НАЗАД, В ПРОШЛОЕ!

 Глава ненаучно фантастическая, с элементами научной фантастики

Я затаил дыхание, ожидая чего-нибудь этакого... Синяя кнопка, которую надавил Виталий, замигала часто-часто, и корпус вертолёта проняла едва уловимая дрожь. Но уже через несколько секунд это прошло — можно было подумать, что машина стоит неподвижно на земле, а не висит в воздухе. Неужели мы уже движемся в прошлое?

Я прильнул к стеклу, но не увидел снаружи никаких изменений: под нами всё так же неподвижно серели дома, и ночь, казалось, надёжно и надолго окутала их.

— Уже, уже, процесс пошёл,— уверенно сказал Виталий, поймав мой недоверчивый взгляд. — Вот погоди, сейчас проедет первый, вернее, последний трамвай, и все твои сомнения отпадут. Ну, а когда рассветёт, — вот это начнётся, это будет умора! Обхохочешься!

Я глянул на синюю кнопку — теперь она горела ровно, не мигая.

— А почему ты включил только десятикратную скорость? — поинтересовался я.

— Скорость будем набирать постепенно,— ответил Виталий. — Машина может не выдержать больших перегрузок.

Между тем на пульте сами собой загорелись какие-то кнопки, заработали непонятные мне приборы. Как будто это сам Компрессор Времени ожил, задышал, стал думать и решать необходимые задачи. Вот вспыхнуло одно совсем небольшое табло, и на нём забегали цифры, часто сменявшие друг друга. Присмотревшись, я понял: они вели какой-то счёт, причём, в обратном направлении.

— Что это? — спросил я.

— Это ИНАВ — Индикатор Наружного Астрономического Времени. Без него у нас не будет информации, какого времени в прошлом мы с тобой достигли.

— Ага, — понятливо кивнул я, изучая мелькавшие цифры. Если верить им, в данный момент было половина двенадцатого ночи, вот уже меньше... двадцать пять минут двенадцатого... ещё через полминутки — двадцать минут... Чертовщина какая-то!

С трудом оторвав глаза от ИНАВа — так заворожили меня его цифры, словно это они затягивали нас в прошлое, — я заметил рядышком другой прибор, тоже что-то отсчитывавший. Только здесь, в отличие от ИНАВа, цифры не мелькали, как угорелые. Они вели свой счёт с достоинством, неспешно и, кажется, в прямом направлении.

— Что это за будильник? — усмехнувшись, спросил я.

Но Виталий не заметил иронии.

— Это действительно будильник, — сказал он. — Он отсчитывает нормальное время, текущее внутри кабины. Надо же нам знать, сколько времени прошло после старта и когда нам возвращаться.

Я присвистнул: «будильник» показывал половину первого ночи, а на ИНАВе было уже одиннадцать часов вечера! Представляете, мы на полтора часа углубились в прошлое! Нет, это непостижимо! Взгляд мой ошалело перескакивал с одного прибора на другой, и разрыв времени между ними, увеличивавшийся не по часам, а по минутам, казался пропастью, разверзавшейся под нами, в которую мы с нашей Машиной Времени вот-вот должны были рухнуть!

Но тут из этого наваждения меня вывел Виталий.

— Да ты посмотри, посмотри, что внизу-то происходит! — воскликнул он, тряхнув меня за плечо. Я снова прильнул к стеклу и вот что увидел.

Из нашего подъезда выскочила бабка Вера, живущая на одной площадке с нами. Казалось бы — ладно, что тут такого удивительного и замечательного, но только она именно выскочила, а не вышла, выскочила в буквальном смысле пулей, причём... задом наперёд! Представляете? Вам когда-нибудь приходилось видеть, чтобы пожилые женщины вот так резво бегали?

Так же, не разворачиваясь, бабка Вера пулей метнулась по двору. На какое-то мгновенье я потерял её из виду, потому что во дворе было темно, но вот она уже как по волшебству вынырнула на освещённой трамвайной остановке. Не успел я глазом моргнуть, как на остановке появился трамвай, бабка Вера прыгнула в него — всё так же, спиной! — и трамвай тут же, с самолётной, наверное, скоростью, рванул прицепным вагоном вперёд!

Я не успевал перевести дух. Я, конечно, догадался, что вижу в обратном порядке в десятикратноускоренном темпе происходившие в то время на улице события. Было и смешно, и жутковато одновременно. Город оживал, как происходит это ранним утром, только сейчас был поздний вечер. Ещё прошло несколько минут, и вспыхнула иллюминация, и город запылал под нами, словно арена цирка. По улицам в обратном направлении десятками, сотнями мчались машины и общественный транспорт. Будто раскалённые метеориты, расчерчивая небо огненными полосами, носились в вечернем пространстве вертолёты-такси. Этак они могут и в нас запросто врезаться, особенно если — как можно было предположить — мы для них остаёмся невидимыми. Тысячи людей неестественно и быстро, словно фигурки в компьютерной игре, сновали по улицам — также, разумеется, задом наперёд.

— Ну что, насмотрелся? — усмехнулся Виталий. — Сейчас будем переключаться дальше. Будь внимателен!

С этими словами Виталий нажал вторую по счёту синюю кнопку: 1:100.

Весь поток транспорта мгновенно превратился во множество огненных полос, а люди вообще исчезли, словно все они разом, как по команде, надели на себя шапки-невидимки. Впрочем, я уже понимал, что мистики здесь никакой не было: просто при стократно увеличенной скорости мы видели лишь следы, оставляемые фарами машин, люди же, поскольку не светились, стали действительно невидимы!

— Ну что? Классное кино? — удовлетворённо спросил Виталий, откидываясь на спинку кресла.

Вопрос моего друга вдруг натолкнул меня на одну мысль.

— Послушай,— сказал я, — а ведь надо было взять с собой камеру или хотя бы фотоаппарат. Наш Мироненко ни за что не поверит, что мы побывали в 19-м веке! И потом — представляешь, как было бы здорово, если б мы засняли на плёнку Пушкина, живого Пушкина! И как мы не додумались до этого!

Действительно, это было досадное упущение.

Тут мы увидели, что горизонт просветлел. Занималась заря. Конечно, на западе. Но мои намерения лицезреть необычный восход солнца были нарушены Виталием. Со словами «поехали дальше!» он нажал третью синюю кнопку: 1:1 000. Солнце, словно футбольный мяч над полем, за полминуты пролетело по небосклону с запада на восток, и затем на такое же время наступила ночь. И так, представляете, всё время: полминуты день, полминуты ночь. День-ночь, день-ночь. Можно было подумать, что там, на небе, завёлся какой-то шалунишка, балующийся выключателем. У меня аж глаза заболели от беспрестанной смены света и тьмы.

Но тут, к счастью, Виталий нажал очередную синюю кнопку, потом ещё и, наконец, последнюю, шестую. Машина Времени развила максимально возможную скорость движения. Во времени, разумеется. Я для интереса прикинул на компьютере — получилось, что сутки сейчас длятся всего лишь одну десятую долю секунды. Представляете? С ума сойти! То есть, выходит, солнце за секунду десять раз пролетает над нашими головами! Неудивительно поэтому, что мы его и не различали: просто с запада на восток, словно одноцветная радуга, протянулась огненная дуга, которая колебалась, поднимаясь то выше, то ниже над горизонтом, соответственно смене времён года. Сейчас для нас не существовало ни дня, ни ночи: вокруг постоянно разливался сумеречный свет, что, впрочем, было вполне приятно для глаз.

На улицах теперь нельзя было увидеть не только людей, но и машин. Город как будто вымер. Даже очень медленно движущиеся предметы заметить было невозможно. Шутка ли — я опять прикинул на компьютере — год проскакивает за каких-то тридцать секунд! Видно было только то, что длительное время находилось на одном месте: дома, столбы, рельсы... Ещё видны были деревья, но они, как в замедленно снятом кино, на наших глазах расцветали и так же быстро теряли свой наряд. Оно и понятно: всего лишь за полминуты сменялись все четыре времени года — как в сказке про двенадцать месяцев.

Когда на ИНАВе стоял 1957-й год, наш дом... стал вдруг сам собой разбираться! Это было удивительное зрелище: строителей мы не видели, а целые этажи исчезали сами собой! Потом, словно в пластилиновых мультиках, точно так же «разобрались» все близлежащие дома, а взамен них тут же повырастали деревья! Там, где только что был наш микрорайон, теперь рос самый натуральный лес! Только на горизонте зелёный покров пробивали несколько шпилей, отсюда казавшихся иглами.

Где-то на рубеже 44-43-х годов мы услышали сплошной грохот. Небо, до того сохранявшее безликий серый цвет, теперь словно ожило: оно становилось то свинцово чёрным, то вспыхивало красным, то отливало жуткой желтизной. Краски буйствовали, метались в воздухе, сталкивались друг с другом, как будто там, на небе, невидимые нам силы зла устроили оргию. Лес под нами моментами затягивало тёмной непрозрачной пеленой. Всё это длилось несколько десятков секунд, и я опять стал опасаться за Машину Времени. К счастью, скоро это прекратилось так же внезапно, как и началось. Я, правда, ожидал подобного и во время гражданской войны, но мы проскочили эти годы, ничего не ощутив: очевидно, масштабы боёв были намного меньшими.

Прошло ещё 10-12 минут, и мы перешли в 19-й век. После старта прошёл уже целый час! Или всего лишь час? Мне, во всяком случае, он показался мгновеньем — настолько захватывающе было наблюдать за происходившим вокруг! Какое кино могло сравниться с этим по своей увлекательности!?

Впрочем, переход в 19-й век оказался довольно будничным. Вокруг ничего не изменилось: под нами во все стороны до самого горизонта расстилалось зелёное море леса.

— Теперь можешь отдыхать, — заметил Виталий. — Вряд ли случится что-нибудь интересное до самой посадки.

Несмотря на то, что по-нашему было уже около двух часов ночи, мне почему-то совсем не хотелось спать. Так как до «посадки» оставалось ещё минут сорок, я стал думать, чем бы заняться, чтоб не заскучать.

— Слушай, — сказал я Витальке, — ты, кажется, говорил, будто летал в прошлую неделю? Ну, и как оно там?...

Виталий неожиданно для меня вдруг смутился и покраснел.

— Да ничего особенного.., — пожал он плечами, — ты неделю назад сам там был...

Мне, однако, показалось, что он что-то недоговаривает.

— Да что интересного могло быть в прошлой неделе? — не сдавался мой друг, когда я стал напирать на него. — Прошлая неделя — это тебе не 19-й век! Всё та же наша родная школа, всё те же лица...

И всё-таки Виталька в конце концов раскололся. Дело оказалось как раз в родной нашей школе. А упорное его нежелание рассказывать об этом путешествии заключалось в одном конфузе, который с ним там приключился. Но не будем забегать вперёд. Расскажу всё по порядку.

Художник Руслан РАПОПОРТ