помнишь, историчка рассказывала, как наши офицеры и солдаты, насмотревшись на тамошнюю свободу, решили и в России свергнуть рабство. Вот, в 15-м году они вернулись из Европы, а в декабре и устроили восстание.

Я поднатужился, пытаясь воскресить в памяти все свои познания по истории того периода, но, честно говоря, не смог ничего противопоставить доводам Виталия насчёт даты декабристского восстания. Пришлось согласиться с ним.

— Итак,— вполне уверенно заключил Виталий, — Пушкина убили в 1817-м году. Сейчас 2021-й. Выходит, 200 лет. Туда и обратно — 400. Допустим, мы максимально, в миллион раз, сожмём время, тогда... тогда мы одолеем их..,— Виталий проделал вычисления на бортовом компьютере, — за обычных три с половиной часа. Там пробудем часа два-два с половиной. Итого — шесть, а до рассвета ещё почти семь часов. Успеем...

— Отлично, летим! — бойко воскликнул я и, видимо, вконец опьянённый предстоящим небывалым путешествием, резво потянулся к красной кнопке. Виталий едва успел схватить меня за руку.

— Тебе что, жить надоело?!— крикнул он, и по его испуганному лицу я понял, что он не разыгрывает меня. — Это же тебе не на дистанционке кнопки нажимать! Включи ты Компрессор, как моментально не только всё вокруг нас, но и мы сами начнём уноситься в прошлое. Машина наша распадётся на детали, из которых собрана, а мы с тобой постепенно превратимся в младенцев, пока вовсе не исчезнем.

— Ого! — присвистнул я. Признаюсь, от подобной перспективы у меня мурашки по спине забегали. — Как же быть?

— Прежде всего не лезть, куда не просят. Нужно оградить МВ от текущего времени, одним словом, сделать её герметичной, но не для воздуха, а для времени. Тогда мы будем именно путешествовать в нём. Снаружи оно потечёт вспять, в прошлое, внутри же машины будет поддерживаться нормальный ход времени.

С этими словами Виталий последовательно нажал две кнопки: «защитное поле» и «прошлое». Только когда они загорелись, он прикоснулся к красной кнопке с заветной надписью «включ». Кнопка вспыхнула, и откуда-то из-под пульта пропиликал музыкальный сигнал, как бывает при работе компьютера. И снова — тишина. Ничего не изменилось. Виталий посмотрел на меня — кажется, ему, как и мне, было немного не по себе. Однако, отступать было поздно, и Виталька решительно ткнул пальцем в первую синюю кнопку:  1:10.

Художник Руслан РАПОПОРТ